Троянская война - Кулидж Оливия

– Мне горько слышать о твоей беде, – отвечала Фетида. – Час твоего рождения был несчастливым. И поскольку твоя жизнь обидно коротка, боги должны предоставить тебе то, чего ты желаешь. Позволь мне пойти на Олимп и просить Зевса дать победу троянцам, пока ты не участвуешь в сражениях. Он любит меня и сделает то, о чем я прошу, не беспокойся. А ты выставишь свои условия Агамемнону.

– Условия? – переспросил в ярости Ахиллес. – Я буду смеяться, когда он сам их попросит.

– Слушай гром, – сказала Фетида. – Он прогремит, когда Зевс кивнет головой, соглашаясь выполнить мою просьбу.

Тень богини растворилась в воздухе, а Ахиллес все сидел и сидел на берегу. Слезы наворачивались у него на глаза из-за потери Брисеиды, ведь он по-своему любил ее. И все же ее потеря задела, в основном, его гордость. В первый раз ему было недоступно то, чего он желал.

Битва

На морском берегу солдаты Ахиллеса соревновались в метании копья или диска. Его кони спокойно стояли в своих стойлах, а колесница хранилась под навесом, хорошо укрытая. Между тем греческие воины отправлялись на сражение из палаток и хижин других царей. Снова врата Трои широко распахнулись. Равнина была полна солдат и лошадей и сияла бронзой. Земля задрожала под ногами армий, когда они сошлись в сражении.

Парис, прекрасный, как сам Аполлон, выскочил перед рядами троянцев. Шкура черной пантеры свисала с его плеч, и его изогнутый лук висел за спиной. Он размахивал копьями с бронзовыми наконечниками в каждой руке и взывал к греческим героям встретиться с ним в бою. Париса не часто видели перед рядами сражающихся, по этой причине многие принцы сетовали, что им приходится биться за труса. Подстрекаемый их оскорблениями, Парис теперь выбежал перед армией, намереваясь швырнуть оба своих копья и благополучно отступить за ряды воинов.

С яростным криком воинственный Менелай спрыгнул со своей колесницы, как лев прыгает на оленя, но Парис узнал его и стал пятиться назад в тревоге, словно наступил на змею. Его румяные щеки побледнели, а сам он сжался за щитами копьеносцев. Менелай неистово вызывал его на бой, а остальные полководцы греков смеялись.

– Эта война развязалась по твоей вине! – кричал Гектор, обращаясь к своему брату. – А тебе даже не стыдно от того, что греки насмехаются над нами из-за твоей трусости. Предупреждаю, троянцы не станут долго этого терпеть. Твоя красота и твое пение не спасут тебя в день, когда ты будешь лежать в пыли.

– Потерпи, брат, – искренне попросил Парис, поскольку, несмотря на то что он боялся Менелая, еще сильнее его пугал гнев троянцев. – Не вини меня за то, что боги дали мне красоту, а тебя одарили мастерством в военном искусстве. Попроси троянцев и греков не вступать в бой, пока мы с Менелаем не разрешим наш спор в битве. Победитель получит Елену, а проигравший заплатит большой выкуп. Это уладит наше противостояние с честью, и греки смогут отправляться домой.

Гектор ничего не ответил, но вышел перед троянцами, взяв свое копье посередине в попытке остановить их наступление. Передние ряды замялись в замешательстве, после чего и копьеносцы греков также умерили ход. Через некоторое время обе армии затихли, чтобы услышать, что будет говорить Гектор. Менелай с радостью принял вызов Париса, и полководцы с каждой стороны попросили своих людей сесть на землю. В Трою поспешил гонец за стариком Приамом, чтобы он и Агамемнон могли бы дать торжественную присягу от имени своего народа.

Приам находился на стенах города среди стариков и женщин. Даже Елена услышала, что происходит нечто странное, и была вынуждена выйти и посмотреть на равнину. Когда она проходила мимо рядов стариков, те вспоминали сыновей, которые проливали свою кровь и умирали из-за нее. Они молча смотрели на нее, не скрывая ненависти, пока ветер не сдул вуали с ее лица. Старики вздыхали, их потухшие глаза с любопытством смотрели на прекраснейшую из женщин, а когда та прошла мимо, они тихо заговорили меж собой.

– Неудивительно, – говорили они, – что и троянцы и греки так долго страдают из-за нее.

Пока Парис и Менелай облачались в броню, цари с каждой из сторон подготавливали жертвы. От имени своего народа каждый поклялся соблюдать перемирие, призывая Зевса, чтобы тот наказал виновного, если оно будет нарушено. Два воина измеряли поросшее травой место, где Парис с Менелаем сойдутся лицом к лицу.

Парис, которому выпал жребий начинать первым, поднял свое копье и метнул его изо всей силы. Копье угодило в выпуклый орнамент в центре щита Менелая, в самое крепкое место, и отскочило рикошетом в траву. Менелай в свою очередь поднял руку. С устрашающим треском его копье пробило щит Париса и ударилось о его нагрудную пластину. Парис увернулся, чтобы избежать всей силы удара, но даже при этом он пошатнулся и сделал несколько неуверенных шагов к своим.

Менелай бросился вперед, выхватив меч, и ударил прежде, чем его враг смог вновь обрести равновесие. Парис отклонил голову, удар пришелся на гребень его шлема, меч Менелая раскололся на три части, и в руке владельца меча осталась лишь рукоятка.

Менелай снова набросился на своего противника, решив добить его голыми руками. Он схватил своего полуоглушенного врага за украшение из конского хвоста на шлеме и резко рванул. Парис упал вперед, наполовину задушенный ремнем под подбородком. Менелай с воплем принялся тащить его по земле к грекам.

Парис задыхался от усиливающегося давления ремня. Его лицо стало красным, потом алым, а ноги в это время дергались в конвульсиях. Внезапно ремень лопнул. Растерянный Менелай сделал несколько шагов назад, шлем остался у него в руке. На Париса опустилось облако, а когда оно рассеялось, он исчез. Невидимая богиня Афродита подхватила своего любимца и перенесла в Трою.

Менелай бросил шлем своим товарищам и в бешенстве повернулся к троянцам, подозревая, что это они укрыли своего защитника, чтобы спасти себя от поражения.

– Не важно, где вы его спрятали, победа за нами! – кричал Агамемнон. – Верните нам Елену и выплатите выкуп за ваш город, как договорились.

Троянцы стояли в замешательстве, когда Менелай вышел вперед. Каждый думал, что другой прячет Париса, но, так как он все еще был жив, никто не желал признавать свое поражение и платить огромный выкуп. Последовали многочисленные выкрики отказа, а разъяренный Менелай вышагивал туда-сюда, словно собака, ищущая след.

«Вот стоит Менелай, – думал Пандар. – Война закончится, если я осмелюсь нанести единственный удар ради нашего города».

С этой мыслью он спрятался за ряды копьеносцев и нацелил свой лук. И пробил бы теперь последний час Менелая, если бы предательская стрела не ударилась в застежку пояса, который он носил поверх панциря. Хотя его защищало два слоя, стрела пронзила их оба и слегка его ранила. Обе армии видели, как пролилась кровь.

Греки подняли ужасный гвалт и ринулись в бой, призывая Зевса наказать их врагов за нарушение клятвы. Они захлестнули войско троянцев, словно непреодолимый морской вал.

Гектор и Андромаха

Греки с криками бросились вперед. Если бы не Гектор, троянцев отогнали бы в беспорядке к самим вратам Трои. Гектор стоял подобно скале, и скоро его солдаты сплотились вокруг него, хотя их пришедшие в ярость враги сильно на них нажимали. Некоторое время волна греков то наступала, то откатывалась назад, пока разъяренный силач Диомед не обратил троянцев в бегство. При этом Гелен, троянский принц, который был их главным прорицателем, подошел к Гектору.

– Брат! – воскликнул он. – Нам нужно больше чем доблесть, чтобы победить греков, которых поддерживают боги. Вернись в Трою и попроси свою мать повести женщин в храмы с дарами. Их молитвы помогут нам больше в этот момент, чем твоя мощь, хотя она и велика. Я предвижу, что Зевс готов дать нам силу отогнать греков назад по равнине и поджечь их суда.

– Я пойду, – ответил Гектор, – но вы с Деифобом помогите троянцам продержаться до моего возвращения.