Троянская война - Кулидж Оливия

– Крессида! – в отчаянии воскликнул Троил.

Та остановилась, полуобернувшись.

– Через десять дней? – переспросил он.

Крессида поспешно отвернулась от него.

– Я же дала слово! – сказала она, не сумев скрыть раздражения.

Троил и Пандар поднялись на рассвете на десятый день и заняли позицию на стене над вратами. Греки встали лагерем далеко у своих судов, поэтому весь день через ворота шло оживленное движение, благо быстрые часовые с равнины не сообщали, что враг выступил, дабы начать сражение. За стенами крепости под присмотром пастухов паслись овцы и волы. Женщины отправились стирать одежду в Скамандре. К городам, которые послали Приаму войска, отправились гонцы. Караульные у ворот слонялись без дела, поскольку в течение долгого времени никто их не тревожил.

– Я вижу облако пыли на склоне! – наконец радостно закричал Троил, напряженно вглядываясь в даль.

– Почему на склоне? – буркнул Пандар. – Крессида прибудет с берега.

– Верно.

Троил умолк. Пандар украдкой посмотрел на него. Его похудевшее лицо вытянулось, черты заострились, глаза покраснели, он беспрестанно ходил туда-сюда. Вот он перегнулся со стены, вот прикрыл глаза рукой, а теперь стал снова нетерпеливо шагать. Пандар вздохнул.

«Он убьет себя, если она не вернется», – подумал он.

У него на сердце было тяжело, ведь он любил Троила, а кроме того, и его судьба была под угрозой.

– Кто-то движется с равнины! – неожиданно закричал Пандар.

Троил бросился к стене, всмотрелся.

– Они сменили часового на холме, – разочарованно сказал он. – Человек идет домой, только и всего.

Солнце миновало зенит и пошло к закату. Со Скамандра возвращались весело болтающие женщины.

– Она сегодня не придет, – в конце концов сказал Пандар. – Может быть, просто не может.

– Она должна вернуться, – настаивал Троил. – Мы будем ждать до наступления темноты.

Пастухи загнали скот за городские стены. На западе небо стало красным. Внизу охранники зажигали факелы и лениво опускали тяжелые задвижки ворот на место. Кто-то разжег костер, и запах жареного мяса поднялся вверх.

– Стало уже совсем темно, и ворота закрыты, – заметил Пандар. – Крессида не сможет проникнуть в город.

– Она сбежит ночью и станет стучать в ворота, чтобы ее впустили. Иди домой, Пандар, а я прослежу, чтобы стражники не зазевались.

– Я останусь, – простонал Пандар, дрожа в прохладе ночи.

Дважды за ту долгую ночь овца, сбежавшая от пастухов, проходила, блуждая, под стеной. Когда она пришла во второй раз, Троил поднял стражников и принялся умолять их открыть засов ворот.

– Даже для самого Гектора не открыл бы, – высокомерно заявил начальник стражи. – Ведь это его собственный приказ.

Овца одиноко и жалобно заблеяла снаружи. Троил выхватил свой меч и приставил его к горлу начальника стражи.

– Открой! – закричал он.

Воин отбросил оружие Троила. Пандар схватил его за руку.

– Иди домой, Троил, – сказал он. – Разве ты не слышишь, что это овца? Крессида не может вернуться.

– Она этого не хочет, – медленно произнес Троил. – Когда я видел, как она уходила с Диомедом, я понял, что так и будет.

И он отвернулся от стены.

На следующее утро Троил заболел. Вот уже несколько дней, после того как сражение возобновилось, он лежал в постели и не шевелился.

– Диомед участвовал в бою, – сказал Пандар ему тем вечером.

Троил сразу же приподнялся на постели.

– Крессида улыбалась этому большому, краснолицему грубияну, – зло сказал он, вспомнив. – Женщина, которая обманула отца, может предать и своего возлюбленного.

– Разве солнце уже упало с небес или с Идских гор скатился камнепад?

– Крессида лгала, когда давала мне клятву. Дай мне умереть.

Троил повернулся лицом к стене и ждал, пока Пандар оставит его.

Однако сообщение друга взволновало его. Гнев сжигал его всю ту ночь, и, когда забрезжил день, Троил поднялся на ноги. Он настолько ослабел от голода, что не мог даже вынести вес своей брони. Когда он это понял, то снова опустился на постель и велел подать вина. Слуги принесли еды, он поел и тут же заснул.

Проснулся Троил от громких радостных возгласов.

– Это все Деифоб, – сказал слуга, которого он в нетерпении позвал. – Деифоб ранил Диомеда и захватил его щит. Он несет его в город.

Троил почувствовал сильное разочарование.

– Деифоб захватил красный щит Диомеда? – переспросил он.

Слуга замялся.

– Щит черный, – сказал он наконец, – но он принадлежал Диомеду.

– Диомед носит красный щит с золотым вепрем, – резко возразил Троил.

– Диомед сегодня был с черным щитом, украшенным серебряными звездами, – сказал Пандар от дверей. – Тот самый, что взяла с собой Крессида в греческий лагерь вместе со своими вещами.

Последовала продолжительная пауза.

– Солнце упало с моих небес, Пандар, – печально произнес Троил. – Крессида отдала тот щит Диомеду, не так ли?

– Она тебя бросила, – уныло согласился с ним его друг. – Диомед поправится, и ты сумеешь все-таки ему отомстить.

– Какой толк сражаться с Диомедом, если Крессида выхаживает его? Я разыщу в битве Ахиллеса. От его руки последует верная смерть, и так будет лучше.

Время упадка духа

Шел дождь. Походные костры потухли, и солдаты спрятались в хижинах и палатках. Снаружи их грубых убежищ лошади неспокойно переступали в грязи. Несколько рассеявшихся стражников с наброшенными на спину кожами для защиты от дождя пристально всматривались в темноту. Позади них слабые отблески света говорили о том, что в некоторых хижинах воины не спали, но все звуки разговоров или смеха тонули в глухом шуме дождя.

Война греков с троянцами шла ни шатко ни валко. В поле они превосходили троянцев, хотя те стянули так много союзников с близлежащих городов, что число защитников почти не уменьшалось. Ахиллес возглавлял вылазки против соседних городов и островов, частично чтобы истощить силы троянцев, а главным образом чтобы восполнить запасы продовольствия и фуража для греческого войска, стоявшего лагерем на берегу. Некоторые города платили дань, другие сопротивлялись. Двадцать три из этих непокорных были взяты, в лагере было полным-полно различных трофеев. Каждый военачальник стал богатым.

По всем этим причинам более мудрые герои чувствовали уверенность в завоевании Трои, но все же и они начали сомневаться, стоит ли победа такой цены. Тянулись годы – воины и зимой и летом ютились в грубых жилищах на побережье. Герои ежедневно гибли в сражениях. Время от времени в лагере возникали болезни. Тем не менее до падения Трои оставались еще годы и годы.

И вдобавок ко всем этим трудностям день ото дня росло недовольство Агамемноном, который организовал эту экспедицию и которого винили во всех неудачах.

В лагере возникли группировки, некоторые настаивали на том, чтобы вернуться домой, другие пытались выдвинуть нового главнокомандующего.

Предводитель последней коалиции Паламед был в свое время одним из самых ярых сторонников Агамемнона и одним из самых умных людей в войске. Именно он разоблачил притворное безумие Одиссея и убедил многих других царей откликнуться на призыв Агамемнона. Однако, когда был собран флот, Паламед оказался на вторых ролях, менее влиятельным, чем Аякс, или Диомед, или даже его личный враг Одиссей. Приведенный в бешенство подобным обращением, он замыслил свергнуть Агамемнона и самому стать командующим.

За время длинной, трудной, влажной зимы недовольство достигло своих высот. Воспользовавшись моментом, когда Ахиллес и несколько других полководцев совершали набеги, Паламед собрал собрание, которое единогласно проголосовало за него как за главнокомандующего.

Агамемнон, окруженный своими врагами, прошествовал к своей хижине, не сказав ни слова протеста. Однако, когда Агамемнон оказался среди своих соратников, стало понятно, что командам Паламеда они подчиняться в его присутствии не будут.