Анри Гуссе - Знаменитые куртизанки древности. Аспазия. Клеопатра. Феодора
Иногда же Антоний и Клеопатра развлекались совершенно грубыми шутками. Она переодевалась служанкою таверны, он – солдатом или матросом, и в таких костюмах любовники ходили по ночам по улицам Александрии, стучали в двери, нападали на запоздавших проходящих, входили в кабачки и ругались с пьяницами. К большому удовольствию Антония эти столкновения обыкновенно кончались потасовкою, однако, несмотря на его силу и ловкость, он не всегда выходил победителем из этих побоищ, причем попадало и Клеопатре. Но любовники не смущались этим и веселые и довольные возвращались в свой дворец с намерением следующую ночь возобновить свои приключения. Хотя Антоний и Клеопатра скрывали эти прогулки, но их тайна вскоре обнаружилась; тем не менее, им иногда приходилось быть побитыми.
Эти мальчишеские выходки, однако, нисколько не возбудили александрийцев против триумвира, как это можно было ожидать. Правда, они перестали его уважать, но за то любили его за его простой и веселый нрав и говорили: "Антоний придает перед римлянами лицу трагическое выражение, но здесь, у нас, лицо его скорее напоминает комика". Приближенные и офицеры Антония вели такую же праздную, полную роскоши жизнь и, конечно, не были нисколько в претензии за триумвира. Они все находились под обаянием Клеопатры, они влюблялись в нее, обожали ее, любовались ею, страдали от ее жестокого сарказма; они даже не возмущались, если во время пира, она по знаку Антония, вставала и исчезала вместе с ним из зала и через несколько времени снова возвращалась и занимала свое место на своем ложе в столовой. Они лезли из кожи, чтобы понравиться ей, вызвать у нее улыбку одобрения. Всякий добивался заслужить название: humilillimus assentator reginae (что означаетъ: наипокорнейший слуга царицы). Чтобы заслужить улыбку Клеопатры, они готовы были забыть даже свое собственное достоинство. Так, Плутарх рассказывает, что консул Л. Планк, танцевал перед Клеопатрою танец Главка в следующем виде: совершенно обнаженное тело его было выкрашено в голубой цвет, голова украшена венком из белых роз и хвост рыбы привязан к спине.
Перед Юлием Цезарем Клеопатра играла роль коронованной Аспазии, всегда очаровательной, но умевшей соединять достоинство царицы с ласками любовницы. Куртизанка в ней скрывалась под личиною царицы; Клеопатра отличалась замечательно ровным нравом, всегда была одинаково весела, довольна, выражалась самым изысканным слогом, была остроумна, беседовала о политике, искусстве, литературе; она развивала свои разнообразные способности для того, чтобы достигнуть степени умственного развития Цезаря. С Антонием же Клеопатра сначала по расчету, а потом по любви, разыгрывала роль Лаиды, рожденной на престоле. Она вскоре заметила, что вкусы у Антония грубые, что человек он наглый, любит пошлые шутки и говорит обо всем прямо, нисколько не стесняясь присутствующих. Клеопатра подметила всё это и стала петь в унисон. Она не отставала от любившего выпить Антония и пьянствовала наравне с ним целые ночи, вплоть до утра. Она сопровождала его по ночам по самым глухим, сомнительным улицам Ракотиса, в старом квартале Александрии. Она рассказывала циничные истории, пела эротические песни, декламировала скабрезные стихи. Она затевала со своим любовником ссоры, доходившие до того, что Антоний ее бил, но и она не оставалась в долгу и возвращала ему удары. Ничего не забавляло так Антония как видеть, когда ее маленькая рука била и трепала его и слышать из ее божественного рта, слова и ругательства, которые ему приходилась слышать только у сторожей Эсквилинских ворот и в Субурских трущобах.
VЗимою 39 года обстоятельства войны при Перузах сложились таким образом, что Антонию надо было ехать в Италию. Эту войну затеяла жена его Фульвия из честолюбия, из желания отомстил за прошлое Октавию и, как говорит Плутарх, из ревности. Она надеялась, что эти волнения заставят Антония расстаться с Клеопатрой и приехать в Рим. Антоний действительно шел к Брундизию с двумястами кораблей. Но могущество Октавия в ту пору достигло высокой степени, соперники его все были сосланы и сама Фульвия обратилась в бегство и потом умерла и не видала более мужа. Антоний узнал об ее смерти во время своего проезда через Сицилию. Это обстоятельство благоприятствовало миру, так как не Антоний затеял войну при Перузах, а жена его Фульвия и тесть Антония. Когда умерла Фульвия, то между Октавием и Антонием уже нетрудно было устроить примирение. Нерва, Коккей, Поллион и Мецен устроили им свидание в Брундизии. На этом свидании они пришли к взаимному соглашению и решили поделить между собою империю следующим образом: Октавий взял западную часть вплоть до Адриатического моря, Антоний же получил Восток, Лепид же должен был довольствоваться римскими владениями в Африке.
В Риме после постоянных недавних кровопролитий ничего так не желали, как мира, а потому остались вполне довольными сделанным в Брундизии соглашением. Чтобы однако упрочить его, друзья триумвиров решили связать их между собою родственными узами. Первым долгом решили женить Антония, только что потерявшего свою жену Фульвию. Женить его хотели на Октавии, сестре Октавия и вдове Маркелла. Эта знатная женщина, считавшаяся большой красавицей, отличалась редкими качествами ума и была уверена в своей победе над Антонием; она надеялась своим браком установить прочные дружеские отношения между Антонием и своим братом для пользы их и государства. Октавий одобрил этот проект и Антоний, несмотря на свою любовь к Клеопатре, из политических соображений, не счел возможным отказаться от Октавия. Свадьбу праздновали без конца. Хотя по закону вдова имела право выйти замуж только через десять месяцев после смерти мужа, но для сестры Октавия сенат сделал исключение и разрешил брак раньше законного срока.
Антоний пробыл в Риме почти весь 39-й год. Он жил в полном согласии с Октавием и занимался вместе с ним управлением государством. Но пользуясь одинаковыми правами и почестями с Октавием, он все-таки чувствовал, что в Риме занимает второе место. Его гордость старого солдата, испытанного воина, лейтенанта Цезаря при Фарсалах и главнокомандующего под Филиппами была оскорблена этими явными преимуществами совершенно юного Октавия. В ту пору один знатный египтянин, посланный Клеопатрой в Рим, еще более укрепил в Антонии его мрачные мысли и подозрения. "Твой ум, говорил египтянин, смущает ум Октавия. Гордый и сильный, когда тебя нет, он теряет все свое значение, когда появляешься ты. Здесь звезда твоя меркнет, между тем как на Востоке она блестит ярко и сильно". Новое нападение парфян подало Антонию повод уехать из Рима. Он взял с собою Октавию и сначала остановился в Афинах, где провел всю зиму 38—39 года и забыл там не только парфян, которых побеждал лейтенант его Бентид, но даже Александрию и свою "неподражаемую" жизнь с Клеопатрою. По всей вероятности он не любил свою новую жену, прекрасную Октавию, так сильно, как любил Клеопатру, но все же питал к ней нежные чувства. Насколько Антоний был силен физически и храбр, настолько же имел слабую волю и легко подпадал под влияние женщины. Сначала он подчинялся своей первой жене Фульвии, потом очутился под башмаком Клеопатры, теперь поддался обаянию прекрасной Октавии.
В конце зимы он отправился в поход в Сирию против Антиоха, но вскоре вернулся опять в Афины, где провел два года. В 36 году снова произошло столкновение между Антонием и Октавием; поводом к нему послужила экспедиция против пиратов, предпринятая Октавием; он просил Антония выслать ему подкрепление, но тот отказал ему и тогда междоусобная война стала неизбежной. Антоний снарядил в Италию триста военных судов, Октавий со своей стороны собрал свои легионы. В надежде предупредить эту крайне нежелательную войну, Октавия просила Антония взять ее с собою в Италию. Так как вход в Брундузийскую гавань был закрыт, то флоту Антония пришлось пристать в Таренте. Октавия предупредили об этом, а потому он форсированным маршем отправил свои легионы к этому городу. Октавия хотела одна выйти на берег. Она направилась по дороге в Венузы, переходя через укрепления и аванпосты римлян и нашла своего брата в сопровождении Агриппа и Мецена. Она с жаром отстаивала невинность Антония и заклинала Октавия не делать ее несчастною.– "В этот момент, – говорила она, – все глаза обращены на меня, как на жену одного из триумвиров и сестру другого. Если злоба заведет вас с братом далеко, если война объявится, то остается сомнительным, кто из вас окажется победителем; но одно несомненно, что каков бы ни был исход войны, я буду неутешна и несчастна". Октавий поддался просьбам и увещеваниям сестры и таким образом эта женщина второй раз подарила римлянам мир.
Оба триумвира встретились на набережной Тарента и после взаимных уверений в своем уважении, они возобновили триумвират снова на пять лет. Октавий дал Антонию два легиона для укрепления его войска на Востоке, а Антоний уступил Октавию для его флота на Средиземном море сто трехбаночных галер с парусами и двадцать либурн [Род легких маневренных судов. – прим. ред.]. Этим кораблям пришлось позже одержать победу при Акциуме! Из Тарента Октавия возвратилась в Рим одна, без Антония, только с своими двумя детьми. Антоний же сам уехал в Малую Азию, куда призывала его война с парфянами. Супруги решили по окончании войны съехаться вновь либо в Афинах, либо в Риме, где Антоний рассчитывал на встречу с триумфом.
