Саймон Скэрроу - Сын Спартака
Когда Луп пришел в себя и начал что-то соображать, вокруг было очень темно и невозможно было понять, где верх, а где низ. Он лежал, свернувшись клубком, и перед его лицом было небольшое пространство, позволяющее дышать. Луп так замерз, что не чувствовал ни рук, ни ног. Кислорода в воздухе становилось все меньше. Он ощутил покалывание в легких и стал задыхаться. О боги, как он оказался в этом месте? Наверное, он уже в царстве теней и все это происходит после его смерти. Вечность замкнулась в душной, черной, ледяной пустоте. Такая перспектива привела Лупа в ужас, и он попытался шевельнуться. Но снежный покров сковывал его, и он смог только подвигать головой из стороны в сторону.
– Нет… – прошептал Луп. – Нет! Нет!!! Я не умер! Я не хочу умирать! Нет!
Снег заглушал его крики, а дышать стало еще труднее. Луп замолчал, ловя остатки воздуха. Потом он услышал голоса. Сначала они казались далекими, но постепенно приближались, стали отчетливее.
– Сюда! – закричал он. – Я здесь!
Немного погодя он снова услышал голоса, на этот раз совсем близко. Кто-то разгребал снег вокруг него. В одном месте в его пещерку проник слабый свет, потом раздался шум, и свет стал ярче, пропуская поток свежего воздуха. Луп несколько раз глубоко вдохнул. Вдруг чьи-то руки схватили его под мышки и вытащили из-под снега на свежий воздух.
– Мандрак! Иди сюда! Я нашел одного из них. Это мальчик.
Облегчение, которое почувствовал Луп, мгновенно исчезло, когда он увидел, кто его окружает. Перевал был завален снегом. Наверху стоял человек, закутанный в меха. Другие с остервенением разгребали снег в поисках своих товарищей. Некоторых уже спасли. Выкопали и нескольких коней. Люди сидели неподалеку от Лупа, покрытые ледяной коркой, и тряслись от холода.
Мандрак, мрачный и злой, стал пробираться к ним по снегу. Он навис над Лупом и сердито уставился на него:
– Я потерял больше двадцати моих людей, они убиты твоим хозяином или похоронены заживо.
– Пожалуйста, пожалуйста, не бей меня, – взмолился Луп, весь дрожа.
– Бить тебя? – нахмурился Мандрак. – Я не буду тебя бить, мальчик. Я тебя освободил. Теперь ты один из нас. К лучшему или худшему. Дни твоего рабства закончились.
Луп не мог поверить в то, что слышит. Когда смысл сказанного дошел до него, он с надеждой поднял голову:
– Я свободен?
– Конечно, – кивнул Мандрак. – Поступай как хочешь. Я не буду останавливать тебя. В конце концов, если ты убежишь от меня, тебя опять ждет рабство. Но мне кое-что нужно от тебя. Имя твоего хозяина. Я хочу отдать ему должок. Как его зовут?
– Гай Юлий Цезарь.
– Консул? – Мандрак не сумел скрыть удивление. – Это был он?
– Он больше не консул. Его срок закончился. Теперь он проконсул [1], – объяснил Луп. – И готов принять командование армией.
– Тогда что он делает в горах и с таким маленьким эскортом? Объясни.
– Прежде чем Цезарь отправится в Галлию, ему поручили расправиться с Бриксом и его мятежниками.
– В самом деле? – улыбнулся Мандрак. – Скажи мне, насколько ты близок к своему хозяину?
Луп с трудом встал и гордо выпрямился перед Мандраком:
– Я – писарь Цезаря. Я много лет служил ему.
– Хорошо. У тебя наверняка найдется что рассказать Бриксу, когда я приведу тебя к нему. Он захочет знать о своем враге все, что можно. Кто еще был в твоей группе?
– Никого важного. Только телохранители Цезаря.
– А кто тот, второй мальчик?
– Марк? – Луп пожал плечами. – Что я могу сказать? Он мой друг. Марк обучался в школе гладиаторов, когда Цезарь купил его.
Глаза Мандрака странно блеснули.
– Мальчик-гладиатор, – прошептал он. – Где он обучался? В какой школе?
– В школе Порцинона в Капуе. Так он говорил, – хмуро ответил Луп. – Почему ты спрашиваешь?
– Я тебе потом скажу. Но сначала мы должны найти Брикса. Он очень захочет услышать все, что ты сказал мне, и даже больше.
Мандрак оглядел выживших.
– Наверное, это стоило того, – задумчиво произнес он и снова посмотрел на Лупа. – Может быть, Брикс прав. Пришло время снова поднять штандарт восстания и Спартака…
VIII
Аримин был небольшой город на восточном побережье Италии со скромным портом в месте впадения реки в море. По обе стороны от города на несколько миль простиралась широкая полоса коричневого песка. У берега река была мелкая, и Марк понимал, почему летом богатые римляне приезжают сюда отдохнуть и принять участие в играх. Но зимой река превращалась в спокойную заводь, где иногда бросали якорь грузовые суда, а местные рыбаки сидели на песке под укрытием вытащенных на берег лодок и проверяли сети. В миле к северу находился лагерь армии, которой должен был командовать Цезарь.
Двадцать тысяч солдат четырех легионов занимали площадь, намного большую, чем сам город. Лагерь был построен в форме большого квадрата, каждому легиону отводилась четверть этого квадрата. Низкая стена и ров окружали целый город палаток, поставленных с равными интервалами друг от друга. В середине каждой стороны квадрата имелись укрепленные ворота. Две широкие улицы, соединяющие их, пересекались в центре лагеря, где располагались самые большие палатки. Вокруг них рядами стояли палатки из козлиных шкур. В каждой палатке жили по восемь человек. Вне стен лагеря тысячи солдат занимались строевой подготовкой и учились обращаться с оружием.
Это было захватывающее зрелище, но Марк остался к нему равнодушным. Он сидел в седле рядом с другими всадниками и смотрел на открывающуюся панораму с последнего подъема перед Аримином. Прошло три дня после их удачного избавления в горах. Телохранителя, раненного в ногу, оставили в Гиспеллуме, первом городе, что был у них на пути. Хирург-грек сказал, что он поправится, но всю жизнь будет хромать. Марк очень переживал потерю Лупа. Пока он был рабом, ему встретилось совсем немного людей, которых он считал своими друзьями, и потеря еще одного из них лишний раз напоминала ему об одиночестве.
В школе гладиаторов в Капуе, где обучался Марк, таким другом был Брикс. Потом Брикс убежал из школы, чтобы отыскать своих прежних товарищей по восстанию Спартака, но перед этим он узнал, кто такой Марк на самом деле. И теперь эти товарищи тоже знали, что сын их героя жив. Когда Брикс открыл его тайну, это до основания разрушило мир Марка. Он считал Тита своим отцом, восхищался им и любил его, но Тит был одним из тех римлян, кто подавил восстание рабов и убил настоящего отца Марка. Сначала мальчику трудно было это принять, но с тех пор, как он узнал больше о Спартаке, его уважение к отцу, которого он никогда не знал, выросло. Уважение, но не любовь. Любовь он чувствовал к Титу. Разве могло быть иначе?
Когда Марка привезли в Рим, он подружился с Порцией, племянницей Цезаря, которой он спас жизнь. Порция была на несколько лет старше Марка. Ее воспитывал дядя, пока отец воевал в Испании. Ее одиночество и благодарность Марку за спасение сблизили их – необычная дружба между племянницей консула и его рабом. Однако в ее обществе Марк всегда вел себя осторожно. В таких обстоятельствах раб далеко не все может говорить открыто. Марк немного нервничал при мысли о новой встрече с Порцией в Аримине. Конечно, теперь, выйдя замуж за Квинта, она изменилась, и ей может не понравиться напоминание о ее дружбе с одним из слуг ее дяди, даже если ему и дали свободу.
Еще в числе его друзей были два мальчика – Корв и Луп, с которыми Марк делил комнату в помещении для слуг. Корв работал на кухне. Он часто горько сетовал на то, как обошлась с ним жизнь. Но он был смелым парнем. Он пожертвовал жизнью, защищая Порцию. Луп – мягкая душа. Ему нравились его обязанности, он читал книги и, казалось, всем был доволен. Теперь и Лупа не стало, и Марк снова в одиночестве переживал потерю своего друга.
– Сначала мы направимся в лагерь, – произнес Цезарь, прерывая мрачные мысли Марка, – а уже потом будем устраиваться в Аримине.
Он взмахнул рукой и поскакал легким галопом, оставляя за собой последние мили. Все последовали за ним. Не доезжая до городских ворот, путники свернули на боковую дорогу, которая вела к деревянному мосту через реку. Осенние и зимние дожди в Апеннинах повысили уровень воды в реке, и она, грозясь затопить берега, неслась мимо пилонов, поддерживающих мост.
Ближе к лагерю всадники увидели первую группу солдат – те упражнялись возле деревянных фигур, изображавших неприятеля. Легионеры стояли перед ними, нанося им удары то мечом, то щитом. Марку все это было знакомо с тех дней, когда он учился в школе гладиаторов. Центурион при виде их поднял голову, но не стал приветствовать. На его новом командире был простой плащ, и ничто не указывало на данную ему в Риме власть. Цезарь кивнул в знак приветствия, и они проехали дальше.
