Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)
Род, отвлекаясь мыслями от тяжкого рассказа, думал о своём.
- Не слушает тебя Андрей? - спросил он невпопад.
- Меня? - скривил лицо Яким. - У него теперь иной постельничий, Прокопий. Юн, белолиц, как красная девица. Всем взял, кроме ума. А тиуны примучивают огнищан и смердов. Народ тает, терпит из последних сил.
- Мыслишь, вернётесь из опалы вы, народу будет легче? - спросил Род. - Вы не примучивали?
Кучкович прикусил губу, поник, потом сказал:
- Сытый легче голодного.
- Невелика утеха, - вздохнул Род, устраиваясь на своём одре, - Я все хотел спросить, - продолжил он смущённо, - какова судьба младенца, рождённого почти что двадцать лет назад?
Яким устало вытянулся на своей лавке, дышал сначала бурно, потом ровнее.
- Юного Глеба Андрей признавать не хочет. Твой сын! Ты с ним - две капли… После его рождения княгиня во дворце - как монахиня. А выросшему Глебу - ни подобающего места при государе, ни сыновнего удела. Ночует, днюет в обители Покровской близ Владимира. Мечтает о чине иноческом. - Род не откликнулся, не нашёл слов. Яким тоже умолк. Потом сердито проворчал: - Не велишь замышлять худа на Андрея? Сестра связала руки тем же повелением. Ах, если б не она, не сдерживал бы ненавистников Андреевых!
- Мне нынче же потребно повидать Улиту, - твёрдо заявил Род. - Затем и добирался издалека Варяжским морем, обтекая земли ляховицкую да политовскую.
- Ты нынче же её увидишь, - пообещал Яким. - Анбал тебя проводит, придворный ключник.
- Не по сердцу мне твои друзья, - признался Род.
- Иных не жду, - сухо изрёк Кучкович. - Сам сказывал: быть настоящим другом значит не разлучаться ни в добре, ни в зле. Эти мои друзья и во зле пойдут со мною рука об руку. - Минуту спустя он промолвил уже коснеющим языком: - Однако же вздремнём слегка. День только начинается. Он будет не из лёгких.
3
- Слушай, ты веришь мне? - вопросом на вопрос откликнулся Анбал, когда Род удивился, что они подходят ко дворцу с тыльной стороны.
- Легковерие свойственно нравам грубым,- возразил он Анбалу.- С меня достаточно твоей верной дружбы с Якимушкой.
- У-у-у-уй, как хорошо сказал! - усладно замотал голым черепом ключник. И больше не произнёс ни слова. Молча отпирал задние потайные калитки, черные входы не для посторонних, глухие двери неожиданных перемычек в многочисленных переходах. Тёмный лес, а не дворец! Анбал же, запустив пятерню под широкую рубаху навыпуск, гремел связкой ключей у пояса и сразу находил нужный.
Рода заботило, что Силка Держикрай стережёт его коня близко от главных ворот дворца. Через них ли уходить доведётся, чтоб ускакать не мешкая?
- Вевейка нас не подсмотрит? - истиха остерёг Род Анбала.
Тот лишь фыркнул презрительно.
Вот и верхние сени. Множество дверей.
- Когда выйдешь из государыниной одрины, во-о-он в ту ступай, - указал Анбал на самую дальнюю. - За ней подожду. Небось к болящей никто сейчас не войдёт: послеобеденный опочив!
И он приотворил среднюю, самую высокую, двустворчатую дверь.
В одрине было светло. Оконца выходили на юг. А Род ощутил себя ночью на Букаловом новце под ветлой. Показалось, будто невольно заглотнул сырой воздух. Увидел, как в черноте над болотом сгущается белый туман. И не просто сгущается, встаёт сплошной простыней. А на простыне возникают цветные тени… все чётче, все зримее. Он видит женщину на просторном богатом одре. Неухоженные слипшиеся волосы мокрой соломой размётаны по подушке. Предсмертная желтизна на больших одутловатых щеках. Чуть вздёрнутый нос заострился. Маленький треугольник губ чернеет, как кровля покосившейся кельи. Воспалённые зелёные глаза устремлены на вошедшего. Рука с указующим перстом потянулась к нему. Он приблизился.
Сейчас все исчезнет. Резвая юница, налитая цветом и соками, окажется рядом с ним под ветлой, позовёт: «Пойдём скорее к костру! Хочу, чтобы сказка длилась как можно дольше…» Но сказка давно кончилась. Грёза не исчезает. А он, не послушный судьбе и времени, упрямо любуется дорогим лицом: губки - домиком, носик - уточкой, щеки - опрокинутыми блюдцами, и все это - в озёрной зелени глаз, в солнечном золоте волос…
Он опустился на колени, не в мечтах, а наяву исцеловал драгоценный лик, чтоб ни одного нецелованного пятнышка не осталось. Две слезы выкатились из-под прикрытых Улитиных век. Он бережно отёр их губами.
- Опять ты рюмишь!
И едва прозвучал чуть слышный, будто отдалённый голос в ответ:
- Как мне не рюмить? Ведь ты пришёл!
- Я был далече, у сарацинов, в землях иберийских, - торопливо шептал он как исповедь, - А ты всегда была рядом…
- Не знаю… где… такие земли, - едва выговаривала она. - И ты… тоже… всегда был рядом.
Потом оба длили радость слов, созерцая друг друга.
- Дозволь осмотреть тебя, - несмело попросил Род. - Дозволь увидеть твою болезнь. Не в силах ли я исцелить её?
Она отрицательно дрогнула головой:
- Не надо… не надо тебе касаться изъянов плоти моей…
- Ты встанешь, сызнова будешь радостна и здорова, - убеждал он. - Ведь я вернулся!
Персты её стали спешно перебирать белые покровы на груди.
- Родинька, - позвала она, - приблизь руку…
Он вложил свои персты в её, она подтянула его руку к губам. Поцелуй почти не почувствовался.
- Более ничего не надо, - выдохнула Улита.
- Я не отдам тебя, - настаивал Род, - верну в этот мир…
- Сына возврати… в этот мир, - ласкала его взглядом Улита. - Сын… хочет надевать клобук…
- Помозибо тебе за сына, - целовал он ей руки. - Приложу все старания: хоть глазком гляну на него.
Улита прошептала что было сил:
- Посети Глебушку… Он все знает… он ждёт тебя.
- Мне Букал берестяную епистолию завещал, - с жаром принялся рассказывать Род. - Там такая заповедь: «Не желай жены, желай сына». Помозибо тебе за сына, Улюшка! А я - грешник! Желая его, я вою жизнь желал тебя, тебя и тебя… Проклятая разрыв- трава! - не сдержал он стона. - Всю жизнь нашу испрокудила!
- Бука-а-ал! - нежно вспомнила Улита, погружаясь в райское прошлое. - Разрыв-трава… - Её невесомая рука поискала и вновь нащупала его пальцы. - Вот и все… Нам пора с тобой…
- Я ещё приду, - горячо пообещал Род.
- Только не сюда, - откликнулась она. - Здесь опасно… - И чуть оттолкнула его руку. - Уходи… сюда могут взойти…
- Боже мой! - Род с трудом встал с колен.
Улита внятно произнесла:
- Помни мою любовь… Не задерживайся здесь… Приходи скорее… - И тут же закрыла, даже зажмурила глаза.
В дверях стоял истуканом великий князь.
- Дозволь пройти, Андрей Гюргич, - попросил Род.
Свидетель свидания послушно посторонился. Род пересёк сени, подошёл к указанной Анбалом двери, краем глаза заметил, как Андрей из раскрытой оконницы кивнул кому-то внизу, подал знак рукой. Чтоб не выдавать придворного ключника, Род сделал вид, будто заплутал в дверях. Андрей молча указал ему нужную. И он вышел.
Переход оказался длинен. Идущий не торопился. Знал: внизу не ждёт ничего доброго. Сообразив, где северная сторона дворца, он отворил дверь в первую же боковушу. Она была пуста. Стены уже побелены, но ещё не полностью уложен умельцами штучный наборный пол. В оконницы не вставлена слюда. Открыть их труда не составит. Он выбрался на неоперённые леса. Под ногами заколебались слеги изрядной длины. Высота-а-а! Глянуть вниз - дух займётся. Он глянул и не увидел обережи внизу. Должно быть, вся сгрудилась на юге, у главного выхода. Куда держать путь с этих поднебесных лесов?
А вот и кмети первыми муравьями проникли в узкий проход меж дворцом и домом вельможи Михна. Запрокинули головы, обнаружили его.
- Пройдите через хоромы, - велит внизу властный голос. - Достаньте его оттуда.
- Да не беги, не расшибай лоб! - кричал сквозь смех другой голос. - Никуда он теперь не денется.
Род заметил, что кровля Михна оказалась вровень с лесами, где он стоял. Вытянуть одну слегу из-под ног? Намерение здравое, да дело нелёгкое. Слеги длиннющие! Удержи попробуй, чтоб развернуть, перебросить на соседнюю кровлю. Да ещё укрепи сумей на покатом пластьё, коим крыт дом Михна.
Кмети с любопытством взирали снизу, как явный силач справлялся с трудной задачей.
Вот длинная слега легла над пропастью. Крики одобрения замерли, когда Род, держа равновесие растопыренными руками, двинулся по коварному своему мосту. «Ветвь! Голая лесная ветвь! - внушал он себе. - Круглая и крепкая. Дрожащая и надёжная. Тело, как в молодости, лёгкое, глаз - точный, движения - неторопливые. Спокойный, уверенный шаг… ещё шаг… - Он попытался настроить себя на беспечный лад. - Кмети внизу небось об заклад бьются из- за меня». Вот и кровля посольника Михна! А те, что были посланы для его поимки, уже вылезли на леса из той же боковуши через то же окно.
