Василий Веденеев - Дикое поле
Надо ли отталкивать Джакомо? Наверное, нет. Схватка за власть в самом разгаре, и никто с полной уверенностью не сможет сказать, кому удастся выйти из нее победителем: проклятому Гуссейну или ему, Фасих-бею. И никто не знает, каким образом станут развиваться события после победы одного или другого.
— Приведи его сюда, — проскрипел евнух и постарался придать лицу приветливое выражение.
Белометти приехал верхом, в турецкой одежде. Веселый, улыбающийся, он вошел в комнату, протянув руки навстречу хозяину.
— Мой дорогой Фасих-бей! Благословение вашему дому и удачи вам во всех начинаниях.
— Это было бы весьма кстати, — буркнул старик.
— Какие новости? — с места в карьер начал итальянец.
— Никаких, — развел руками евнух. — Мы с нетерпением ждем решения султана и примем его с должным почтением и покорностью, как подобает правоверным.
— А я, честно говоря, надеялся принести поздравления.
— Надежды могут свести с ума хуже любого горя, — философски заметил Фасих-бей. — Не стоит торопить события, все идет своим чередом, наберитесь терпения. — И желчно усмехнулся, вспомнив свои недавние размышления.
Однако гость истолковал его усмешку на свой лад.
— Меня начинают беспокоить все эти задержки, — вкрадчиво сказал Джакомо. — Они не могут быть связаны с резким изменением интересов?
— Чьих интересов? — покосился на него старик. — И каких интересов?
— Например, султана Ибрагима… Или досточтимого Фасих-бея?
— Ты… Ты не веришь мне? — даже задохнулся от возмущения евнух, хотя про себя подумал, что на месте венецианца он тоже не стал бы огульно доверять старому царедворцу.
Но эту мысль тут же заслонила другая: нельзя упустить Белометти! Если он сейчас уйдет с сомнением в душе, кто поручится, что этот хитрец тут же не переметнется к Гуссейну и тем самым даст ему в руки сильнейший козырь? Конечно, можно приказать слугам удавить или прирезать Джакомо, но он еще нужен, очень нужен, а если убить, то где потом взять другого Джакомо?
Несколько секунд старик стоял, опустив голову, словно сраженный услышанным, потом схватил итальянца за рукав и почти силой подтащил к столику у окна.
— Досточтимый Фасих-бей, — Белометти попытался высвободиться, но евнух не отпускал, — я совершенно не желал вас обидеть или выразить сомнение…
— Ты видишь? — Фасих выпустил рукав итальянца, взял со столика толстую рукописную книгу и торжественно поднял над головой. — Это Коран! Хочешь, я поклянусь тебе на Коране?
— Я совершенно… — начал Джакомо, но старик опять прервал его.
— Молчи! — сказал он загробным голосом, благоговейно опустил книгу на столик и возложил на нее руки. — Клянусь небом, обладателем башен, и днем обещающим, и свидетелем, и тем, о ком он свидетельствует, клянусь посылаемыми поочередно, и веющими сильно, и распространяющими бурно, и различающими твердо, и передающими напоминание, извинения или внушения: то, что вам обещано, готово случиться!
Лицо Белометти, слушавшего слова древней и страшной клятвы на Коране, окаменело.
— Я клянусь, — продолжал Фасих, — что, как только султан Ибрагим примет решение о войне с урусами, ты сразу узнаешь об этом! Теперь ты доволен? Теперь ты веришь?
— Хотелось бы не только узнать, но и получить фирман султана Ибрагима, — тихо сказал Джакомо.
— Хорошо, — неохотно согласился старик. — Клянусь! Ты получишь фирман. Но обещай, что, получив его, ты немедленно уедешь. Это опасное дело. Потом я буду ждать твоего возвращения. Ведь ты мне как сын, хотя Аллах не судил мне иметь детей!
Старик всхлипнул и отвернулся, вытирая рукавом халата набежавшие слезы. Этот простонародный жест растрогал Джакомо, и он почувствовал себя неловко. Может быть, впервые в жизни.
— Прошу простить меня. — он поклонился. — Я наберусь терпения.
— Моя клятва нерушима! — Евнух взял гостя под руку и повел к дверям, нежно поглаживая скрюченными пальцами рукав куртки Джакомо. — Жди, я извещу тебя!
Как только Белометти вышел, Фасих вернулся к столику и открыл лежавшую на нем книгу: это была поэма «Месневи» великого Джелялетдина Руми, четыре сотни лет назад основавшего в городе Коньи дервишский орден «Мевлеви».
— Ты хотел, чтобы я клялся тебе на Коране? — Злорадно рассмеявшись, евнух небрежно забросил поэму в дальний угол комнаты. — Чтобы я поклялся тебе, гяуру? Глупец!
А насчет фирмана неплохая мысль! Как итальянец проверит, настоящая на нем тогра — личная печать султана Ибрагима — или поддельная? Среди слуг Фасиха есть умельцы, которые изготовят тогру и фирман, ничем не отличимые от подлинных.
Ибрагим примет решение об Азове и войне в ближайшие дни, поскольку откладывать более нет возможности. Несомненно, его решение тут же станет известно Фасиху. Но каким будет решение султана, пойдет ли он войной на урусов? Если бы великим визирем уже стал Фасих, то война была бы объявлена сегодня, а с Папой заключен тайный союз.
Ладно, если Ибрагим решится на войну, то обманывать Белометти не имеет никакого смысла. А если не решится? Тогда венецианец получит поддельный фирман и, подняв паруса, полетит по волнам в Кызыл-Элме порадовать верховного имама христиан. Пусть сами ударят по урусам, надеясь, что и османы не замедлят с ударом на Московию с юга, и по степям пойдет в лихой набег татарская конница, а на берегах Дона загремят пушки турецких кораблей. Разве не высшая мудрость столкнуть лбами гяуров и заставить их убивать друг друга, а потом поднять над горами их трупов зеленое знамя Пророка? Зачем Джакомо знать правду, если он сам будет рад войти в расставленные сети лжи?
Настроение евнуха немного улучшилось, и он довольно прищелкнул языком, злорадно ухмыляясь над попытками хитреца Белометти обвести его вокруг пальца. Не на того напал, дружок, тебя еще и на свете не было, когда Фасих-бей уже умел плести тонкие интриги, которые заканчивались плачевно для его врагов. А когда ты делал первые шаги, Фасих давно служил при дворе султана, где одно неосторожное слово или жест могли стоить головы. А это прекрасная школа для тех, кто хочет достичь вершин власти!
Занавесь на дверях колыхнулась, и вновь появился слуга. Он сообщил, что приехал Али.
— Немедленно веди его ко мне! — Бей радостно хлопнул в ладоши. Наконец-то все начинает сдвигаться с мертвой точки. Недаром говорят, удача приносит удачу!
Албанец, видно, только слез с седла. Почерневший от солнца, пропахший дымом костров и запыленный, он вошел в комнату и склонился перед хозяином.
— Где ты болтался? — Фасих считал, что всегда лучше начать с упреков, чем с похвалы. — Ты заставил меня ждать и даже не соизволил сообщить, как продвигаются дела.
— Я обогнал свои донесения, — еще ниже склонился Али.
— Ну? — притопнул Фасих. — Говори, говори!
— Все прибыли в столицу, мой господин.
— Вот как? — Евнух радостно засмеялся. — Урус притащил приятелей сюда? Зачем? Ты узнал, зачем он сюда приехал?
— Да. Человек итальянца действительно хороший шпион. Аллах милостиво отдает в твои руки врагов.
— При чем здесь Аллах? — дернул плечом Фасих. — Я пока не очень понимаю, о чем ты толкуешь. Урус ушел с берега вместе со шпионом, об этом ты мне писал, а дальше?
— Паша, который держит свой бунчук у Днестра, получил сообщение о тайном гонце из Москвы. Его люди настигли посланца урусов на одном из перевалов в горах Болгарии. Гонец вез важные вести, его хотели взять живым, но он сумел вырваться из засады и ускакал. Само провидение привело его туда, где прятался урус и бежавшие вместе с ним рабы. Гонец умер, но перед смертью передал свою тайну молодому урусу, и тот направился в Стамбул. Шпион итальянца и остальные последовали за ним.
Евнух вскинул голову, в его маленьких, воспаленных бессонными ночами глазах загорелся злобный огонек.
— Кто здесь ждет вестей из Москвы? — тихо спросил он.
— Пока мы этого не знаем, — вздохнул Али.
— Ты не знаешь, — поправил его хозяин. — Но должен узнать! Здесь, в столице султанов, притаились шпионы урусов!
— Молодой урус-шайтан приведет нас к ним, — твердо ответил албанец.
— Да уж, теперь мы их не выпустим, — энергично потер сухие ладошки евнух. — Но никому ни слова! Где они?
— Шпионы?
— Дурак! Где молодой урус и его спутники?
— Остановились в караван-сарае. Шпион итальянца с ними. В последние дни он доставил нам хлопот, — пожаловался Али. — Начал ставить непонятные значки, и мы терялись в догадках, пытаясь понять их смысл.
— А-а, — отмахнулся бей и скорчил пренебрежительную гримасу. — Главное, все здесь! Я даже не рассчитывал на такую удачу. Что же касается человека итальянца, то он нам все равно скоро будет не нужен. Ты меня понял?
— Да, хозяин.
Фасих улыбался, что случалось в последнее время довольно редко. Как хорошо все сошлось, словно нарочно судьба расставила его врагов так, чтобы он мог покончить с ними одним ударом. Надеялись перехватить гонца и узнать, к кому он направляется, а тот сам выдал тайну урусу, даже не подозревавшему, что его вели на веревке, как жертвенного барана. Нет, теперь урус, пожалуй, не баран, а козел! Обычно во главе стада ставят козла, чтобы он вел баранов на бойню. Вот и урус приведет целое стадо под острый нож хитроумного Фасиха. Скорей бы только! Но не будем гневить Аллаха излишней торопливостью.
