"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет

— Пожалуйста, — наконец сказала она, — можешь ли ты говорить на арамейском языке?

Ханина удивленно взглянул на нее.

— Дело в том, что со мной они разговаривают по-арамейски, — пояснила Мария, — Может быть, этот язык нм понятнее?

— Хорошо.

Раввин помолчал и снова начал читать, уже медленнее, поскольку теперь ему приходилось в уме переводить ритуальные фразы.

— …Покиньте сию дщерь Израиля, кою жестоко терзаете вы своим присутствием, убирайтесь в преисподнюю, откуда вы и явились. и не смейте больше тревожить рабу Божию, Марию из Магдалы. Истинно говорю вам: сила ваша ничто пред мощью Всевышнего, и вам не устоять против воли Господа, именем коего я повелеваю вам уйти.

Марии следовало бы ощущать что-то, как раньше, пусть и ненадолго. Какое-то облегчение или избавление. Но ничего не произошло, вообще ничего. Духи, которые ни разу не напомнили о себе за все время ее уединенного поста, что никак не соответствовало их зловредному нраву, не проявляли себя и сейчас. Неужели они могут прятаться так глубоко внутри, что становятся недосягаемы для священных слов и обрядов? При этой мысли она похолодела.

— Изыди! — воззвал раввин громовым голосом. — Изыди!

Он воздел руки ввысь, как бы призывая на помощь все силы Бога. Мария склонила голову, ожидая какого-нибудь знака, какого-то изменения, но ничего не произошло.

Раввин, по-видимому, остался доволен. Он завершил церемонию, не столкнувшись с противоборством, а потому решил, что добился успеха. С улыбкой на лице он протянул руку, благословляя ее, и сказал:

— Дочь моя, ты свободна. Возблагодари Господа.

Поздним вечером Мария стояла на главном причале Капернаума. одной рукой сжимая маленький узел с пожитками, другой придерживая головной плат, чтобы он не сбился и люди не увидели ее безобразную, обритую голову. Они стали бы сторониться ее. Яростный ветер нагонял на берег высокие волны: за тот зимний месяц, который Мария провела в уединении, погода не улучшилась, Основной удар стихии приходился на восточное побережье, на Магдалу и Тивериаду. В Капернауме, располагавшемся на северной оконечности озера, было поспокойнее, но ненастье бушевало и здесь, так что многим рыбачьим лодкам пришлось укрыться под защитой мола, и на пристани собралась толпа народу.

«Сегодня я вернусь домой, — подумала Мария. — Я пройду весь путь пешком».

На те небольшие деньги, которые у нее имелись, она купила полкаравая хлеба и жадно съела его, а потом не удержалась и взяла у уличного торговца смоквы. Как вкусна свежая еда!

Мария так долго была отрезана от мира, что ей казалось, будто она отвыкла от людей. Женщина спустилась к заполненному народом причалу для того, чтобы снова ощутить себя среди толпы, даже не задумавшись о том, отчего все эти мужчины и женщины в непогоду собрались на берегу. Как выяснилось, они были чрезвычайно встревожены.

— Они пропали! Пропали! — выкрикивала какая-то женщина, обращаясь к рыбакам, с трудом подогнавшим к пирсу наполовину залитую водой лодку. — Вы видели Иосифа? Вы видели моего сына?

Измученные и промокшие рыбаки понуро покачали головами.

— Нет, — ответил один из них. — После того как мы пересекли озеро и подошли к Гергесе, нас подхватила огромная волна. Спаслись, можно сказать, чудом. Шторм усиливается.

— Гергеса! — простонала женщина. — Туда-то он и направился! Неужели вы его не видели? Неужели вы не видели других лодок?

— Только ту, что нанял Натан из Магдалы, — последовал ответ. — Но она большая такая, глядишь, и шторм выдержит.

— Но должен же был кто-то его видеть. Он собирался туда!

Мария посмотрела на восток, туда, где за вздымающим волны озером, у высоких спускающихся к воде утесов, находилась Гергеса. Она совсем рядом с городами греков и других язычников. Где выращивают свиней. Свинья — тайное слово… Осквернение и восстание…

И тут неожиданно очертания береговой линии исчезли. Взору Марии предстала маленькая лодка, захваченная бурей на подходе к Гергесе и теперь захлестываемая волнами. Отчетливо, словно она находилась на расстоянии вытянутой руки, Мария увидела объятые ужасом лица отчаянно налегавших на весла людей. Потом лодка качнулась, зачерпнула воды и перевернулась. Люди замолотили руками по воде, кто-то пытался уцепиться за скачущее по волнам опрокинутое суденышко, но удержаться не удалось никому. Все пошли на дно.

— Твой сын погиб, — произнес глубокий, гортанный голос, — Он утонул.

Мария услышала эти слова и испугалась. Толпа на пристани обернулась к ней. Все молча уставились на женщину, из чьих уст исходил голос.

И тут она почувствовала, как открылся ее рот, как шевелятся губы, как движется язык, произнося чужие слова:

— Твой сын лежит на дне озера. Он не вернется. Не вернутся и его спутники.

Мать Иосифа пронзительно вскрикнула, и люди устремились к Марии.

— Шторм продлится три дня, — продолжал голос. — Ветер будет дуть три дня. Еще две лодки утонут — Иисуса, который еще не вышел в озеро, и Финееса, который отправится на поиски первой пропавшей лодки.

Толпа налетела на Марию, и она съежилась от их ударов и криков.

— Колдунья! Ведьма!

— Она вызвала этот шторм! У нее дурной глаз!

— Убейте ее! Убейте ее!

Ее сбили с ног и стали осыпать ударами.

Крепкая рука рывком выхватила ее из толпы, и Мария увидела перед собой смутно знакомое лицо.

— Я знаю эту женщину! Она не ведьма! — Рослый человек встал между ней и взбешенными горожанами.

Симон? Неужели это Симон, рыбак? Тот, которого они с Иоилем видели по дороге сюда? Да, ведь он живет в Капернауме!

— В синагогу! — велел Симон, увлекая ее за собой. — В синагогу!

Он увлек ее к синагоге, разъяренная толпа шла следом, но рост и могучая стать Симона заставляли людей держаться на расстоянии. Оказавшись внутри, Мария обессиленно поникла, плат соскользнул с ее головы, и Симон вытаращил глаза. Он никак не ожидал увидеть ее без волос.

— Это из-за обета… — сбивчиво пояснила она. — Я провела здесь месяц в назорействе.

И все напрасно: это ведь Пазузу говорил ее устами! Пазузу, демон, повелевающий ветрами.

— Я… я… — Как может она что-то объяснить Симону? Да и стоит ли, какой в этом смысл? Другое дело, что его можно попросить передать весточку Иоилю. — Я была одержима злыми духами, — всхлипнула Мария. — Пришла сюда в надежде, что меня от них избавят, но ничего не вышло. Это один из них сообщил людям об утонувшем рыбаке — демоны злорадны, смерть одних людей и горе других доставляют им удовольствие. Теперь мне придется удалиться туда, где я не смогу никому навредить. Пожалуйста, отвези послание моему мужу. Скажи ему, что здешнее лечение мне не помогло и потребуются чрезвычайные меры. Какие именно — укажет раввин.

— Я подожду раввина вместе с тобой.

Пока они разговаривали, подошел брат Симона Андрей.

— Толпа готова растерзать ее, — сказал он и повернулся к Марии, — Они решили, что ты каким-то образом вызвала эту бурю. А тут еще твои страшные предсказания.

— Я сама рада бы умереть, лишь бы освободиться от этих злобных духов, — искренне призналась Мария. — Но правильно ли будет, если меня убьют за то, чего я не делала? Я не имею никакого отношения к этим смертям. Эти демоны — мои враги и желают моей смерти не меньше, чем других смертей. Если я не смогу освободиться от них, я охотно умру.

Демоны упиваются смертями, их первейшее желание — забрать человеческую жизнь, любую жизнь, и уничтожить ее. Лишать людей здоровья, счастья, изводить, мучить — но главное, убивать. убивать, убивать… Разжигать войны, подстрекать убийц сеять раздоры между близкими, а если нет под рукой людей, то губить беспомощных животных: лошадей, овец, ящериц, птиц, змей! Вот в чем находят они злобное упоение…

Торопливо вошел раввин.

— Что случилось? — растерянно оглядывая присутствующих, спросил он.

— На пристани дело чуть не дошло до бунта и смертоубийства, — ответил Симон. — Эта женщина вдруг стала вещать не своим голосом, сообщила о крушении лодки, о чем могли ведать лишь злые духи, и предсказала еще два несчастных случая, которые должны произойти в ближайшие дни.