Виталий Полупуднев - Митридат
И удивительно – стоящие рядом с Фарнаком Гай и Публий, а также воеводы понтийские молчали, опустив глаза, словно им нечего было сказать. Каждый боялся, что за сказанное дерзкое слово получит первым еловый кол.
Митридат внутренне торжествовал, чувствуя, что перевес на его стороне. Он окинул всех пылающим взором и добавил уверенно, с величественным жестом:
– Волею богов я ношу эту золотую китару и остаюсь царем вашим!.. И как царь повелеваю всем военачальникам – отвести войска в лагеря и предоставить им утреннюю пищу и отдых! Я сам прибуду в лагеря и буду говорить с воинами об их нуждах. А сыну моему Фарнаку приказываю явиться во дворец, где я выслушаю его и решу, кому после меня быть царем!.. Ибо время смены царей еще не наступило! Так сказали мне боги сегодня ночью!
– О! – единодушно выдохнули воины, узнав, что их великий царь так запросто общается с богами.
Странно, что Фарнак не нашелся, что возразить отцу, смущенный и подавленный. Все происшедшее казалось ему удивительным сном!.. И в то же время он сознавал, что возврата не может быть. С усилием стряхнув душевное оцепенение, он сделал глубокий вдох, как бы готовясь говорить, но опять встретился глазами с огненным взглядом отца и ощутил комок в горле.
Словно завороженный, смотрел он на отца-государя и не находил силы ответить ему. Никогда до этого он не испытывал подобного состояния, хотя неоднократно бывал в обстановке смертельной опасности. Но в битве его выручали боевая сметка и твердая рука. Сейчас же он с жгучей остротой почувствовал необходимость поддержки со стороны, подобно человеку, сраженному вражеской стрелой. Кто подхватит его под локоть в этот решающий миг, не даст ему осрамиться бесславно в бескровном поединке с отцом? Кто поможет преодолеть колдовские чары, исходящие из глаз Митридата?
Воеводы, которые принесли ему клятву верности и отважились двинуть войска против Митридата, явно утратили живость мысли и силу воли. Они опешили перед лицом законного государя и оторопело смотрели вниз, понуря головы и испытывая почти то же, что и Фарнак.
Расталкивая воинов, к стене вышло двое – Асандр в богатом воинском наряде и белобородый Левкипп в его простом жреческом одеянии. Асандр был встревожен, ибо понял, что сейчас может произойти непоправимое. Он обратился к Фарнаку и голосом звучным, как охотничий рог, выкрикнул:
– Молодой царь Фарнак! Разреши жрецу Левкиппу ответить твоему отцу от имени богов олимпийских, городов боспорских, всех общин эллинских и всех воинов, у которых отважное сердце!
– Пусть говорит! – передохнул Фарнак с облегчением, чувствуя, как с его рук и ног вторично пали золотые цепи, на этот раз невидимые. Нашелся человек, которого не отуманили речи и внешнее величие Митридата.
Одновременно словно очнулись воеводы, зашевелилось войско, странная скованность, охватившая всех, стала ослабевать.
– Говори!.. Говори!.. – послышались голоса.
Жрец Левкипп смело и без тени подобострастия протянул руки к Митридату.
– Бывший царь Митридат! – громко возгласил он. – Зачем гневишь богов и обманываешь воинов? Мы, жрецы всех храмов, узнали через откровение свыше, что ты отвергнут богами и давно связался с лохматыми демонами зла, которые думают за тебя, действуют в твоем облике и питаются кровью твоих невинных жертв!.. Ты был царем, а теперь ты раб демонов-андрофагов! Ты продался им за обещание помощи в походе на Рим!.. Но они обманули тебя, ибо только боги, а не демоны в силах ниспровергнуть Рим! Напрасно ты убиваешь детей своих, чтобы их кровью утолить жажду твоих ночных господ и друзей – демонов! А сейчас хочешь обмануть войско, рассчитывая втайне послать его на гибель… Вот, думаешь ты, будут рады демоны-кровопийцы, когда кровь польется рекой и они будут купаться в ней!.. Воины, не слушайте старого безумца, одержимого злыми духами!
– Замолчи, старый осел! – вскричал Олтак, высовываясь из-за плеча Митридата. – На колени перед истинным царем, или сейчас получишь стрелу в горло!
Битоит по знаку Олтака выхватил из рук телохранителя лук и приготовился пронзить стрелой смелого жреца.
– Не тронь служителя Зевса! – предупредил Асандр, выставляя вперед щит. – Иначе боги опять накажут всех землетрясением! Страшная бездна поглотит города и людей!
Упоминание о землетрясении как наиболее очевидном и грозном свидетельстве гнева богов заставило воинов усомниться в божественности Митридата и правоте его слов и поступков. Да и речь Левкиппа прозвучала так страстно и убедительно, что войска заволновались. Послышались возмущенные возгласы:
– Опусти стрелу, несчастный кельт! Не гневи богов!
Сотни рук с копьями, мечами и натянутыми луками вскинулись в сторону Митридата и его свиты. Битоит опустил лук.
– Так-то лучше! – рассмеялся Асандр язвительно. – Пусть сегодня демоны пьют воду, крови им не будет!.. Воины! Было откровение – боги не желают вашей смерти, так же как и гибели Боспорского царства! Но боги разгневаны злыми деяниями Митридата, который не жалеет ни жизни, ни крови вашей! Неужели вы поверили, что он намерен заботиться о вас, когда он и о близких людях не печалится! Всех лучших соратников он убил, отравил родную мать, умертвил сына Ариарата, казнил наставника Метродора Скепсийца, своего воспитателя!.. Он лишил жизни сыновей – Митридата Колхидского и Махара, повелел пронзить копьями Эксиподра на глазах у матери, предал в руки врагов четырех сыновей и дочь Эвпатру!.. И последнее его преступление – он убил дочь свою, невинную девицу, смелую воительницу, царевну Клеопатру! Она была ранена по его приказу отравленным кинжалом и умерла в муках!.. Ее погубил тот же отец-людоед!
В подтверждение своих слов Асандр сделал жест рукой. Ряды воинов расступились, и перед воротами акрополя показалась печальная процессия. Десять сильных рабов несли черные носилки, на которых в пурпурном одеянии лежало тело Клеопатры.
– Вот она, жертва отца-безумца!
Всеобщий крик возмущения был ответом. Произошел мгновенный и решительный поворот в настроениях воинов. Они зашумели, стали угрожать Митридату оружием, выкрикивая оскорбления.
– Более того, – со зловещим видом продолжал Асандр, когда шум приутих, – Митридат стал игрушкой в руках скопцов-энареев! Вон, смотрите, их желтые морды видны за спиной царя! С ними-то он и колдует, вызывает ночами злых духов!.. Нет, друзья-воины, если вы хотите жить по закону богов, а не демонов, и видеть солнце, а не вечный огонь Аида, вы должны устранить старого царя-безумца, царя-людоеда, царя-демона, а возвести на его место нового, уже благословенного богами царя Фарнака!
Все ожило, воины встряхнулись, сбросили с себя невидимый гнет, под которым держал их Митридат. Тысячи глаз обратились к Фарнаку, и тысячи глоток приветствовали его как царя.
Асандр и Левкипп с жрецами и военачальниками окружили Фарнака. Тот сошел с коня, Левкипп, под песнопения и выкрики воинов, увенчал голову царевича стеблем вьющегося растения и объявил всем:
– Боги повелели мне поступить так – венчать на царство Фарнака вот этим растением! Отныне он царь и повелитель наш, а Митридат с его демонами – низложен!
– Слава, слава царю Фарнаку!
Митридат хотел что-то сказать, поднял скипетр, рассчитывая на внимание. Но ему не дали ответить на обвинения. Крики негодования заглушили его слова. В воздухе пропела стрела. Олтак и Битоит поспешно выставили вперед щиты, прикрывая царя. Митридат понял, что дальнейшие речи излишни. Бросив последний взгляд на возбужденные войска, он презрительно скривился и, медленно повернувшись, удалился с высоко поднятой головой.
Крики усилились, старого царя провожали улюлюканьем, нового приветствовали боевым кличем. Однако торжествовать было рано. На месте, где только что стоял Митридат, появились вооруженные воины, личная охрана Митридата. На требования повстанцев присягнуть царю Фарнаку и открыть ворота они ответили стрелами и маттиобарбулами, пущенными из пращей. Послышались стоны раненых и угрожающие вопли взъяренных сторонников молодого царя.
Фарнак приказал проломить ворота акрополя и взять штурмом последний оплот власти упрямого отца-государя, не пожелавшего избежать бессмысленного кровопролития.
XXX
Скорбное шествие с телом Клеопатры возглавлял Гиерон. Он появился в условленное время, по знаку Асандра, когда разыгрался последний акт драматических событий.
Оказавшись у стены акрополя, как раз против Митридата, он почувствовал невольный страх. Ему показалось, что царь сейчас направит на него демонический взгляд, которым пронзит его, как стрелой. Он и так был потрясен всем происшедшим за короткое время и чуть не утратил обычной уверенности в себе перед накалом страстей, что бушевали здесь, под стенами.
Всеобщий гомон усиливался истошными воплями добровольных плакальщиц, набежавших со всех сторон к телу царевны. Женщины рвали на себе одежды, расцарапывали ногтями щеки и, распустив волосы, падали на землю в рыданиях. Они оплакивали сестру нового царя по обычаю, с присущей женскому полу чувствительностью, а также из желания угодить молодому царю и попасть к нему в милость.
