Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ
Тяжелые церковные двери отворились с каким-то особенным стоном…
Стон этот словно ножом резанул великого князя по сердцу…
Василий забился в дальний угол алтаря…
Он не был в состоянии больше ничего соображать от ужаса…
Василий, едва дыша, закрыл обеими руками свою голову…
Так птица, встречая неминуемую опасность, прячет свою голову под крыло… Но враг уже заметил свою жертву, и эта наивная хитрость не спасет ее от верной гибели.
Князь Иван вошел в распахнутые перед ним церковные двери… Сердце у Можайского обливалось кровью от жалости.
Бояре и челядь также вошли вслед за князем Иваном…
В тишине церкви их шаги глухо раздавались на каменных плитах пола…
Можайский подошел к амвону и остановился.
– Князь Василий, здесь ты?! – громко спросил он.- Отзовись и отдайся на волю государя великого!…
Великий князь словно во сне услыхал голос и слова Можайского.
«Все пропало!… Все пропало!…» – ударило словно молотом в голову Василия…
Сердце стучит так громко, что каждый его стук ясно отдается в ушах.
– Князь Василий, здесь ты?…- послышался снова голос Можайского.
Отчаянье придало вдруг силы Василию. Он поднялся со своего места и, как бы умоляя кого о помиловании, протянул перед собою руки…
– Братья Иван и Дмитрий! – раздался из алтаря его голос.- Помилуйте меня!… Позвольте мне остаться здесь и смотреть на образ Божий, Пречистой Богородицы, Всех Святых!… Я не выйду из этого монастыря, постригусь здесь!…
Князь Иван взошел на амвон и приблизился к северным вратам…
Навстречу ему, с иконою святого Сергия в руках, из врат вышел великий князь Василий.
Братья остановились друг перед другом.
Князь Иван старался не смотреть в лицо Василия…
Ему было тяжело, как никогда.
В молчании стояли вокруг бояре и челядь…
Некоторые невольно понурили головы…
Ведь они целовали крест Василию…
– Брат Иван! – послышался через мгновение дрожащий голос Василия, и великий князь поднял вровень с лицом чудотворную икону.- Брат Иван!… Целовали мы Животворящий Крест и эту чудотворную икону, что не мыслить нам друг на друга никакого лиха… Было это в этой самой церкви, у этого гроба чудотворца!… А теперь что вы со мною, братья, делаете?!
Побледнел и опустил голову князь Можайский.
– Государь! – негромко отвечал он и поднял глаза на брата.- Если мы замыслили сделать тебе какое зло, то пусть это зло будет над нами!… А теперь что делаем,так это мы делаем для христианства, для твоего откупа!…Татары, которые с тобою пришли, когда увидят это, облегчат откуп!…
Князь Иван замолк и приложился к чудотворной иконе.
Своими словами он хотел сказать, что затруднительное положение, в которое попал великий князь, вместе с тем является и облегчением для всей Русской земли… Татары, дескать, не будут больше ничего и требовать, раз увидят, что великому князю самому нечего дать…
Василий понял, что он напрасно теряет слова…
Рыдая, поставил он икону на прежнее место, на гроб чудотворца Сергия…
В стенаньях и слезах упал великий князь на колени перед святыми мощами…
– Святый чудотворец, отче преподобный Сергий! – громко стал молиться Василий.- Не оставь меня своим заступничеством перед лицом Всевышнего! Даруй мне, недостойному, силы перенести без ропота испытание сие!…
Громкая молитва Василия, его рыдания, его покорность воле Божией и смирение сильно подействовали на всех…
Князь Иван, стараясь скрыть слезы, торопливо сошел с амвона. Он несколько раз перекрестился и пошел к выходу из церкви…
На лицах бояр и челядинцев тоже выражалось неподдельное волнение…
Каждый из них в душе сознавал себя виновным перед великим князем Василием…
Даже Волк стоял, понурив голову и крепко стиснув зубы. На его лице не было в эту минуту обычной злобной усмешки…
Можайский, выходя из церкви, поманил за собою боярина Никиту Константиновича…
– Возьми его! – глухим голосом указал князь Иван на брата…
Василий продолжал молиться на коленях перед чудотворным гробом…
Боярин Никита Константинович, бледный и еще не оправившийся после своего рокового падения, подошел к государю…
Василий в эту минуту поднялся с колен. Он смахнул слезы и как будто спокойнее оглянулся кругом.
– Где же брат, князь Иван?…- спросил он у ближайших к нему бояр.
Никита Константинович положил свою руку на плечо Василия.
– Государь! – произнес боярин среди всеобщего молчания.- Взят ты великим князем и государем московским Дмитрием Юрьевичем!…
Недавняя молитва придала бодрость и силу Василию. Услыхав слова боярина, он набожно перекрестился.
– Да будет воля Божия!.- спокойно проговорил он…
Василия повели вон из церкви.
Великий князь Дмитрий Юрьевич прибыл в обитель следом за братом.
Он не хотел видеть, как будут брать Василия.
В нем говорило не чувство совести, нет, он не был настолько совестлив.
Он, напротив, хотел полного унижения своего врага.
Он хотел, чтобы к нему, уже государю и великому князю, привели Василия как пленника, связанного по рукам…
Дмитрий Юрьевич, окруженный своими боярами, подъехал прямо к келье игумена.
Он поднялся на крыльцо и, не снимая шапки, вошел к старцу…
Игумен поднялся к нему навстречу. Старец только что вернулся из собора, где, несмотря на всю тревогу, довел до конца службу…
– Благослови, отче, меня! – произнес Дмитрий, подходя к игумену.
Старик пристально посмотрел ему в глаза и покачал головою:
– Нет у меня благословения для того, кто преступил крестное целование своему брату, государю великому! – тихо, но твердо проговорил он.
Глаза Дмитрия сверкнули.
– Ноне я, отче, государь и великий князь московский! А мы проживем и без твоего благословения!…
– Государь и великий князь Московский – Василий, твой старший брат, князь Дмитрий Юрьевич! – твердо повторил игумен.
Дмитрий стиснул зубы и, резко повернувшись, вышел из кельи…
Минуты через две в келью вбежал послушник Григорий.
Он был бледен как полотно. Глаза юноши растерянно блуждали по сторонам. По щекам его катились крупные слезы…
– Отче святой! – выкрикнул он, бросаясь к игумену.- Забрали государя великого!…
Старец воздел очи к небу…
В это время в монастырскую трапезную, где сидел князь Дмитрий Юрьевич, ввели связанного по рукам Василия…
Сзади вели его бояр, тоже связанных.
Князя Семена Ряполовского между ними не было…
– Подойди сюда, князь Василий! – раздался из переднего угла надменный голос Дмитрия.
Василий послушно приблизился.
Дмитрий, откинувшись назад, сидел на возвышенном настоятельском месте.
Несколько мгновений Шемяка своими черными глазами в упор смотрел на брата.
«Ворон!… Черный, зловещий ворон!…» – мелькнуло в голове Василия.
– Князь и брат Василий! – надменно заговорил Дмитрий, достаточно насладившись смущением и унижением своего врага.- Зачем ты привел татар на Русскую землю?… Зачем ты отдал им в кормление города русские с волостями?…
В трапезной наступило жуткое молчание. Василий поникнул головою и не отвечал.
Разве это правда, что говорит Дмитрий? Разве он много роздал татарам городов и волостей в кормление?… Если и отдал какие, то только чтобы откупиться на время…»
– Брат-князь, Дмитрий Юрьевич! – ответил он, поднимая голову.- Неповинен я в том, о чем говорили тебе мои вороги!… И моему сердцу Русская земля дорога не менее, чем твоему… Решился бы разве я на такое дело?…
Голос великого князя звучал неподдельной искренностью.
Все бывшие в трапезной поняли это; да они и так хорошо знали, что Василий роздал татарам вовсе не так много земли и городов, как говорил князь Дмитрий…
– Брат и князь Василий! – раздался опять голос государя.- Говоришь ты, что неповинен… Так! А кто, скажи, обещал Улу-Махмету и его сыновьям отдать все Московское княжество?… Кто хотел оставить себе только Тверь?… Опять не ты, брат Василий?…
– Не я! – твердо ответил великий князь.- Не безумец я, не нехристь, чтоб решиться на такое дело!…
Насмешливая улыбка скользнула по губам Дмитрия.
– И в этом неповинен, говоришь?… А скажи, как ты не нехристь,- почему любишь сверх меры татарскую речь и их самих? Зачем окружил себя выходцами татарскими?… Их одних и любишь, и милуешь, и даришь без счета золотом, каменьем и всякими богатствами… За что христиан томишь без меры, гневаешься на них за все?…
Отвечай, брат, князь Василий!…
Василий несколько секунд молчал.
В словах брата – великий князь сознавал это – была доля правды…
Да, он любит татар, любит их речь… Но раз они перешли в русскую веру, разве они не сделались такими же христианами, как и его коренные бояре?…
