Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ
В голосе Дмитрия слышались ноты, не допускавшие возражения.
Можайскому ничего не оставалось, как повиноваться.
С толпою своих людей он направился по дороге к монастырю.
Через три минуты копыта его лошади уже застучали по мосту перед вратами обители.
Ворота были, по обыкновению, заперты.
На громкий стук в оконце выглянул монах-привратник.
У сторожа дрогнуло сердце. За стенами стояла целая толпа всадников. Слышались голоса, звенело оружие и стремена.
Монах, не спрашивая даже об именах пришельцев, быстро захлопнул оконце.
– Господи, спаси и помилуй!- в ужасе прошептал он и быстро, насколько мог, стал подниматься на стену по лестнице.
Еще с вечера всем в монастыре уже было известно, какие вести привез Бунко. Но все успокоились, когда узнали, что великий князь не поверил бегуну и приказал его «выбить» из монастыря…
Бунко «выбили».
Послали караульных на гору.
Два раза ночью игумен от себя еще посылал келейника справляться. И всякий раз келейник, возвращаясь, доносил, что все по дороге спокойно, что караульные зорко сторожат…
Все это пронеслось в голове у сторожа, пока он взбирался на стену…
На стене, в маленькой деревянной башне, висел сторожевой колокол…
Растерявшийся монах-привратник дернул за веревку языка…
Раз, раз, раз…
Вчера в Москве так же рано поутру загудел набат; сегодня здесь…
И здесь и там он звучал одинаково зловеще… Одинаково будил в сердцах смятение и тревогу…
Раз, раз, раз…
Из церкви бежало по двору несколько монахов и послушников. Шел и один из бояр великого князя…
А снаружи уже били в калитку тяжелым бревном. Дубовая дверь глухо отдавала удары и дрожала на своих петлях…
Боярин великого князя дрожащими руками открыл дверную форточку.
– Кто здесь смеет тревожить молитву государя великого?- спросил боярин.
– Отворяйте!- раздался снаружи громкий голос.- Государь и великий князь московский Дмитрий Юрьевич на моленье в обитель жалует!…
Как вчера утром во дворце Василия всех заставил остолбенеть этот неожиданный ответ, так было и сегодня в обители…
Боярян, не спрашивая ничего больше, бегом бросился назад в церковь…
Дверь уже трещала и каждую минуту готова была слететь со своих петель…
Боярин и послушники как безумные вбежали в церковь.
– Государь великий!- прерывающимся голосом воскликнул боярин.- Брат твой, князь Дмитрий Юрьевич, с войском на тебя пришел. Спасайся, государь, если еще можно…
Василий с перекосившимся от ужаса лицом торопливо перекрестился.
– Князь Семен… детей спрячь!- проговорил он князю Ряполовскому и бросился вон из церкви…
Князь Семен Ряполовский схватил за руки обоих сыновей и бросился с ними тоже бежать.
Между тем Василий, выбежав из церкви, бросился подвору в ту сторону, где были расположены монастырские конюшни.
Великий князь один, без людей вбежал в конюшни.
– Лошадь мне скорее давайте!…- закричал он, весь дрожа от страха.
На крик великого князя никто не отозвался.
Конюшня была пуста. Люди великого князя и монастырские служители, взбудораженные неожиданным набатом, побежали к воротам и оставили конюшни пустыми…
Василий метался и кричал, но никто не приходил к нему на помощь…
Между тем в воротах обители все уже было кончено…
Дубовая калитка не выдержала и, разбитая, с грохотом слетела с петель.
На монастырский двор ворвалось несколько человек, вооруженных с ног до головы.
Послушники и монахи, толпившиеся у ворот, с криком бросились бежать…
Ворвавшиеся люди сейчас отворили запоры у ворот.
Князь Иван с другими всадниками рысью въехали во двор…
Можайский на ходу снял свою шапку и перекрестился.
Рядом с князем скакал молодой боярин Шемяка, Никита Константинович…
С помощью слуги боярин стал слезать с лошади.
Он прежде всех вошел на церковный помост, но вдруг поскользнулся на обледенелых плитках паперти и упал…
Князь Иван, бояре и служилые люди, удивленные такою роковою случайностью, столпились вокруг боярина…
С помощью слуг Никита Константинович поднялся с полу…
Лицо молодого боярина было бледно, как у мертвеца…
Он еле держался на ногах и шатался, словно был хмельной…
«За гордость и самомнение наказал Бог боярина!» – шевельнулась мысль у всех присутствующих.
Князь Иван с толпою своих приближенных вошел в собор…
Великий князь Василий, не найдя никого в монастырских конюшнях, бросился к Троицкой церкви…
На паперти, у входа, возился с ключами старик пономарь. Под влиянием страха и смятения пономарь никак не мог запереть церковь…
Василий взбежал на паперть.
– Пусти меня в церковь, пономарь!… Спрячь и запри там!…- пробормотал государь, оглядываясь в ужасе по сторонам.
Монах разглядел, кто перед ним.
Он распахнул незапиравшиеся двери и повел за собою великого князя.
В церкви было почти темно. Две-три догоравшие восковые свечки напрасно силились своим трепетным светом победить общий мрак…
Крестясь и шепча на ходу молитвы, старик пономарь провел государя в алтарь…
– Не найдут тебя авось здесь, государь великий! – прошептал Василию монах.- А я побегу двери на ключ замкну!…
Пономарь оставил Василия одного и бросился назад к выходу…
Прошло несколько минут…
Жутко и страшно великому князю одному в неосвещенной церкви…
В церкви так тихо, что ясно слышно, как потухающая где-то перед иконой свеча гаснет со слабым треском…
А снаружи, с монастырского двора, доносятся глухие крики и ржанье лошадей…
Великий князь Василий стоит на коленях, поникнув головой к престолу…
Он то начнет молиться о своем спасении, то вздрогнет и, забыв молитву, снова с ужасом прислушивается к долетающему со двора шуму…
Жутко, страшно…
Между тем князь Иван, войдя в собор, застал там только игумена и еще нескольких старцев. Они как будто не замечали, что творилось кругом них, и продолжали церковную службу…
Великого князя на его месте не было.
Трое бояр обошли алтарь, поднялись наверх, но нигде не нашли Василия…
«Может быть, успел убежать, дай ему Бог!» – с облегченным сердцем подумал Можайский.
Он вместе с боярами вышел из собора и на минуту остановился на паперти.
– Видно, князь Василий успел убечь! – с притворной досадой в голосе произнес он громко. В эту минуту к паперти подбежал Волк. Он тащил за собой пономаря. Хилый старик монах тщетно вырывался из дюжих рук боярского сына.
– Пусти ты меня Христа ради!- умолял пономарь.- Ничего я не знаю, никого я не прятал!…
– Князь-государь! – обратился Волк к Можайскому.- Люди видали, как вот пономарь повел кого-то в Троицкую церковь и запер там… Должно быть, князя Василия там спрятал! Прикажи отдать ключи, чтоб дверей церковных не портить!…
Князь Иван закусил губы с досады.
– Всюду этот пес впутается!- проговорил он про себя.
Кругом были все люди, преданные Шемяке.
Всякий жест, всякое неосторожное слово Можайского сейчас бы передали великому князю Дмитрию… А Дмитрий уже действительно государь московский, его господин и отец…
– Прикажи, государь, пономарю ключи отдать! – повторил снова Волк, удивленный молчанием князя.
– Отдай ключи, слышишь, старик?! – обратился Можайский к пономарю, дрожавшему всем своим слабым телом.
Он еще слабо надеялся, что, может быть, действительно старик никого не прятал и не запирал…
Пономарь, видя, как почтительно обращался к Можайскому Волк и другие, вообразил, что он стоит перед самим великим князем, Дмитрием Юрьевичем…
– Помилуй, государь великий! – завопил он, падая на колени перед папертью.- Виноват, спрятал ключи от церкви!… Под первой плитой паперти, в ямке скрыл!…
Страх заставил старика выдать великого князя.
Волк с криком злобной радости потащил пономаря обратно к Троицкой церкви…
Можайский, с трудом скрывая овладевшее им отчаяние и досаду, спустился с церковного помоста. За ним последовали бояре и челядь…
Волк дотащил пономаря до паперти Троицкой церкви.
– Ну, где ключи, доставай скорей! – злобно прикрикнул Волк.
Пономарь нагнулся и дрожащими руками вынул из-под плиты связку церковных ключей…
Волк вырвал ключи из рук монаха и в два прыжка достиг церковных дверей…
Великий князь Василий только что снова забылся в пламенной молитве, когда вдруг услыхал голоса на паперти…
Василий задрожал всем телом и заметался по алтарю…
А на паперти уже гремели ключами…
Тяжелые церковные двери отворились с каким-то особенным стоном…
Стон этот словно ножом резанул великого князя по сердцу…
Василий забился в дальний угол алтаря…
