Кемаль Тахир - Глубокое ущелье
Уранха, напротив, размахивая тяжеленным мечом, делал выпад за выпадом. Будь на месте Мавро кто-нибудь другой, давно все было бы кончено. Но Мавро крутился волчком, противопоставив силе и опытности Уранхи ловкость, которой могли бы позавидовать завзятые фокусники, и только ждал случая, чтобы выбить оружие из рук противника, беспрестанно менявшего позицию.
Молодым воинам казалось, что они сражаются несколько часов, а прошло всего две-три минуты.
Кёль Дервиш, держа двумя руками топор, ждал, когда Уранха повернется к двери спиною. Опытный воин на месте Мавро давно бы подвел противника под удар. «Скверное дело — неопытность»,— подумал Дервиш. И вдруг увидел шагах в четырех перед собой широкую спину рыцаря Нотиуса Гладиуса, спокойно отступавшего перед неловкими выпадами Керима — будто издеваясь над ним.
Кого бы из боровов ни свалить — все выгода! Кёль Дервиш примерился к толстой шее рыцаря и выскочил на террасу.
Рыцарь не мог заметить занесенного над ним топора, но по изменившемуся лицу Керима понял, что на него напали сзади. Быстро обернулся и отскочил в сторону. В ярости хотел было достать мечом Кёль Дервиша, который, промахнувшись, потерял равновесие и едва устоял на ногах. Но в ту же секунду сообразил, что тогда подставит спину Кериму. Прыгнул к самому краю террасы, но из-за выбитого глаза не рассмотрел, попал ногой в провал ограды. Оступился и полетел в бездонную пропасть, ужас перед которой с детства носил в душе.
— Уранха-а-а!
Тюркский сотник оглянулся на жуткий вопль. И Мавро вонзил ему саблю в грудь. В то же мгновение Кёль Дервиш опустил на затылок сотника тяжелый топор.
Уранха упал как бревно. Дважды дернувшись, стукнул носком сапога по камням террасы.
Кёль Дервиш поднял топор. Склонился над сотником, прислушиваясь, будто хотел понять нерасслышанное слово. Тихо спросил:
— Ведь он убил бы меня, правда, Мавро?
Мавро, не подозревая, что он хочет сделать, ответил:
— Не задумываясь!
— Ради собственного удовольствия... Не так ли?
Кёль Дервиш, решившись, зацепил топором Уранху за бок, точно сноп соломы, подтянул его к провалу и столкнул в пропасть.
— Э-эх!
Мавро окаменел. Кёль Дервиш прислушивался, как отзовется ущелье.
— Ах, чтоб тебе, сумасшедший Кёль! Что ты наделал?
Кёль Дервиш ошалело вскинул голову, точно вопрос этот задал Уранха.
Опомнившись, юноши подбежали к ограде.
Каплан Чавуш, ехавший шагах в тридцати перед странной процессией, ожидая ответа, придержал коня.
— Из мешка, что ли, высыпаешь в пропасть своих постояльцев, Кёль Дервиш?
— Так точно, Каплан Чавуш. Из мешка. Прямо в ад!
За Капланом шли пленные, связанные веревкой за шеи. Опознав в первом из них Чудара, Керим и Мавро сразу догадались, чем кончилась схватка в развалинах Ойнашхисара. Кёль Дервиш ничего не знал ни о свадьбе, ни о схватке у Орехового Ключа.
— Что это, Каплан? — поразился он.— Неужто понял, что напрасно возишься с этим огневым порошком? Рабами стал торговать?
Каплан не любил, когда не к месту болтали об огненной пыли. Не ответив, накинулся на него:
— Какой же ты караван-сарайщик, Кёль Дервиш! А ну, хватай бадью, неси воды! Ишь, бесстыдник!
Каплан указал плеткой на пленников. Наводивший на всех ужас Чудар и вся его шайка понуро сидели на корточках под стеной.
Пока Керим и Кёль Дервиш поили воинов и пленников, Мавро поднес Каплану Чавушу большую чашу с вином. Схватил подол его кафтана, приложил к губам, потом ко лбу.
— Изволь, мастер Каплан! Воинский шербет!
Каплан Чавуш уставился на него.
— Как это понимать, Мавро, сын Кара Василя? Ты почему здесь, а не в Армянском ущелье?
Мавро опустил глаза, снова схватил подол его кафтана, поднес ко лбу:
— Благодаря тебе, Каплан Чавуш, выследили мы наших кровников, нагнали и отомстили...
— Неужто бились клинок к клинку?
— Точно, клинок к клинку!
— Ври, да не завирайся!..
Каплан Чавуш был горд за своих питомцев, но вида не подавал.
Пока Мавро рассказывал, как было дело, Керим, стараясь не попадаться на глаза будущему тестю, расспрашивал о том, что случилось после схватки у Орехового Ключа.
Крестьяне и горожане Инегёля и Атрапоса ненавидели своих властителей и без боя сдали крепости Осман-бею. А ярхисарцы, не имея приказа властителя Хрисантоса, сдаться не пожелали. Старейшина ахи Хасан-эфенди не смог убедить их, что теперь они райя тестя Орхан-бея, и вынужден был, оставив в крепости заложников, привезти двух знатных людей Ярхисара к Хрисантосу в Биледжик.
Каплан Чавуш отправлялся теперь к Гермияноглу и благородному Михалю Безбородому, властителю Харманкая, чтобы передать подарки от Осман-бея и сообщить о взятии многих крепостей и разгроме врагов, не стоившем мусульманам ни капли крови.
— А монголы Чудара?
— Их наш бей Осман дарит Гермияноглу. Пусть знают, что позор рабства страшнее смерти.
Каплан Чавуш делал вид, что не замечает Керима, хотя ему не терпелось узнать, как вел себя в схватке его будущий зять, не поддался ли страху. Сообразив, что выведать это можно только у Кёль Дервиша, указал на Керима:
— Возьмешь его, Мавро, и марш в Сёгют!.. От моей плетки спаслись, посмотрим, как вы отделаетесь от бича Баджибей!..
Мавро хотел снова схватить его за подол. Каплан поднял плетку.
— Убирайся, ослушник! Прикидывается воспитанным! Прочь! — О чем-то вспомнив, крикнул вслед: — Погоди! Погоди, говорю!..— Приказал стоявшему сзади воину: — Дай-ка пояс! Пояс, говорю, а не кнут! — Сёгютский воин протянул ему набитый золотыми монетами пояс — тот самый, что Перване украл у рыцаря.— Не мне, дурак, а Мавро отдай!
Мавро радостно схватил пояс. Поручение означало, что вина его прощена.
— Отдадите Осман-бею! Попробуйте только потерять!.. В поясе золото ваших кровников. Осман-бею скажете: «Каплан Чавуш подал весть Гюндюз-бею и Бай Ходже в Караджахисар, чтобы обложили болото. Они поймали подлеца Перване. Этот пояс был у него на плече. Хозяин пояса — кривой френк. Перване украл у него. Такой уж он вор, что звезды с неба стянуть может!»
— Помилуй, мастер Каплан! — Мавро оглядел пленных.— А где же Перване?
— Вот вислоухий! Неужто и Перване мы отдадим в подарок Гермияноглу?! Передай: «Сидит в темнице в Караджахисаре». Пусть Осман-бей повелит, что делать с ним. Скажете: «Каплан Чавуш считает: безбожника не повесить надо — на кол посадить! Впрочем, бей лучше знает... Стой, куда бежишь, не дослушав! Забудешь хоть слово, гляди у меня! Чего ухмыляешься? Убирайся! — Он поднял плетку.— А ну, пошли! Пора нам в путь.
Процессия медленно тронулась по дороге к Гермияну.
Керим стоял у стены, почтительно сложив руки на животе. Каплан Чавуш проехал мимо, даже не взглянув на него.
— Легко мы отделались, Керим Джан. Считай, повезло,— сказал Мавро.
— Вот так повезло! Зол, видишь?
— Не беда! Доволен он, что кровников поймали и прикончили мы!..— Они глядели вслед уходящим.— Одного только не понял я, друг мой... По-моему, это он о тебе сказал.
— Что?
— Скосил на тебя глаза и говорит: «Кто не исполняет приказов Каплана, тому желаемого не видать как ушей своих! Пока не поздно, пусть зарубит себе на носу!» Каплан Чавуш одержим огневым порошком. А что натворит одержимый, никто не знает, друг мой! Давай-ка поспешим! Не то ненароком разозлится мастер Каплан на огневой порошок и не выдаст за тебя Аслыхан... Тогда попляшешь.— Он поглядел на удаляющийся караван. Вздохнул, покачал головой: — Вроде бы умный человек, наш мастер Каплан. Что ж за безумие — эта возня с огневым порошком?
Керим окинул его рассеянным взглядом. Ответил не сразу:
— Огневой порошок, Мавро, страшная штука! И нет в том никакого безумия!
— Ты думаешь?
— По-моему, Каплан Чавуш не стал бы пустяками заниматься. Столько возился, лицо сжег... Нет, не стал бы!
Он подождал, пока Каплан не скроется за поворотом. Словно отвечая собственным мыслям, сказал:
— С огневым порошком дело будет! Потому что такие одержимые, как Каплан, не могут спокойно спать, пока не выдумают беды на голову целому свету.
V
В воротах Керим Джан взял у Балабанчика тяжелый узел.
— Спасибо, Балабанчик! Устал?
— Какой там устал!
— Спасибо! Скажи, чтоб Орхан-бей взял тебя к Баджибей на праздник...
Балабанчик смотрел на Керима с восхищением.
После смерти Дюндара Альпа Осман-бей купил его у Джинли Нефисе. Балабан мечтал стать воином. Из уважения к воинской доблести Керима мальчишка чуть не силой выхватил узел из его рук.
В ухоженном дворе Баджибей все было готово к торжеству. Под смоковницей вокруг сафьяновой скатерти разложены миндеры. Из поварни доносился стук посуды, смешки девушек.
Керим Джан, стараясь не попасться им на глаза, быстро пересек двор. Вошел в свою комнату. Положил узел на софу, с облегчением вздохнул. Огляделся. На стене среди оружия висел отцовский бич. Керим провел ладонью по лицу, взобрался на софу. Снял бич, повесил на его место свою саблю. Оглянулся на дверь (Аслыхан тут же спряталась, не заметил Керим, что следит она за ним). Снял саблю со стены, поцеловал клинок, приложил ко лбу, повесил на место. Спрыгнул на пол. Развязал узел. В нем были книги — те самые, что он впервые увидел в пещере монаха Бенито. Перекладывая, любовно вертел каждую книгу в руках.
