Геза Гардони - Звезды Эгера
— Мама! — пронзительно крикнула девушка в красной юбке.
Но не припала к материнской груди, а сперва подняла камень, который уронила мать, и швырнула вниз, туда, куда убитая хотела бросить его.
Камень сразил двух турок. Увидев это, девушка подбежала к матери, обняла ее и с плачем потащила вниз по ступенькам помоста.
Внизу в клубах дыма приближался к стене отряд с черепаховыми щитами. Акынджи не были видны под щитами. Они шли, тесно прижавшись друг к Другу.
— Витязи, берегитесь! — предостерегающе крикнул Гергей.
— Воды! Огня! — заорал Золтаи. — Туда, туда! Они и без лестниц карабкаются по стене!
Из шанцев поднялся покрытый железом навес. Четыре пиада побежали с ним к стене. Турки, стоявшие на лестницах, схватили навес и прикрылись им. Затем последовали остальные навесы. Все они были обиты железом, которое защитники крепости не могли сдернуть кирками.
— Кипятку давайте! — крикнул Гергей, обернувшись. — Да побольше!
Эва подскочила и надела ему на голову шлем.
— Спасибо, Балаж! — сказал Гергей. — Тебя Добо прислал?
Эва не ответила. Помчалась вниз с башни за кипятком.
— Кипятку! Женщины, кипятку! — кричал Гергей во все горло.
Покрытые железом навесы выстроились в ряд. Под них прыгнули стенолазы. Иные из них были без шлемов и полуголые; пот так и катился с них градом. Они выбросили все оружие, и только кривая острая сабля, прикрепленная ременной петлей к запястью, висела у каждого на руке.
Выстроившиеся в ряд навесы образовали широкую железную крышу. Некоторые аги спрятались под нее. Перескочил через ров и Дервиш-бей, неся бунчук с полумесяцем.
Когда Эва вернулась, чтобы встать рядом с Гергеем, она ничего не видела сквозь пелену дыма, кроме длинных, извивающихся языков багрового пламени и сверкающих сабель.
— Аллах! Аллах!
«Бум! Бум! Бум!» — грохотали крепостные пушки.
Дым еще больше сгустился, но внезапно взлетел вверх, точно собранный волнами белый полог кровати. И тогда стало ясно видно, как, сверкая, поднимаются кверху клинки турецких сабель и поворачиваются книзу острия венгерских пик.
— Воды! Воды! — кричал Гергей.
Снизу поднималась железная крыша. Со стены падали огромные камни. Железная крыша расступилась, поглотила камни, потом соединилась вновь.
— Кипятку! — заорал Золтаи, подбежав к краю стены.
Увидев Золтаи, Гергей бросился вниз, к пушке.
Древесная смола уже стояла там в открытой бочке.
Гергей повалил бочку и обратился к пушкарям:
— Заложите смолу поверх пороха! Припыживайте заряд полегче! Засовывайте смолы сколько влезет! Заколачивайте посильнее, чтобы куски превратились в порошок!
В тот же миг со стены полилась кипящая вода.
Куда не попали камни, проникла вода. Навесы вдруг закачались и разъединились. Турки с воплями «Эй ва!», «Медед!» выскочили из-под них.
Но на стене их все еще оставалось много. Гергей выстрелил по ним из мортиры. И все-таки турок не убывало. Тогда он понесся на них с шестом.
— Гергей! — послышался крик Пете.
— Я здесь! — хрипло ответил Гергей.
— Пятьдесят человек привел тебе. Хватит этого?
— Веди сколько есть! Внизу вели жечь костры, и пусть тащат наверх кипяток.
Дым от нового залпа турецких ружей смешался с дымом мортир и на мгновение окутал стену. Стенолазы воспользовались этим и вновь облепили лестницы.
Гергей помчался обратно к пушке.
— Заряжена? — спросил он.
— Заряжена, — ответил старший Гашпар Кочиш.
— Огонь!
Пушка выстрелила, выбросив сноп пламени.
Древесная смола низверглась книзу двадцатисаженной огненной струей. Со стены соскочили даже те турки, которых только коснулась взрывная волна.
Раздались гневные крики ясаулов и офицеров.
С башни ясно было видно, как турки бегут от стен. Асабы, пиады, мюсселлемы, дэли, сипахи, гуребы, акынджи — все вперемежку в ужасе бежали к шанцам. Кто тряс рукой, кто ногой. Обагренные кровью, рассвирепевшие, они были не похожи на людей. Ясаулам и агам удалось их задержать только громкими криками. Беглецов гнали обратно уже не плетьми, а саблями.
— Герои, за мной! — завопил Дервиш-бей.
Израненных турок снова охватило воодушевление. Окровавленные, с пеной бешенства на губах, схватили они штурмовые лестницы и помчались прямо на ту стену, где стояли венгерские пушки.
Впереди несся Дервиш-бей. Белая его хламида покраснела от крови. Сжав в зубах драгоценный бунчук, он взбирался наверх без щита.
По соседней лестнице впереди всех поднимался ага — огромный детина, сущий великан. Чалма на нем была величиной с гнездо аиста, а сабля — с широкую секиру палача.
Гергей оглянулся и вновь увидел рядом с собой оруженосца. Напрягая все силы, тот как раз поднимал огромный камень. Поднял его и швырнул вниз.
— Балаж, — топнул Гергей ногой, — уходи отсюда!
Последние два слова прозвучали уже не хрипло, а звонко.
Балаж не ответил. В руке у него была длинная итальянская шпага, которую он взял в комнате Добо. Юноша бросился к лестнице, по которой поднимался Дервиш-бей.
Гергей посмотрел вниз.
— Хайван! — крикнул он гиганту, когда тот появился на стене, тяжело дыша. — Ах ты, скотина! Буйвол! — И продолжал по-турецки: — Думаешь, тебя никакое оружие не возьмет?
Турок удивленно уставился на Гергея; его широкая, огромная физиономия окаменела.
Воспользовавшись этим оцепенением, Гергей вонзил копье ему в грудь.
Великан схватился одной рукой за копье, другой замахнулся, готовясь нанести Гергею страшный удар. Но рука его рассекла только воздух, и огромное тело рухнуло на один из железных навесов.
К этому времени взобрался на стену и Дервиш-бей.
Эва отдернула голову и только этим избежала удара его копья. В следующий миг она нанесла удар шпагой и попала ему в левую руку, которой он держался за стену. Шерстяная ткань рукава разорвалась, но из-под нее сверкнула блестящая кольчуга.
Дервиш-бей одним прыжком очутился на стене. Взяв в руки саблю, висевшую на ремешке, он, злобно пыхтя, понесся на Эву.
Эва отскочила, вытянула шпагу и, широко раскрыв глаза, ждала нападения.
Но турок не был новичком в школе смерти. Он видел, что перед ним не сабля, а шпага, и знал, что на вытянутую длинную шпагу опасно натыкаться. Он сразу остановился и сделал выпад, рассчитывая отвести шпагу в сторону, а следующим ударом отправить молоденького оруженосца на тот свет.
Но и Эве был знаком этот прием. Она чиркнула шпагой снизу вверх и, мгновенно описав круг, увернулась от сабли турка. Когда же Дервиш-бей захотел нанести второй удар, шпага Эвы проскочила ему под мышку.
Турка спасла только кольчуга: стальные кольца зазвенели; дервиш взмахнул саблей и обрушил ее на голову Эвы.
Эве показалось, что голова ее раскололась. В глазах у нее потемнело, а земля ушла из-под ног. Она поднесла руку к глазам и рухнула у лафета пушки.
21
Когда Эва очнулась, вокруг стояла мертвая тишина. Где она? Не помнит. Открыв глаза, Эва осмотрелась. Постепенно начала приходить в себя… Разбитая бревенчатая постройка… Между бревен видно ясное, залитое лунным сиянием небо и сверкающие звезды. Под поясницей что-то острое, твердое. Голова лежит в чем-то холодном, мокром…
Она просунула под спину одеревеневшую руку, нащупала щебень и холодное чугунное ядро величиной с яблоко.
И тогда в голове у нее прояснилось.
Тишина. Стало быть, сражение окончилось. А кто же владеет крепостью? Турки или венгры? На помосте слышатся ровные шаги караульного. Раз, два, три, четыре…
Эва попробовала встать, но голова у нее была точно свинцом налита. Приподнявшись с трудом, она увидела, что находится около башни. Рядом с ней лежит ничком какая-то женщина, а неподалеку — солдат в синем ментике и без головы.
Господи помилуй! Что, если турок восторжествовал?
В щели между бревнами пробивался красноватый свет фонаря. Все ближе раздавались чьи-то шаги. Послышался хриплый мужской голос:
— Оруженосца возьмем сперва или женщину?
Слава богу! Венгерская речь!
— Обоих, — ответил второй.
— А все же оруженосец…
— Что ж, возьмем первым оруженосца. Господин капитан еще не спит.
И они остановились перед Эвой.
— Ко дворцу понесем или к остальным?
— К остальным. Такой же мертвец, как и другие.
Один взял Эву за ноги, другой — под мышки и положили на носилки.
Эва заговорила:
— Люди!..
— Глянь-ка, барич-то жив! Слава богу, господин Балаж! Тогда понесем вас во дворец.
— Люди! — пролепетала Эва. — Господин мой жив?
— Жив? Как же, жив! Сейчас господину капитану цирюльники ногу перевязывают.
— Да я спрашиваю про лейтенанта Гергея.
— Про Гергея?
И носильщики толкнули друг друга:
— Бредит.
Крестьяне поплевали себе на ладони, взялись с двух концов за носилки и подняли их.
— Люди! — почти крикнула Эва. — Ответьте мне: жив ли господин лейтенант Гергей Борнемисса?
