Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах
Пройдя по каменным плитам дорожки, они вскоре углубились в рощу. Солнце едва пробивалось сквозь облачный покров, и силуэты ветвей причудливо вырисовывались на песчаной почве. Все ближе и ближе слышался шум водопада. Вскоре сквозь поредевшую чащу проглянула светлая полоска воды. Подойдя к берегу, Микуния громко хлопнул в ладоши. Звук отозвался гулким эхом — и снова все стихло в лесу. Бокуан не мог надивиться открывшемуся перед ним зрелищу. Речушка шириной в каких-нибудь два кэна[23] плавно струилась под сенью нависающих с обеих сторон ветвей, отражая в глубине ажурный узор листвы и очертания береговых скал. Послышался всплеск, будто шестом слегка шлепнули по воде, и откуда-то из-под отвесной кручи вынырнул нос лодки. На корме с шестом в руках стояла изумительной красоты девушка лет шестнадцати-семнадцати в наряде дворцовой фрейлины.
— Недурно, право! — обтянутое иссохшей кожей лицо Киры растянулось в ухмылке. — Что за очаровательный капитан!
Прищурившись, так что его большие глаза, превратившись в щелочки, утонули в глубоких морщинах, сановник следил за приближающейся лодкой.
Втроем они поднялись на борт, и девушка грациозным взмахом белой руки послала суденышко вперед, так что оно бесшумно заскользило по воде.
Деревья по обе стороны протоки становились все гуще. Лучи солнца, вырвавшегося из-за облаков и сиявшего теперь в полную силу, тонули в зарослях, отсвечивая сочной зеленью. Неожиданно лодка оказалась под сводами грота. От воды повеяло прохладой. В гроте было сумрачно, только призрачные блики играли на поверхности воды, но девушка уверенно, без тени смущения, орудовала шестом. Вот лодка, лавируя в темноте, как будто бы повернула куда-то — и тотчас впереди замаячил свет, возвещая близость выхода.
Не успели глаза путешественников привыкнуть к свету после темной пещеры, как перед их восхищенными взорами внезапно открылся ослепительный пейзаж. По обоим берегам вдоль протоки, по которой скользила их лодка, перемешавшись в буйном беспорядке, пышно цвели бесчисленные пионы, и роскошные их венцы, кренясь под собственной тяжестью, грузно свешивались к воде.
— Ох, вот это да! — не сдержал восторженного возгласа Бокуан, сидевший позади его светлости. Великолепие возникшей перед ним картины потрясло собачьего лекаря до глубины души и заставило его на мгновение позабыть о всякой сдержанности.
До чего же изощрен был замысел! На пути к этому роскошному цветнику гостей сначала нарочно завезли в темную пещеру, и когда глаза их, привыкшие ко мраку, снова взглянули на свет божий, первое, что они увидели, были раскрывшиеся во всей красе пионы. Безусловно, то был тонкий расчет, позволивший гостям в полной мере почувствовать и оценить несравненную прелесть пышного цветения.
В полном соответствии с замыслом хозяина, и Бокуан, и всесильный сановник были настолько ошеломлены, что некоторое время не в состоянии были произнести ни слова.
— Ну как, дорогие гости? Понравилось ли вам? — с затаенной гордостью спросил Микуния.
— Просто потрясающе!
— Поистине диво дивное! — не поскупились оба на похвалы.
Тем временем девушка бесшумно отталкивалась шестом и лодка плавно скользила дальше — от участка берега, усеянного алыми пионами, к белым, от белых — к огненно-багряным и далее к буйной поросли белых и красных, растущих вперемежку. Отражаясь в воде, разноцветные пионы словно устремлялись вниз по течению, влекомые потоком, и все зрелище оставляло впечатление неописуемой волшебной красоты.
Между тем Микуния скомандовал девушке:
— Причаливай вон туда! — и лодка, будто повинуясь его голосу, мягко пристала к берегу как раз в том месте, где меж цветов тянулась вверх по склону узкая тропинка.
— Выходите, пожалуйста, доктор, — обратился хозяин к Бокуану, пренебрегая правилами субординации, согласно которым следовало сначала предложить выйти вельможе четвертого ранга. От смущения Бокуан сжался и втянул голову в плечи, но покорно поднялся со своего места и шагнул на берег со словами: «Прошу прощения, господа!»
Будто в ответ на его извинение наверху, среди цветов, мелькнуло белое личико девушки и прозвучал возглас:
— Пожалуйте сюда.
Что и говорить, никак нельзя было упрекнуть хозяина в недостатке гостеприимства.
В сопровождении девушки Бокуан поднялся по тропинке меж густых зарослей льнущих к подолу пионов и вышел к домику посреди небольшой рощицы, похожему на павильон для чайной церемонии.
Повинуясь приглашению войти, они проследовали в комнату, где уже слышалось мерное приятное бульканье закипающей на очаге воды. Комната была невелика, не более шести татами,[24] с низким потолком и приглушенным естественным освещением. С веранды открывался вид на поросший цветами отлогий берег и речку, по которой они приплыли. А где же лодка, которая увезла куда-то Киру вместе с хозяином? Бокуан попытался ее рассмотреть, но река внизу образовывала излучину, и лодки нигде не было видно. Зато на другом берегу речки, неприметные среди зелени, там и сям были разбросаны крыши таких же хижин — должно быть, тоже чайные павильоны.
— Да-а! — подумал про себя Бокуан.
Не иначе, каждого гостя принимали по всей форме в отдельном павильоне. Причем в каждой хижине заведовала церемонией специально приставленная девица. Ему и раньше не раз приходилось слышать толки о том, что Микуния в своем поместье в Мукодзиме превзошел самого себя: насобирал бог весть откуда целый выводок красоток и использует их как приманку, соблазняя чиновников, которые могут быть ему полезны в торговых делах. Припомнив эти разговоры, он теперь невольно с удвоенным интересом наблюдал за действиями хозяйки. Склонив голову так, что обрисовался красивый изгиб шеи, она безмолвно колдовала над чайными принадлежностями. Девушке можно было дать лет шестнадцать-семнадцать, и вся ее наружность напоминала едва распустившийся нежный цветок.
Бокуан вгляделся повнимательнее и понял, что в домике напротив, на том берегу, опущены бамбуковые шторы, так что внутри ничегошеньки не видать. К тому же домик утопал в густой листве. Он посмотрел вверх и заметил, что небо над нависающей соломенной стрехой опять хмурится, суля перемену погоды к худшему.
Домик на противоположном берегу, так же как и хижина, в которой сейчас находился Бокуан, был обращен фасадом к реке и слегка развернут вниз по течению. Это был настоящий роскошный павильон для чайной церемонии. Во внутренних покоях, спиной к опорному столбу в южной части помещения, расслабившись, сидел его светлость Кира. Кроме его светлости, в доме находился только хозяин, застывший в почтительной позе на коленях, уперев руки в циновку. На заднем дворике дома, тихонько переговариваясь и пересмеиваясь, ждали окончания беседы хозяина с почтенным гостем трое очаровательных белолицых существ — то ли женщин, то ли все-таки густо накрашенных и старающихся выдать себя за женщин молодых мужчин. По покрою одежды, по длинным рукавам с узорами, по изнеженным манерам, по лиловым головным уборам и по завязанным бантом поясам-оби они нисколько не отличались от женщин. Нельзя сказать, чтобы эти юноши всегда сознательно подражали женскому полу в поведении и стиле одежды — наоборот, скорее эдоские девицы оспаривали право завязывать пояс кимоно бантом так, как это делал приятель наших троих вакасю,[25] знаменитый актер Кития Уэмура. Трое молодых людей тоже были актерами. Из императорской столицы Киото[26] они перебрались в Эдо, где напропалую кружили головы равно мужчинам и женщинам, а сегодня явились по приглашению Микуния, чтобы составить компанию его светлости Кира. Смекалистый купец как-то прослышал, что его светлость любым чаровницам предпочитает обольстительных вакасю, и сделал соответствующие выводы.
Все трое не только лицом и одеждой, но также всеми повадками, ужимками и походкой до мелочей напоминали женщин. Также и в разговоре они в основном обращали внимание на то, в какой наряд облачен собеседник, ревниво относясь к любым деталям и стараясь при этом как можно эффектнее подать собственные прелести.
Одному из вакасю наскучило ожидание, и он решил проведать, что творится во внутренних покоях. Другой в шутку потянул его сзади за кушак, обернутый вокруг худощавых бедер, и юноша, сердито оглянувшись, принялся недовольно поправлять узел. Тем временем оба его напарника обменялись понимающими взглядами и язвительно усмехнулись.
Из комнаты донесся голос хозяина:
— Кого же назначили распорядителем приема для посланников его величества?[27]
— Да этого Асано из Бансю, — коротко ответил гость.
— А, тот самый, Асано Такуминоками.[28] Как же, как же! Князь Ако, жалованье пятьдесят три с половиной тысячи коку.[29] Говорят, человек весьма состоятельный…
