Дзахо Гатуев - Зелимхан
— Отца убили, брата убили, трех товарищей убили. Не отпущу меньше, чем за восемнадцать. И чтобы на станцию Самашкинскую привезли.
Месяцевский Проня приехал на станцию с 15-ю: не получил второй записки. Зелимхан не принял его. Зелимхан отослал его назад. И чтобы не встречаться опять на Самашкинской, приказал Месяцеву написать еще:
«Ногай (работник Месяцева) и Проня, с подателем сей записки поезжайте туда, куда он вас повезет; не бойтесь».
Податель привез Ногая и Пропю на Слепцовскую. Зелимхан встретил их на платформе и на бричке повез к Ассиновской. Там около стога сена под охраной Зокка и Аджиева ждал своего освобождения Месяцев.
* * *Бици и Зезык жили в лесу. Бици и Зезык — мужние жены. Чтобы жить, горцу нужно молоко и хлеб. Муку привозил Зелимхан, пригнал пару коров.
Настал день, в который приехал Зелимхан один — без Гушмазуко, без Солтамурада. Зезык вдова теперь. Младшего брата вдова. Мать его ребенка. Когда еще из Харачоя выезжали… А теперь всякому ясно, что она мать. Она одна будет растить сына. Убит отец, Солтамурад убит.
Приехал Зелимхан. Один приехал. На Качкалыке перестрелка была. Около Шали перестрелка была. На Аргуни перестрелка была. Опасно оставаться в этих местах, в лесу даже. Новый начальник округа Галаев-полковник клятву дал: поймать. Семью поймать. Всех родственников поймать и в Россию, в Сибирь!
Уезжать надо. Разыщут еще.
Собрали скарб. Поехали. В сторону Ингушетии. Через затемненные лесами отселки, через мелкие аулы, лежащие па пути. Останавливаясь в них на три, на четыре дня, чтобы передохнуть детям и обремененным женщинам. Так медленно добрались до ингушей, в Экшкун-юрт.
В Экшкун-юрте люди, соседи.
— Кто приехал? Почему приехал?
— Чеченцы приехали. Урусмартаповские. От кровников скрываются.
— От каких кровников?
— Забыли мы фамилию их. Всякий человек кровников иметь может.
Только хозяева знали, кто гости, от каких кровников скрываются гости.
Зелимхан не был Зелимханом. Мужем двух жен был он, отцом четырех детей. Спасающимся от кровников. Он часто уезжал в Назрань и привозил своим мануфактуру и газеты:
— Послушаем, что про меня пишут.
В Чечню уезжал. Из Чечни возвращался злой:
— Аи, аи, аи, что новый полковник делает! Галаев свирепствовал.
Галаев сам горец, из казаков моздокских. Как горец, Галаев подошел к корню вопроса, как царский администратор, он Мечтал об устранении причин явления полумерами. Таковых, по его мнению, было две: малоземелье и родовой дух, в котором продолжала консервироваться Чечня. Для увеличения земельной площади он мечтал осушить Истисинские. болота. А родовой быт и существовавшие в нем право и мораль решил уничтожить действом административным. Всех так или иначе заподозренных в сношениях с Зелимханом он ссылал или в Россию, или в Сибирь. Ссылал Галаев беспощадно и по рецепту генерала Михеева. Ссылки предшествующих администраторов не давали желанного результата. Ссыльные возвращались и пополняли абреческие кадры. Чтобы уничтожить тоску по родине, по семье, Галаев начал высылать с семьями. Каждой высылке предшествовал арест, и тюрьмы наполнялись преступниками в возрасте от грудного и до старческого, переходившего в маразм.
Галаев видел экономические причины абречества, видел родовые причины его. С тем большей настойчивостью проводил он систему фамильных высылок.
— Уо! Полковник. Вспомни Добровольского, полковник!..
…Отношения между Зелимханом и полковником обострились, в особенности после убийства Турченко.
Турченко — дорожный мастер. За что Зелимхан мог убить Турченко? Какое дело Турченко до Зелимхана, Зелимхану до Турченко? Разве тронул когда-нибудь где-нибудь Зелимхан рабочего или хлебороба? Обидел разве? Ведь было, что встретил Зелимхан в степи извозчика, плакавшего над опустелыми оглоблями. Зелимхан ограбил извозчика.
— Какой Зелимхан? Я Зелимхан. Разве я тебя
грабил?
— Не ты. Абрек Зелимхан ограбил.
— Я абрек Зелимхан. Я таких, как ты, не граблю. На тебе 60 рублей. Абрек Зелимхан дал тебе 60 рублей, чтобы ты себе лошадь купил.
Было еще, что Зелимхан поймал такого грабителя. Отстегал нагайкой и приказал вернуть. И добавить из своих средств «за беспокойство».
— Разве же можно грабить бедных людей?
За что мог Зелимхан убить Турченко?
Турченко — дорожный мастер, соединивший с этим
званием подряды. Он чинил дорогу, он поставлял материал для ремонта. Чеченцы поставляли Турченко, Турченко — дорожному начальству. Ставши подрядчиком, Турченко вошел в тот механизм угнетения, который наладило начальство для Чечни.
Чеченцев, поставлявших материалы Турченко, он всякий раз убеждал в том, что они жулики, что гололобы, что азиаты, что разбойники. Только наличие такого рода свойств, специфически горских, по колонизаторскому мнению Турченко, давало ему право обеспечивать поставщиков. На то ведь чеченец и жулик, на то он безграмотен и не знает русского языка, что бы его обсчитывать. И Турченко обсчитывал. Жалобы чеченцев в инженерную дистанцию кончались новыми обидами. Для чеченцев же.
Тогда на дорогу вышел Зелимхан и схватил за узду турченковского коня.
— Слезай! Давай деньги!
Взмолился Гурченко. Так, как купец Носов взмолился, как интеллигенты на пикнике.
— В крепости у меня деньги. Ты же не пойдешь в крепость. Как я тебе дам?
— Приду в крепость.
— Придешь?
— Приду.
В крепости насторожились. Турченко сообщил. Но пришел все-таки Зелимхан. И не один. С товарищами. Постучался в дверь к Турченко.
Открыл хозяин: кто злой может прийти ночью в насторожившейся крепости?
— Уо! Селям алейкум, Турченко! — Зелимхан!..
— Зелимхан, Зелимхан, здравствуй. Пожалуйста, здравствуй.
— Каррр!..
— Не кричи. Где деньги?
— Каррр!..
— Обманывать не надо — кричать не надо.
Опять убил Зелимхан и ушел, перепрыгнул через стену встревожившейся крепости.
Зелимхан был абрек. Зелимхан был разбойник с точки зрения культуртрегерствовавших администраторов, следователей, инженеров. И знал все же, что обманывать не надо, что обещать попусту не надо.
Полковник рассвирепел вовсе. Полковник арестовал семейства, доводившиеся Зелимхану родственниками по женской линии, т. е. такие, которые в родовом быту вычеркиваются из списков данного рода. Была же мачехой Зелимхану Бельгас Элсанова, вторая жена Гушмазуко, и все-таки убивал ее родственников громокипящий старик,
Зелимхан писал полковнику. Предупреждал. Просил.
Но не унимался полковник. Больше даже. Он поймал Мэхки-абрека, дышни-веденского Мэхки, и сказал ему, что он тоже убивал Гурченко. Напрасно говорил Мэхки, что нет, что не был он с Зелимханом. Напрасно Зелимхан в письме к полковнику точно перечислял сообщников.
Полковник договорился с начальником гарнизона, начальник гарнизона назначил офицеров и изобразил суд. Военно-полевой суд, который постановил повесить Мэхки.
Кто во всем мире мог наказать полковника? К кому мог обратиться Зелимхан, чтобы наказали полковника? К начальнику области? Но начальник области уверен, что Зелимхан сам первый отступил от закона и что, поэтому хотя бы, Зелимхан не может жаловаться на беззакония властей. Полковник знал, что начальник области смотрит на вещи именно так. Полковник был спокоен за стенами крепости. Что из того, что Зелимхан внутри их убил Турченко. Турченко без охраны жил у себя дома. А у полковника целый взвод. Захочет два взвода — будет два. Три — три.
Один сектор крепости Ведено не обнесен стеной. Вместо степы крутой обрыв оврага, глубокого и широкого, каменистое и гладкое дно которого, как ладонь с узкой складкой прозрачного ручейка. Крепостной обрыв оврага заткан колючей проволокой, по крепостному обрыву оврага спускается к ручейку крутая галерея. Другой берег оврага тоже обрывистый. Вражеский он. В одном месте прикрыт он одеялом кустарника. А дальше открытая поляна, сочная от зелени травы и одиноких деревьев, еще дальше сливающихся с лесом, с горами.
В крепости парк. Вековой, тенистый. В нем скамеечки. Одна над обрывом. Полковник любил сидеть на ней, смотреть на дно оврага, на горы дальние и близкие, которые надо покорить, на которые надо еще так много труда, государственного, петербургского.
Утром полковник выкупался. Утром полковник позавтракал и пошел в парк. Погулять, прежде чем идти в душный кабинет своего управления. С телохранителем пошел. Задумался на скамеечке и очнулся, когда пуля ударила в ствол ближайшего дерева.
— Не в нас ли стреляют? — пошутил полковник и обернулся на выстрел.
Тогда вторая пуля ударила в висок полковника:
выстрелив в дерево, Зелимхан заставил полковника обернуться, чтобы попасть в него наверняка, чтобы в висок попасть.
