Дзахо Гатуев - Зелимхан
— Уо! Селям алейкум, Зелимхан! Я к тебе пришел. Я не хочу больше служить начальству. Ты знаешь, что я храбрый, что па войне я тоже храбрым был. Другим дали четыре Георгия, мне дали два Георгия. Разве справедливо это? Разве можно служить начальству, которое так обижает людей?
Много еще говорил Сулейман про начальство, про несправедливость его. Зелимхан слушал. Много и терпеливо. И сказал, выслушав:
— Ты думаешь, что я дурак, Сулейман? Ты думаешь, что так легко поверю тебе. Иди, убей начальника округа и тогда возвращайся ко мне.
Сулейман ушел, но не вернулся. Не убил.
К 1906 году в ядре группы были Зелимхан, Гушмазуко, Солтамурад и Саламбек Гасаоджев. Ингуш из селения Сагопш. О нем писали:
«С именем Саламбека связаны самые дерзкие разбои Зелимхана; в то время как Зелимхан одухотворял шайку своей религиозно-политической популярностью, Саламбек производил на шайку магическое действие своей неустрашимостью и своей безумной отвагой. За ним абреки шли почти на верную смерть, в самый центр города, отдаваясь прямо в руки войск. Кроме храбрости, Саламбек отличался необычайной силой воли, свойством не теряться в минуты опасности и, главное, — беспощадностью. Безумная храбрость Саламбека — это идеал, которого желал бы достигнуть каждый абрек. Словом, Зелимхан и Саламбек взаимно друг друга дополняли».
* * *Уже давно в Харачое сломлено было сопротивление двух родительских пар — Дударовых и Хушулла-евых. Бици с детьми и Зезык собрались в Турцию. Продали последние остатки домовства и хозяйства и переехали в Урус-Мартан к Домбаевым. Но не было покоя в Урус-Мартане. Разговаривали, что может узнать начальство, могут донести начальству. Тогда арест гостей и разорение хозяевам. Надумали поселиться в лесу. Поселились. В избушке, построенной зелимхановскими друзьями на лесной поляне, у родника.
— В Турцию, в Турцию!
Оставляя своих в лесу, уезжал Зелимхан в гости к друзьям. К влиятельным интеллигентным друзьям. В рассуждении паспорта. Взялся добыть во Владикавказе паспорт кумыкский князь А., согласился устроить переход через границу бакинский доктор К-На Баладжары уславливался он выслать тюрка, долженствовавшего проводить Зелимхана в персидский Азербайджан.
Но в Турции тоже нужны деньги. Чтобы деньги — надо ограбить кого-то, удумать надо что-то…
* * *Мне пришлось уже рассказывать об овцеводах. Они ведут почтенную роль в зелимхановской эпопее. Они влияли не только на содержание администраторских приказов. На экономику, на хозяйство Чечни влияли они тоже.
Цель переселения овцеводов в Терскую область была, конечно, культурная цель: ознакомление горцев с культурой овцеводства, поднятие овцеводства в горах…
На практике культуртрегерство вылилось в конкуренцию с самобытным горским овцеводством, которое, как и культурное таврическое, нуждалось в зимних пастбищах на левом берегу Терека. Даже эта конкуренция не была свободна. «Свободно» конкурируя на торгах, тавричапе исподволь агитировали в казачестве против чеченцев, обвиняя их в разбойничестве, в воровстве и прочих смертных грехах. И добились губернаторского приказа о недопуске воров-туземцев с их стадами на левый берег.
Обострившаяся в поисках денег мысль Зелимхана остановилась на овцеводах. На ближайшем из них — Месяцеве.
Архип Месяцев — тавричанин Хасав-юртовского округа, соседствующего с Чечней. (Тавричане, как в свое время и казачья линия, обосновывались на стыках колонизаторского населения с горскими племенами.) Интересы Архипа Месяцева чаще других сталкивались с интересами овцеводов чеченских. В борьбе сталкивались. И мысль Зелимхана остановилась на нем.
Пленить и взять выкуп.
Экономия Месяцева в сорока верстах от Хасав-юрта — российской твердыни на тихой кумыкской плоскости. Месяцев утвердился в бывшем имении пропившегося кумыкского владетеля. Кумыкская плоскость-степная. Болотистая. 30 августа года 908 увидел Месяцев точки всадников вдали. Мало ли на Кавказе таких точек, которые, оформляясь в зыбком зное, одинаково легко могут вырасти в разбойника или уменьшиться до обычного милиционера.
На всякий случай Месяцев заперся в доме. Забаррикадировав болтами двери, вооружившись маузером, в одной обойме которого десять смертей.
Всадники въехали в ворота. Старшой в офицерских погонах. Зелимхан старшой. Спешился сам и приказал спешиться. Подошел к двери. Постучался.
У Месяцева маузер. В своей позиции он не только пятнадцать абреков расстрелять может. И Месяцев открыл дверь:
— Не откроешь — хуже может быть.
Вошел Зелимхан в комнату, снял с Месяцева маузер, часы и другую мелочь.
— Поедем с нами. Скажи жене, чтобы 15000 приготовила. Когда 15000 будет, тогда ты у нее будешь.
Увез, подсадив Месяцева на одну из четырех выведенных из его конюшни лошадей.
Курьер в Хасав-юрт скачет. Телеграммы в Грозный. В Ведено. Телефоны дребезжат в сельских правлениях:
— Пленен… Шайкой Зелимхана… Перерезать путь… Задержать…
Одна команда выехала вдогонку из Хасав-юрта. И старшина встречного селения с жителями направил ее по ложному следу:
— Зачем из-за чужого Месяцева нашего Зелимхана выдавать!
Дозорами встали на Качкалыковском хребте команды сельские. Зелимхан около Бачи-юрта миновал их. Переночевал в лесу. После утреннего намаза двинулся дальше через земли беноевцев. На поляне остановился, чтобы сделать намаз полудневный.
На поляне мелкий кустарник. Месяцева и Зокка послали вниз, к роднику. К роднику же спустились первыми Гушмазуко и Аюб Ат'агинский, чтобы омыться.
Оставшиеся расположились отдохнуть. Но увидел кто-то и крикнул:
— Дже!
Дже — значит «тревога». На тревогу вскочил Зелимхан. Нацелился.
— Воллай лазун! Биллай лазун! Не буду стрелять, Зелимхан. я с тобой поговорить хочу только.
— Уо! Селям алейкум, Буцус беноевский! Отчего же не поговорить нам с тобой.
Вплотную подошли друг к другу беноевцы и зе-лимхановцы. Буцус, здоровенный, Буцус к Зелимхану. подошел. Остальные кто как. И в упор выстрелили вероломные беноевцы. И убили Солтамурада и трех ингушей. А Буцус, здоровенный Буцус, обхватил Зелимхана, чтобы взять. Живым чтобы взять.
Саик и Тюрик остались в живых. Саик и Тюрик легли в кочки, которые около кустарников, чтобы стрелять по беноевцам, которые уже отходили, потеряв Буцуса, оставляя поваленных Бургуная и Гомзата. Тогда лишь подоспел па тревогу старый Гушмазуко.
Гушмазуко выскочил на гребень догонять отходивших беноевцев. Чтобы мстить за сына. За двух сыновей. Чтобы убивать. Всех до одного.
Гушмазуко вздыбился на гребень и свергнулся с него. Беноевцы залпом пронзили его волчье тело, его сердце, бьющееся злобой.
Саик бросился вслед за Гушмазуко. На гребень. Саик расстрелял все патроны в орешник, который уже не отзывался. Молчал.
Когда стихло, живые собрались около Месяцева: Саламбек, Аюб, Абубакар, Саик, Тюрик, Зокка. Зелимхана нет, Солтамурада нет, Гушмазуко нет. Погибли.
Абреческая традиция не знает оплакивания погибших. Погибших абреки могут оставить врагу. Абре-чество — это не война. Абречество — не единоборство. В абречестве один за себя и один за всех. И один против всех.
Абреки подняли продолжавшего лежать Месяцева. Посадили на коня и поехали дальше. Перевалили гребень горы. Один. Довалились до второго, склон которого долгий и пологий. Одни довалились, без Зелимхана, который остался там, на месте побоища.
Зелимхан остался, схваченный Буцусом. Схваченный Буцусом, он вместе с Буцусом свалился на землю. Вместе с Буцусом скатился вниз на дно балки.
Пришел твой час, харачоевский Зелимхан. Пришел час харачоевского Зелимхана. Волчий Буцус схватилего. Волчий Буцус грыз ему шею волчьими клыками.
Пришел твой час, харачоевский Зелимхан!..
Схвачены руки Зелимхана, прижаты рукоятью Буцусовского кинжала к газырям. Беспомощные руки. Бессильные. Одни только пальцы.
С Месяцевым довалились живые до второго гребня, склон которого долгий и пологий. Случайно оглянулись с. гребня и увидели: ползет снизу человек и машет им. Кричит. Видно, что кричит, — не слышно. Остановились и дождались:
— Уо, Зелимхан!
На дне балки, придушенной орешником, в которую скатились Буцус и Зелимхан, в которой грыз Буцус шею Зелимхана клыками и проклятиями, вытянул Зелимхан, пальцами держа лезвие, кинжал. Пальцами держа лезвие, порезал шею Буцуса. Немного порезал шею Буцуса. Немного порезал, но умер Буцус.
Так отвоевал себе жизнь харачоевский Зелимхан.
Потом была перестрелка около Шали. Была еще перестрелка. На Аргуни. Недалеко от Бамутовского хутора на пригорке, засеянном кукурузой, оставили абреки Месяцева под охраной Зокка и Аджиева. Через пять дней приехал Зелимхан. С неизвестным, лицо которого в башлыке. Приказал Месяцеву написать вторую записку: на 18000.
