Людвиг Тик - Виттория Аккоромбона
Куртизанка оказывается способной сжечь себя в пламени страсти. Ее любовь возвышает человека и ввергает в пучину порока, похотливых желаний. Все они — Браччьяно, Фламиньо, Медичи — велики и порочны, героичны и ничтожны[129]. Любое из проявлений натуры человека, его поступки — в равной мере гиперболизированны, неестественны («painted» — приукрашены). Но велико желание «снять маску» и быть таким, каков человек есть на самом деле, с присущими ему грехами и добродетелями[130]. Чувственная любовь в таком случае должна восприниматься как проявление естественной природы человека, а поэтому достойной уважения. Вот почему, «снимая» пафос с изображаемого действия, Уэбстер нередко насмешливо сталкивает «высокое» с «низовым», с проявлением естественного физиологического чувства. Возвышенную, напыщенную риторику перебивает «голос человеческого естества», который так явственно расслышал в творчестве Уэбстера Оскар Уайльд[131]. Так, высокий шекспировский образ морской бури, корабля, попавшего в пучину, «переведен» у Уэбстера в иную плоскость:
C a m i l l o: We never lay together but ere morning
There grew a flaw between us.
(К а м и л л о: Мы никогда не лежали (не пришвартовывались) вместе, но до этого утра меж нами образовалась трещина (пробоина))[132].
Многозначность слов «lay» и «flaw» обнажена и обыграна[133]. Неожиданно раскрывается эротический подтекст, казалось бы, обыденного слова, выражения. Двусмысленность очевидна в «bowler» — «игрок шарами» (о Браччьяно), в «carve» — «нарезать мясо» и «кастрировать» (о действиях Виттории по отношению к Браччьяно), в выражении «my jewel for your jewel» — «обмениваться драгоценностями», где «jewel» означает «целомудрие», «невинность». Знакомое нам по творчеству Свифта значение «Tale of a tub» — «Сказка бочки» (т. е. «чепуха») вытеснено еще одним — «sweating tub» — «средство от венерической болезни».
Однако, бросая вызов «стандартам» в ренессансном понимании гармоничного человека, Уэбстер создает такие «амплитудные колебания» от высокого к низкому и наоборот, что их неестественность воспринимается не иначе как «сценический трюк», «театральный эффект».
Именно этот «перебор» театральных эффектов и бросился в глаза Бернарду Шоу, который осваивал иные эстетические принципы драматургии. Вот почему столь язвительны его оценки «бессмысленной и омерзительной риторики» елизаветинской школы, Уэбстера и его современников — этой «компании вопиющих бездарей и тупиц», этого «сброда варваров, набивающих руку на патетическом страхе и претендующих на положение мэтров»[134]. Посмеемся же и мы вместе с великим остроумцем, осознавая его понятную предвзятость. К тому же в «разумных пределах» и он был готов «оказать почести Шекспиру»[135], чего нельзя сказать о современных отечественных исследователях и переводчиках.
Включенный в данное издание перевод «Белого дьявола» выполнен И. А. Аксеновым (1884—1934) в начале XX в. и является пока что единственным на русском языке[136]. Мало кого сегодня вдохновляет кропотливый переводческий труд над произведением, столь далеким и по времени, и по языковым формам выражения, — столь непонятным, запутанным, зашифрованным для англоязычного (не говоря уже о русскоязычном) читателя. Но И. А. Аксенов был увлечен Уэбстером и этим периодом английской литературы всю свою жизнь, сюжет которой не менее извилист, театрален и эффектен, чем творчество любимого им драматурга.
Кем только не был, что только не испытал Иван Аксенов!
Молодой выпускник николаевского Военно-инженерного училища, он прошел ссылку в Сибири, окопы Первой мировой войны, плен, дыбу. И. Аксенов был офицером, председателем Всероссийской комиссии по борьбе с дезертирством, начальником политотдела дивизии, учителем математики, автором брошюр о хлебопечении, электросварке. Но была и другая жизнь, была напряженная интеллектуальная работа («Елизаветинцев» И. Аксенов пишет после Первой мировой войны), интерес к театру, работа у Мейерхольда, увлеченность живописью. По-маньеристски в судьбе этого человека смешалось высокое и низкое, драматическое и комическое.
Надо честно признать, что перевод И. А. Аксенова несовершенен, он попросту устарел. Поэтому многое в нем сегодня кажется смешным и курьезным («князь», «собор твоих богов-мировладык», «Дом обращения», «крещатая ветка» и т. д.). Есть и очевидные переводческие огрехи, искажающие смысл[137]. Однако сложность, витиеватость образа и словесной игры Уэбстера в большинстве случаев воссозданы И. Аксеновым в русском варианте. Да и не о переводческих погрешностях речь. К тому же, каким бы виртуозом ни был переводчик, ошибок и недочетов ему не избежать. И виноват в этом будет, по словам В. Набокова, «сам дух языка». Главное то, что И. А. Аксенов первым и пока единственным[138] у нас отважился войти в «темную уэбстеровскую аллею». Он обозначил путь, который, может быть, когда-нибудь пройдут и другие исследователи-переводчики.
Примечания
1
Наши усилия ничего не стоят (лат.).
2
Тебя не испугают ни злобные ухмылки, ни возможность быть приманкой для макрели (лат.).
3
Никто не сможет высказаться более против всей этой моей чепухи, чем это делаю я сам (лат.).
4
О крепкие желудки жнецов! (лат.).
5
То, что вы не доедаете сегодня, будет пищей для свиней (лат.).
6
Эти творения бессмертны (лат.).
7
То, что отвергаем, — желаем (лат.).
8
Он глубоко укрыт в моем сердце (лат.).
9
До крайнего предела (лат.).
10
Изобилие сделало меня бедным (лат.).
11
Господин судья, обратите свой взор на это наказание господне — самую падшую из женщин (лат.).
12
Никто меня не обидит безнаказанно (лат.).
13
Она непорочна, и никто ее не домогался (лат.).
14
Если я не могу изменить волю небес, я выпущу ад (лат.).
15
Я несу вам великую радость. Преподобнейишй кардинал Лоренцо де Монтичельзо избран на апостольскую должность и нарек себя Павлом IV (лат.).
16
Долгие лета святому отцу Павлу IV! (лат.)
17
Мы даруем тебе апостольское благословение и отпущение грехов (лат.).
18
Послушайте, господин Браччьяно (лат.).
19
Господин Браччьяно, вы когда-то были в безопасности за своим щитом, теперь же восстаньте с этим щитом против вашего дьявольского врага (лат.).
20
Когда-то вы брали верх в бою со своим копьем. Замахнитесь же теперь этим святым копьем на врагов души (лат.).
21
Послушайте, господин Браччьяно, если вы одобрите сейчас всё, что совершено между нами, — поверните голову направо (лат.).
22
Будьте уверены, господин Браччьяно, если возникнет опасность, в благодарность за ваши добрые поступки — моя душа заложена за вашу (лат.).
23
Если и сейчас вы принимаете с одобрением то, что совершено между нами, — поверните голову налево (лат.).
24
Всё это будет нам в вознаграждение, если я вам угодил (лат.).
25
Форматом в лист (итал.).
26
Насколько я помню, в Милане, в Амброзианской библиотеке, хранятся изящные, исполненные чувства сонеты и другие стихотворения, сочиненные Витторией Аккорамбони. Впоследствии по поводу ее необычайной участи были написаны недурные сонеты. По-видимому, ее ум равнялся ее обаянию и ее красоте.
27
Так назывался вооруженный отряд, обязанный следить за общественной безопасностью, — жандармы и полицейские агенты 1580 года. Ими командовал начальник, называвшийся барджелло, который нес личную ответственность за выполнение приказов монсиньора римского губернатора (префекта полиции).
