Октавиан Стампас - Великий магистр
— Достаточно, что ли? — спросил Роже, которому надоело каждый раз взбираться на ветку кипариса и сидеть там, подобно попугаю.
— Полезай, полезай! — напутствовал его Бизоль. — Я чую — к нам плывет жирный налим…
И он оказался прав. Но на сей раз к ним приплыл целый косяк рыб. Налима в малиновых шароварах и остроконечной шапке, украшенной серебряными звездами, окружало человек тридцать охранников. Ехали они плотной группой, с обнаженными кривыми саблями и выставленными пиками. Роже из ветвей сделал Бизолю предостерегающий знак.
— Как же! — проворчал Сент-Омер. — Стану я их упускать…
Когда отряд въехал в отбрасываемую горой тень, Бизоль рванул веревку и сеть взвилась в воздух. Она покрыла конников, заметавшихся в ее плену, режущих острыми клинками ячейки. Поднявшийся гвалт спугнул птиц с деревьев, а Роже кубарем слетел на землю. Вдвоем с Бизолем они стали успокаивать сельджуков, обегая по краям сети, чтобы самим не запутаться в ячейках. Несколько человек сумели перерезать веревки; подхватив налима в шароварах, они потащили его за собой, стараясь выбраться на твердую почву. Все лошади валялись на земле со спутанными копытами.
— Отрежь им путь! — крикнул Бизоль, орудуя дубинкой налево и направо. Метнувшийся к беглецам Роже, встал на их пути, не давая вытащить налима из сетки. Острыми уколами меча он загонял пленников обратно, а Бизоль в это время изо всех сил дернул за свой конец сети, потащив ее со всем уловом на себя. И снова сельджуки забарахтались на земле, пытаясь подняться.
— Не трепыхайтесь! — увещевал их Бизоль, опять взявшийся за свою дубинку. Через некоторое время, все было кончено. Рыцари уселись неподалеку, подсчитывая пленных и отдыхая.
— Пожалуй, хватит! — сказал, наконец, Бизоль. — Сколько их?
— Тридцать один, — ответил Роже, щурясь на солнце, как довольный кот. — Да в овраге тридцать семь. Еще бы двух — и будет ровно семьдесят.
— Да, число должно быть ровное, — глубокомысленно согласился Бизоль. — Тогда остаемся еще…
И они стали перетаскивать новую добычу в овраг. Но целого числа никак не получалось. Поначалу к пленникам прибавилось еще шестеро воинов, потом — одиннадцать, затем — трое, а когда общее число дошло до девяносто семи, то друзья поняли, что так можно добраться и до тысячи и провести здесь не один день. Кроме того, из оврага все чаще начинали раздаваться голоса очнувшихся пленников.
— Проклятые мусульмане никак не хотят уложиться в стройную цифру! — недовольно проворчал Бизоль. — Экий несмышленый народ, будь они неладны!
— Ну давай дождемся еще троих? — предложил азартный Роже.
— Хватит. Надо кого-то и Санджару оставить. На рассаду, — отозвался Бизоль, распутывая сеть. — Выводи их из оврага…
Рыбалка закончилась. Всех связанных пленников построили в колонну, набросили на них сеть, Бизоль ухватился за нее одной рукой и потащил, за собой, а Роже, шедший позади, подгонял отстающих пинками. Так они и подошли, спустя два часа, к крепости Фавор, еще издали приветствуемые громкими криками столпившихся возле ее стен рыцарей. Из цитадели, над которой развевалось белое знамя с восьмиконечным красным крестом, также махали руками и бурно выражали свой восторг. Пленных сдали коменданту Гонзаго; среди них оказался личный звездочет и предсказатель принца Санджара, известный на всем Востоке Туокай — тот самый «налим» в малиновых шароварах, пользовавшийся особым расположением самого правителя сельджуков Мухаммеда. Поговаривали, что без советов Туокая, ни Мухаммед, ни его сын Санджар не могут прожить и дня. Ходили и другие слухи: хитрый Туокай как-то предсказал, что могущественный правитель умрет лишь тогда, когда случится смерть предсказателя; вот почему его берегли, как зеницу ока, практически не разрешая покидать Мевр. Но на сей раз Санджар умолил отца отпустить звездочета с собой. И… просчитался. Туокай попался в сети Бизоля.
Посмотреть на знаменитого астролога сбежались с разных концов Фавора, пришли и тамплиеры из цитадели. Туокая развязали, вернули отобранную у него кем-то остроконечную шапку, почистили халат и почтительно препроводили в башню крепости, где размещался штаб Гонзаго. Звездочет немного успокоился и перестал трястись от страха. Все понимали, какая ценная добыча оказалась в их руках. Принцу Санджару грозил страшный гнев его отца; за жизнь Туокая можно было потребовать огромный выкуп. Бизоль и Роже стали подсчитывать будущие барыши…
— А может быть повесим его на воротах крепости? — лукаво предложил барон Бломберг, разглядывая улыбающегося Туокая. — Тогда, если верить его же предсказаниям, самый страшный наш враг — Мухаммед — вскоре также отдаст душу Аллаху! Стоит попробовать…
— Астрологи брешут, как собаки, — быстро возразил Роже, загораживая Туокая. — Нет уж!
— Это наша козырная карта, — промолвил Гуго де Пейн. — Пока звездочет здесь, Санджар пойдет с нами на любые переговоры. И мы воспользуемся этим.
— А деньги? — спросил Бизоль.
— Забудь о них. Возможно, что этот звездочет еще спасет нам жизнь.
— А давайте-ка, сами спросим его о том, что нас ожидает в ближайшем будущем? — предложил капитан Гронжор. — Эй, ты! Что показывают звезды о моей судьбе?
— Знаете, что он вам ответит? — сказал Зегенгейм. — Ваша жизнь — на кончике его волос.
Астролог радостно закивал головой, не совсем понимая речь рыцарей.
— Отведите его в темницу, — распорядился Гонзаго. — И не спускайте с него глаз. Еще улетит в форточку…
— Как бы не так! — возразил Бизоль. — Я заберу его с собой, и он будет спать под моей кроватью, — и ухватив Туокая под руку, он повел его к выходу.
— Берегите его волосы! — насмешливо бросил им вслед капитан Гронжор. — А что делать с остальными пленными?
И он, и все остальные посмотрели на Гуго де Пейна, ожидая подтверждения необходимого решения: все знали о казни рыцарей на площади Син-аль-Набра и их смерть требовала возмездия.
Но никому не хотелось брать на себя ответственность в столь трудном вопросе. По холодному лицу де Пейна скользнула тень мучительного сомнения; он нахмурил брови и произнес глухим голосом:
— Идет война… Комендант Гонзаго, распорядитесь, чтобы число казненных в Син-аль-Набре соответствовало тем, кто отправится к ним на свидание… Остальные… послужат живыми щитами при новом наступлении принца Санджара. Они займут место на крепостной стене, возле бойниц.
Приговор несчастным был вынесен, и никто из присутствующих не проронил больше ни слова, почтительно глядя на отрешенно стоявшего в стороне мессира.
Наступил вечер, а в густом с приторным вкусом крови воздухе, словно повисла гнетущая тревога, обволакивающая пространство по обе стороны Синая. Возле цитадели все время надрывно кричала какая-то птица, предупреждая об опасностях, подстерегающих ночью. Всех беспокоило отсутствие Виченцо Тропези, пока еще не спустившегося из своего наблюдательного схрона с вершины горы. И хотя он задерживался не в первый раз, но нынешняя декабрьская ночь была особенно темной, беззвездной и даже луна испуганно спряталась где-то в небесной выси. На расстоянии двух шагов уже не было видно ничего, а на крутых склонах Синая немудрено было оступиться впотьмах и свалиться в одну из расщелин. Вдобавок ко всему, зачастил мелкий противный дождь, непрекращавшийся несколько часов, поднялся ветер, рвущий одежду и бросающий в лицо горсти песка; каменистые склоны сделались скользкими, осыпающимися под ногами.
— Скверная ночь… — произнес Людвиг фон Зегенгейм, вышедший вместе с Гуго де Пейном за ворота цитадели в всматриваясь в непроглядную темень. — На месте Виченцо я бы не рискнул спускаться вниз, а переночевал там. Лучше схватить простуду, чем сломать себе шею.
Где-то вдалеке сверкнула молния, возвещая о приближающейся грозе; она осветила мрачные каменные зубья Синая, ее покрытый лишайником склон с блестящими потоками воды, фигуры двух рыцарей с капюшонами возле цитадели. Прогрохотал гром; тотчас же испуганно закричала неведомая птица.
— Завтра я отправлюсь в Син-аль-Набр, к принцу Санджару и султану Насиру, — медленно проговорил Гуго де Пейн. Он не видел лица Зегенгейма, но почувствовал его удивление. — Пока звездочет у нас, мне не причинят вреда, — добавил мессир. — Я же попробую вступить в переговоры и выиграть время, до подхода основных сил графа Танкреда. Иначе нам больше не на что надеяться.
— Это страшно рискованно, — произнес Людвиг. — Все мы заочно приговорены султаном к смертной казни.
— Но Туокай — наш заложник, и я надеюсь на здравый смысл Санджара и на его страх перед гневом Мухаммеда. Мне ничего не грозит.
— Принц Санджар не сможет защитить вас, если султан Насир захочет исполнить свой приговор. Учтите, что мы находимся в Египте, и султану плевать на всех звездочетов Мухаммеда вместе взятых.
