Александр Антонов - Государыня
Но пока король не видел пути, как достичь желанной цели. Елена теперь может позвать на защиту своей части и богатства брата Василия, и тот придёт с войском, благо будет повод нарушить «вечный мир». Сможет ли он, король, противопоставить русскому войску своё? Увы, Боне разорила его до последнего камзола, и денег ему хватает лишь на то, чтобы содержать её придворных да тысячу своих гвардейцев. «Нищий король», — горько усмехнулся Сигизмунд и подумал, что ему следует позвать Ивана Сапегу и поклониться этому проныре. На этот раз он не отвертится от исполнения королевской воли, счёл Сигизмунд. «Только и над ним надо будет ставить своё око, дабы не украл половину золота», — уныло предположил Сигизмунд.
Вскоре Иван Сапега стоял перед королём. Этот сорокалетний муж был по–прежнему крепкий и вёрткий, готовый исполнить любую волю государя.
Сигизмунд ни в чём не утаил цели встречи и разговора с Яном Комаровским и положил ключи на стол перед Сапегой.
— Вот ключи от тех тайных дверей, за которыми спрятано золото россиянки Елены, но пока нам его не дано взять. Мир сочтёт нас преступниками, осудит папа римский. Ты должен понимать, по какой причине нас осудят. А поскольку в своё время ты не нашёл тех дверей, за которыми было спрятано тогда принадлежавшее нам имущество, велю тебе искупить вину и найти честный путь, дабы привезти в Краков то, что должно принадлежать нам.
- Ваше величество, я исполню вашу волю, но дайте совет, какими тропами идти к цели. Вы же мудрый государь.
- А вот совета я тебе не дам. Со своим советом я послал бы другого служилого. Думай, ищи сам, а меня не беспокой. Завтра утром ты отправишься в дорогу. С тобой поедут казначей Абрам Езофович и прелат Ян Комаровский. Теперь иди и думай.
Сапега уходил от короля озадаченный. Он терялся в домыслах, потому как ни один из них на поверку не годился. Наконец Иван зацепился за имя казначея. Знал Сапега, что Абрам прожжённый человек, ещё совсем недавно держал с братьями в Кракове банк и поднаторел в том, как добывать, как делать деньги. За тем его король и позвал в Вавель, сделал казначеем. Побродив по дворцу, Сапега нашёл Абрама. Дворецкий был с ним на дружеской ноге, поговорил о том о сём, справился о братьях, а потом спросил:
— Скажи, Езофович, как избавиться от человека, который тебе неугоден. И при этом не оказаться на виселице?
Абрам изумился. Большие печальные вишнёвые глаза смотрели на Сапегу, как на чудовище. Однако он нашёл силы отшутиться:
— Ты хочешь сказать, чтобы я дал тебе совет, как избавиться от еврея Езофовича? Чего проще: отрави его и виселица тебя минует. — Абрам при этом по–детски улыбнулся и потеребил клинышек бородки. — Вот только у тебя зелья достойного нет.
— А каким должно быть зелье?
— Таки ты, Иван, знаешь, какие задавать вопросы. Но ежели ты всё-таки намерен занять место Абрама, я просто дам тебе зелье, но не скажу, что это. Не то ведь и до других охота появится…
— Да полно, Езофович, ты же знаешь, что я тебя люблю.
— Тогда у меня для тебя ничего нет. Иди на восточный рынок и найдёшь то, что тебе нужно. Спрашивай же то, от чего всего лишь сладко засыпают и долго видят волшебные сны.
Сапега вспомнил, что именно так ушёл в мир теней король Александр. На лице у него тогда застыла блаженная улыбка. Воспоминания не смутили покой Ивана, у него не было какой‑либо жалости к кому‑то, его не мучила совесть, он не понимал, что грешно творить, а что не грешно. Он просто служил королям и великим князьям в меру своих сил и изощрённого в каверзах ума. Он принял совет королевского казначея с удовлетворением и на другой день предстал перед Сигизмундом вопреки желанию государя видеть Сапегу. Спокойный и уверенный в себе дворецкий сказал:
— Ваше величество, я готов отправиться в путь. Ваша воля будет исполнена. Но позвольте мне выехать прежде в Бреславль и без свиты. Только десять воинов.
Король не был намерен ни попенять Сапеге за самовольное появление, ни беседовать с ним о чём‑либо, но произнёс на прощание ласково, по–отечески:
Я во всём доверяю тебе, любезный друг. К твоему отъезду всё готово.
— Спасибо, ваше величество. Надеюсь, что вы всё поняли и доверяете мне полностью.
Сапега с поклоном ушёл из королевских палат.
Стоял благодатный сентябрь. Сапега наслаждался в пути природой, волей всё делать по своему разумению, отдыхом в хороших домах и верховой ездой. Большое расстояние между Краковом и Бреславлем он преодолел как прогулку из одного селения в другое. Но прошло всё-таки две недели. В пути он продумал всё до мелочей, что должен сказать Елене, дабы его приезд не вызвал у неё никаких подозрений. С приближением к Бреславлю он был совершенно твердо убеждён, что едет к Елене не со своими измышлениями, а по воле короля Сигизмунда — поведёт переговоры о переезде Елены из Бреславля в Смоленск.
Но «благое» намерение Сапеги чуть не рухнуло. Когда его отряд прибыл к замку Миндовга и он попросил стражей доложить о своём приезде, его продержали у ворот больше двух часов, а потом появился князь Илья и сказал:
— Ты, пан подскарбий, напрасно приехал в Бреславль. Государыня не намерена тебя принимать, потому уезжай немедленно, пока не выгнали из города силой.
Сапега, однако, был не из тех, кто сникает при первой неудаче.
— Ясновельможный князь, у Елены Ивановны есть причины сетовать на меня, но она должна знать, с чем я приехал из Кракова. Всё, о чём она услышит, пойдёт ей во благо.
Ничего она от тебя, извратник, слышать не желает.
— Так не должно быть, ясновельможный князь. Король желает ей добра, и я изложу волю короля вам, если она не примет меня. После решайте, как вам будет угодно.
Князь Илья нашёл предложение Сапеги разумным.
— Говори же, я слушаю тебя.
Сапега знал, что если он здесь, у ворот, выложит князю всё задуманное, то князь не поверит сказанному без государевой грамоты. Значит, ему нужно зацепиться так, чтобы его впустили в замок и Елена изволила с ним поговорить.
— Ладно, ясновельможный князь, я скажу, но не всё. Король Сигизмунд предлагает Елене Ивановне обменяться городами. Какой город она выберет, тот и отдаст ей король, но при условии, что она напишет своё согласие в моём присутствии. Вот и всё.
Илья заколебался. Он подумал, что, конечно, есть города значительно ближе их сердцам, нежели Бреславль. Если король предлагает, то почему бы не обменяться, решил князь.
— Хорошо, я готов передать государыне о побуждении короля, — ответил Илья. — Но тебе придётся ждать слова государыни в таверне.
Не позволив Сапеге вымолвить что‑либо, князь Илья ушёл.
Между тем, пока шли переговоры двух мужей, в княгине Елене произошло нечто непредсказуемое, порождённое не умом, а сердцем. Материнское сердце подсказало ей, что королевский придворный знает что- то о судьбе её сына, и она решила принять Сапегу. Она же вынесет Сапеге приговор, если тот не признается, что принимал участие в изгнании монахов и в похищении сына. Когда князь Илья пришёл в залу, где его ожидала Елена, она произнесла:
— Славный Илюша, ежели ты прогнал извратника Сапегу, то верни. Мы должны принять его.
— Я велел ему ждать нашего ответа в городской таверне. Но что случилось, моя государыня?
— Я об Иванушке, славный. Чувствую, что Сапега должен знать, где наш сын. Впусти же этого прохвоста в замок.
— А ты думаешь, что он признается?
Лицо Елены приняло суровое, даже жестокое выражение, и она ответила:
— Я вырву из него признание калёным железом на дыбе.
Илья не возразил, да и как он мог возразить, если в его сердце вспыхнула затухшая от времени боль утраты.
- Хорошо, моя государыня, я сейчас же пошлю за ним человека. — Илья вышел из залы и вскоре вернулся. Надеюсь, что Сапега вот–вот будет здесь, а мы давай подумаем, как подступиться к нему.
Но Елена, придя в возбуждение, не могла успокоиться. Она ходила взад–вперёд по зале, руки её не знали покоя, а в сердце бушевали ярость и материнское горе.
Илья подошёл к ней, взял за плечи:
— Успокойся, моя дорогая. Твоё сердце — славный вещун, но ты не показывай виду, что маешься. Мы возьмём его измором, я сам приложу к нему руки.
— Спасибо, дорогой. Мне и впрямь надо держаться. Но ты не сказал, с чем он приехал?
— Говорит, что король предлагает нам мену: Бреславль на любой город, который нам по душе.
— И грамоту от короля привёз Сапега?
- Пока не привёз. Король якобы просит твоё письменное согласие на обмен. Ежели бы он отдал Смоленск…
— Не тешь себя надеждами, дорогой. Тут кроется какой‑то обман: отобрал же у меня Сигизмунд Могилёв. Ладно, мы поведём речь об обмене и попросим Смоленск. Но только потом, когда про Иванушку всё узнаем.
