Элисон Уэйр - Леди Элизабет
— Об этом вам придется забыть, — пренебрежительно бросил Филипп. — Вопрос престолонаследия нужно решить как можно скорее.
— Бог еще может решить иначе, — сказала Мария, слегка покраснев. Хоть какой-то повод, чтобы Филипп вернулся…
— На это можете не рассчитывать, — ответил Филипп с некоторым раздражением.
После недавних усилий на супружеском ложе, явившихся для него немалым испытанием, он уже не сомневался, что Мария слишком стара, чтобы зачать. Хватило и того, что произошло в прошлый раз!
Мария откинулась на подушки, оскорбленная до глубины души.
— Мне самой больно, что я не могу вас порадовать, назвав Элизабет моей наследницей, — призналась она, — но я заглянула в свое сердце и поняла, что все равно права, ибо совесть подсказывает мне то же, о чем говорила уже много лет. В глубине души Элизабет еретичка, и я не оставлю ей свой трон.
— В таком случае я крайне недоволен, — молвил Филипп, чернее тучи.
Он все еще гневался, когда два дня спустя прощался с ней на пристани в Дувре. С каменным лицом поцеловав Марию в щеку, он поднялся по трапу на борт. Глядя, как корабль уносит его вдаль по волнам, Мария мужественно сдержала слезы, уверенная, что видит Филиппа в последний раз.
Письмо было скреплено простой печатью, без герба. Вскрыв его, Элизабет, к своему радостному удивлению, обнаружила подпись лорда Роберта Дадли. Значит, его наконец выпустили из Тауэра!
В послании он предлагал ей верную службу. Он писал, что продал землю и посылает отдельным курьером деньги как доказательство своей преданности. И если еще останутся сомнения, он в случае нужды готов был за нее умереть.
«Ну вот, — улыбнулась Элизабет, — нашелся настоящий мужчина, который думает о будущем. Человек закваски, подобной моей». Она вспомнила его: смуглый, итальянской наружности, отчасти похож на цыгана; горделивая осанка, крепкое телосложение, — Элизабет поспешно подавила невольное желание. В ее положении плотские чувства были неуместны. Она могла быть признательна лорду Роберту за восхищение ею и ее стремлением добиться своего, но и только. Больше ей от него ничего не было нужно, тем паче что Дадли был женат, — она сама присутствовала на его свадьбе еще во времена правления ее брата.
— Что вам известно о Роберте Дадли? — спросила она у Сесила как бы между делом.
Сесил подозрительно взглянул на нее.
— Тот еще плут, — усмехнулся он. — Отважный, но взбалмошный. Добрый протестант — или был таким, — но прирожденный интриган. Я слышал, что с тех пор, как его выпустили из тюрьмы, он пользуется успехом у женщин. Почему вы спрашиваете?
— Он прислал мне письмо. — Она протянула послание Сесилу.
— Славно, славно, — улыбнулся тот. — Неплохо иметь друзей.
— Думаю, мне понравится иметь своим другом лорда Роберта, — кокетливо заметила Элизабет, бессознательно прижимая письмо к груди.
Сесил задумался.
— Я слышал, он поговаривал о намерении завести друзей в окружении короля, — сказал он. — Он может оказаться полезен. Подружитесь с ним. Человеку, который продает ради вашего дела землю, можно доверять.
— По-моему, вы назвали его плутом, — съязвила Элизабет.
— Возможно, я его недооцениваю, — признался Сесил. — В конце концов, его измена — дело давно минувших дней. Полагаю, он несколько поостыл после пребывания в Тауэре!
Элизабет написала Дадли, поблагодарив его за подарок и желание ей служить. Письмо стало первым из многих. Вскоре они уже регулярно переписывались — Дадли рассыпался в любезностях и клятвах верности; Элизабет была более сдержанна, но многое обещала, выстраивая мосты, которые, возможно, однажды пожелала бы перейти. Она с волнением ждала его писем с новыми пышными комплиментами и охотно составляла ответы, которые он мог воспринимать как угодно. Элизабет решила, что в этом нет никакого вреда, — легкий флирт, добавлявший пикантности ее зачастую унылым дням.
Глава 22
1558
— Да поможет нам Бог — Кале потерян! — с редкой для него страстью воскликнул Сесил, врываясь в кабинет, где Элизабет проверяла бухгалтерию Перри.
— Потерян? — потрясенно переспросила она.
— Французы захватили его в начале января, после внезапной атаки.
— Не могу поверить, — подавленно прошептала Элизабет. — Кале принадлежал Англии двести с лишним лет.
— Да, и был последним бастионом наших территорий во Франции, — добавил Сесил. — Его потеря — страшный удар для королевы.
— Но это ее вина! — заявила Элизабет. — Именно она втянула нас в эту войну лишь ради того, чтобы умаслить супруга.
— Да, вина лежит на ней, — согласился Сесил. — И с этим ей придется жить. Могу поспорить, что король и пальцем не пошевелил для спасения Кале.
— Ее величество, наверное, пошлет войска, чтобы его отбить? — осведомился Перри.
— Увы, мой друг, я сомневаюсь, что королевству это по средствам, — ответил Сесил. — Все знают, что казна почти пуста. Страна никогда не была так бедна силами, деньгами, людьми и сокровищами. Мне стыдно, что я англичанин.
— А сожжения продолжаются, — подхватила Элизабет. — Всем заправляет духовенство. Королевство истощено, народ готов бунтовать.
— Я даже слышал, что королеву обвинили в измене своей стране, — сказал Сесил.
— Мало нам хлопот, так еще и эпидемия инфлюэнцы, — добавил Перри. — Наверняка ее наслал Господь, чтобы покарать королеву за ее грехи.
— И что теперь делать? — риторически спросила Элизабет.
— Народ уповает на вашу светлость, — молвил Перри.
— Возможно, — поспешно кивнул Сесил, — но есть и другие новости, которые вам вряд ли понравятся, миледи. Королева снова считает себя беременной.
Элизабет в ужасе уставилась на него, затем быстро подсчитала в уме:
— Но король уже полгода как отсутствует!
— Мои знакомые при дворе говорят, что ее величество желает сначала удостовериться сама и только потом о чем-либо объявлять.
Элизабет недоверчиво смотрела на него:
— Неужели это правда? Или она опять заблуждается?
— Наверное, пора нанести визит во дворец, — предложил Сесил.
Иголка размеренно сновала туда-сюда. Ну наконец-то, удовлетворенно подумала Элизабет, обрезая нитку и встряхивая маленькую распашонку, завершавшую приданое для младенца, которое она спешно готовила в подарок королеве как предлог для посещения дворца.
Она приехала в феврале в сопровождении большой свиты, и Мария вновь приняла ее со всеми почестями. Под расшнурованным корсажем королевы отчетливо выступал живот, но она выглядела больной, истощенной и осунувшейся.
— Надеюсь, ваше величество в добром здравии? — Обычные слова вежливости показались Элизабет совершенно неуместными.
— Я немного устала, — ответила Мария, — но в моем состоянии это вполне естественно. Осталось уже недолго. Скоро я удалюсь в свои покои ждать родов.
— Я буду молиться за счастливый исход для вашего величества, — пообещала Элизабет.
Она показала изящную белую распашонку, украшенную шитьем. Тонкая работа впечатлила королеву, и подарок искренне тронул ее.
— Благодарю от всей души, — сказала она сердечно, — тем более что я знаю, насколько ты ненавидишь рукоделие!
Сестры улыбнулись друг дружке. Элизабет старалась не смотреть на измученное лицо Марии.
— Останешься до родов? — спросила Мария.
— Я затем и приехала, мадам, — отозвалась Элизабет.
«И чтобы выяснить, родится ли кто-нибудь», — подумала она.
Через несколько дней, в начале марта, Мария удалилась в свои покои, сопровождаемая лишь фрейлинами и акушерками. Весь двор затаил дыхание, ожидая развития событий.
Ребенок так и не родился. В душе торжествуя, Элизабет не могла вынести вида охваченной горем королевы. Они прождали два долгих месяца, пока королева наконец не сдалась, оставив всяческую надежду. Впав в черную депрессию и страдая от лихорадки, она почти не выходила из своих комнат.
— Оказалось, что это не ребенок, а просто водянка, — сообщила Элизабет по секрету графиня Сассекс.
— Я боюсь за ее величество, — призналась Элизабет. — Она лишилась всего, что имело для нее хоть малый смысл. И ходят слухи, что долго она не протянет.
— Она составила завещание, — доверительно сообщила Фрэнсис. — Мне сказал муж.
Элизабет мигом насторожилась:
— Она объявила меня наследницей?
— Нет, сударыня. Она еще рассчитывала родить и завещала королевство собственным детям.
Элизабет вздохнула:
— Рано или поздно ей придется решиться — особенно сейчас, когда она так плоха.
— Она не настолько больна, чтобы не интересоваться судьбой несчастных еретиков, — пробормотала леди Сассекс. — На этой неделе в Смитфилде сожгли семерых. И этому, похоже, не будет конца.
