Б. Дедюхин - СОБЛАЗН.ВОРОНОГРАЙ
Но за дверью беглецов опять подстерегала беда. Оказалось, что выход вплотную занесен снегом.
Когда дверь была открыта, Василия и его товарищей осыпала целая туча снежной пыли.
За дверью была снежная стена-Василий и его товарищи стали пробивать выход. Слежавшаяся у двери снежная поверхность была тверда, и ее приходилось разбивать. Дальше дело, однако, пошло легче.
Женщины тревожно, с выражением ужаса и отчаяния на лицах, следили за работой слуг…
Княгиня Марья, поникнув головой на плечо к одной из своих боярынь, тихо всхлипывала. Старуха Софья стояла молча, сурово сдвинув свои густые, еще темные брови…
После нескольких минут тяжелой работы Василий, весь в снегу, издал радостное восклицание.
– Насквозь достал, братцы!- крикнул он.- Скоро и проползти можно будет!…
Среди женщин послышались вздохи облегчения. Княгиня Софья медленно перекрестилась. Еще несколько ударов, несколько усилий – и они спасены…
Вдруг из тайника послышался какой-то шум.
– Никак, погоня за нами, Царица Небесная!- в ужасе воскликнула одна из боярынь.- Идут, идут, злодеи!…
Саженях в двадцати действительно замелькали фонари и послышались голоса.
Княгиня Софья, схватив на руки маленьких внучат, первая бросилась к вырытому слугами в снегу отверстию. Но проход еще был настолько мал, что даже ползком невозможно было сквозь него пробраться.
Да было и поздно.
Волк и его товарищи уже заметили беглецов.
– Держи, ребята, уйти хотят!- крикнул он, бросаясь на Василия.
Завязалась борьба… Она была непродолжительна. Здоровый Волк и его четверо товарищей в минуту оттеснили от дверей Василия и двух других слуг и скрутили им руки.
Княгиня Марья и одна из ее боярынь от страху лишились чувств; другие женщины, громко крича, бросились было назад по коридору, но Волк грубо преградил им дорогу.
Спасения не было…
Волк дерзко прикрикнул на плачущих женщин и повел их назад. Княгиня Марья так ослабела, что ее пришлось нести на руках…
Князь Дмитрий, отправив слуг в тайник, не поднялся наверх, а остался ожидать их возвращения в подклети.
Он присел на сдвинутый со своего места сундук и огляделся кругом. Вынутые из фонарей свечи скупо освещали подклеть, заставленную по стенам доверху сундуками, укладками и скрынями. Были тут и простые, дубовые; были окованные сплошь железом, с тяжелыми замками…
Шемяка попробовал было сдвинуть с места один из таких сундуков, но сундук был так тяжел, что князю не удалось его даже и качнуть…
– Насобирал добра брат Василий!- с нехорошей усмешкой проговорил князь, садясь на прежнее место.-
Коли и еще раз заплатил бы откуп татарам – жирен бы еще остался!…
Дмитрий был в подклети один.
При виде богатства Василия, его спокойного и привольного житья Дмитрию вспомнились все собственные мытарства и неудачи… И опять в его озлобленной душе вспыхнула ненависть к брату и жажда мщения…
– Князь Иван говорит: «Не пойду я на кровь!»- громко проговорил он, как бы с кем рассуждая.- И я на кровь не пойду!… А только свету тебе не видать более, брат Василий!…
Из открытой подполицы послышался шум голосов.
Князь Дмитрий заглянул вниз. Там во мраке мерцали и колебались красные точки фонарей…
Через минуту из подполицы показалась толпа вместе с Волком…
– Нашли?!- с беспокойством обратился к нему Шемяка.
– Ведем, государь великий!- нагло улыбнулся боярский сын.- Постарались для княжеской милости!… Позамешкались бабы немножко: княгиню-то Марью волоком волокут: обмерла, вишь, со страху…
Из подполицы между тем показалась высокая фигура княгини Софьи. Старуха держала на руках любимого своего внука. Она уже успела сообразить все и решила, как ей надо будет поступать…
– Привел Господь Бог опять встретиться, княгиня- тетушка!- не вставая с места, бросил ей Дмитрий.-
Авось теперь-то поменьше спеси в тебе будет!…
Старуха не ответила ни слова и только посмотрела на племянника. Но в этот мимолетный свой взгляд она вложила столько пренебрежения и презрения, что князя всего передернуло.
Вслед за Софьей почти сейчас же выбрались из тайника боярыни и княгиня Марья: супруга великого князя все еще находилась в обморочном состоянии. Ее почти на руках вынесли из подземелья…
– Отвести их всех наверх, в горницы – пусть там остаются пока!- распорядился Дмитрий.- Да караулить хорошенько, а то опять сбегут!…
– С бабами на рать вышел, племянничек?- сквозь зубы насмешливо кинула ему Софья…
Черные глаза Дмитрия вспыхнули. Он сделал было шаг к тетке, но сдержался и только пренебрежительно махнул рукой…
– Ведите их!- произнес он, отворачиваясь.
Измученные, полуживые от всего пережитого ужаса вернулись женщины в свои горницы. Княгиню Марью и детей сейчас же уложили. Старуха Софья спать не легла. Она села у окна в горнице невестки и глубоко задумалась…
А на другой половине дворца, в главных сенях, слышались чьи-то заглушённые рыдания. Дворецкий Лука сидел на лавке, плакал и стонал.
– Господи Боже мой,- повторил в сотый раз старик, покачивая уныло своей седой головой,- говорил ведь я: быть худу, коли воронограй над крышей!…
Только одна эта мысль и осталась теперь в голове старика. Остальное все в ней смешалось и перепуталось…
VI ВОРОНЬЕ НАЛЕТЕЛО
Грустно и уныло на женской половине Васильева дворца… Молодые и старые боярыни, мамушки и сенные девушки плачут в одни голос, окружив постель великой княгини Марьи… А великая княгиня, уткнувшись лицом в подушки, глухо и однообразно стонет. Слез у ней нет больше. Выплакала все уже, бедная… У окна по-прежнему сидит, опустив голову на руки, старуха Софья. Она одна не плачет. Она думает о том, как ей известить сына и государя Василия о нежданной лихой беде…
А из окна глядит на нее черная, зимняя ночь. До рассвета еще далеко…
Старуха вздохнула и поднялась со своего места. Боярыни и мамушки расступились и дали пройти Софье к постели великой княгини Марьи…
– Полно вам выть-то!- сурово бросила боярыням Софья.- И так в ней душа еле держится!…
Сказав это, мать великого князя тронула за плечо невестку.
– Не надрывай себя, Марьюшка,- произнесла она, смягчая насколько возможно свой голос,- авось еще Бог смилуется над нами!…
Но княгиню Марью было невозможно утешить. Она лежала, вздрагивая всем телом и испуская по-прежнему глухие и бессловесные стоны…
Софья покачала головой и пошла к дверям терема.
«Как известить Василия?…»
Великая княгиня заглянула в следующую горницу…
Там сидело несколько человек боярских детей. Им приказано было Дмитрием зорко караулить пленниц…Софья оглядела их всех и опять вздохнула. Все были чужие, незнакомые ей люди…Не станет же Дмитрий приставлять караул к ним из Васильевых слуг!…А сторожа, боярские дети, даже и не встали, когда вошла к ним мать Василия.
Старуха понурила свою гордую голову и с отчаянием и гневом в сердце вернулась в опочивальню невестки…
А в это время на другой половине дворца Дмитрий распоряжался как у себя дома…
Захватил он мать и жену брата Василия… Захватил младших детей… Зато сам Василий на свободе; еще все его считают государем и великим князем… А что, если вдруг да не удастся его захватить?… Что будет тогда?… Придется бежать, и бежать с позором…
И вот Дмитрий на всякий случай приказал принести к себе все ларцы и укладки, где хранились драгоценности брата…
Побежали отыскивать дворецкого Луку. Но старик ничего не понимал. На все вопросы он только бёссмысленно качал головой и недоумевающе разводил руками. Не то притворялся старик, не то в самом деле ума лишился…
Потормошили его да и бросили…
Побежали к новому государю и великому князю слуги и доложили, что не говорит старик ничего… Скрывает, мол, где все спрятано…
– Уж мы его и так и сяк донимали – молчит, только головой мотает! Коли прикажешь, государь великий, мы и без него все отыщем!- говорили холопы…
И вот все перерыли услужливые Васильевы холопы в государевых горницах; в комнату, где сидел государь Дмитрий Юрьевич, натащили целую кучу всяких ларцов, утвари золотой и серебряной, целую гору шуб и кафтанов на драгоценных мехах…
Не было ключей – разбили ларцы и укладки…
Жемчуг, яхонты, алмазы брызнули миллионами искр перед глазами Дмитрия…
Перстни дорогие, запоны и обнизи, пояса тяжелые – всего было вдосталь…
Все приказал новый государь и великий князь ссыпать в один сундук. Так удобнее увезти было…
Много казны накопили отец и деды Василия!… Одних кубков золотых, судков таких же да блюдцев, да солониц насчитали более двухсот!…
Ножи, ложки, вилки двузубые, ендовы в две-три гривенки весом – ссыпали в сундуки, не считая…
Платья всякого тоже немало набралось. Шуб дорогих – собольих, на черно-бурой лисице, на красивом горностае – до пятидесяти оказалось…
