Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка
— Я так его хотела! — пробормотала девочка. — Я буду играть для тебя, мама Бетти!
Эрмин приготовила для каждого гостя перкалевый носовой платочек с вышитыми инициалами. На том, что предназначался матери, она изобразила соловья на ветке.
— Прекрасный подарок, дорогая! — воскликнула Лора. — Ты и в этом талантлива!
Девушка любовалась своим подарком — сундучком для украшений из красного дерева.
«Он останется дома, в моей спальне, — сказала она себе. — Если у меня родится дочка, я подарю сундучок ей. Дорогая мамочка, она не знала, покупая мне этот подарок, что в лесу он мне не понадобится!»
Она все больше сомневалась в неотвратимости своего отъезда. А не пригрезилась ли ей эта встреча с Тошаном возле церкви Сен-Жан-де-Бребеф?
«Какая же я глупая! Это был не сон, мы целовались, и он говорил со мной. Все остальные тоже его видели…»
Вскоре после полуночи Элизабет стала прощаться. Арман решил понести Эдмона на спине, потому что мальчик засыпал на ходу.
— Если бы все было как обычно, я бы попросила Селестена вас проводить, Бетти, — сказала Лора. — Но Мирей говорит, что он уже лег.
— Нам нечего бояться, — отозвалась молодая женщина. — До дома несколько шагов. К тому же сегодня Рождество, и Господь хранит нас с еще большей любовью, чем в обычную ночь.
Эрмин снова и снова целовала Шарлотту и Элизабет.
— Какая ты сегодня ласковая, — удивилась Бетти. — Мы расстаемся ненадолго, Мимин, завтра мы обедаем вместе.
Девушка стояла и смотрела, как они удаляются в сторону монастырской школы. Желтое пятно света от лампы, которую нес Арман, танцевало меж деревьями, бросая блики на сверкающий снег. Лора обняла Эрмин за плечи.
— Вернемся в дом, дорогая. На улице холодно, завтра нам рано вставать.
— Я бы хотела лечь с тобой, мама! Тем более что моя кровать вся завалена одеждой.
— Конечно, для меня это удовольствие!
Через много лет Эрмин узнает, что большую часть ночи мать сидела и смотрела на нее спящую.
«Моя обожаемая малышка, — думала Лора, — мне приходится принести самую большую жертву из всех возможных, препоручая тебя заботам этого юноши. Но ведь ты так его любишь… Я поклялась сделать тебя счастливой, если найду, и я не нарушу своего слова. Судьба водит нас за ниточки, случая не существует. Как иначе объяснить нашу историю? Отец Тошана приютил нас с Жослином. Я смутно помню черноволосого мальчика, такого же молчаливого, как и его мать с заплетенными в косы длинными волосами. Покинув тебя, я провела какое-то время рядом с человеком, которого ты потом выберешь себе в мужья. Мое дорогое дитя, мое сокровище, мой соловей, я боюсь за твое будущее, потому что сама жила в лесу, в самом сердце жестокой канадской зимы…»
Лора стала молиться, прося небеса дать ей мужество и силы улыбаться при расставании. На рассвете она заснула, изнуренная ночным бдением. Эрмин же, наоборот, открыла глаза, возбужденная и нетерпеливая.
— Мама, мне нужно собрать вещи.
— Да, я иду! Нам нужно торопиться, Жозеф вполне может прийти в наш сад.
В доме было тепло и пахло свежесваренным кофе. Мирей пекла булочки. На второй этаж проник слабый запах дрожжей.
В спальне дочери Лора сновала между шкафом и кроватью, давая один совет за другим:
— Не забудь взять несколько пар рукавиц и шерстяных шапочек. Они легко намокают в снегу, а у огня сохнут долго. Я дам тебе денег, вы сможете останавливаться в отелях. Господи, ведь от Валь-Жальбера до хижины Дельбо огромное расстояние! На санях, с пятью собаками мы с Жослином добрались за неделю.
Эрмин как раз надевала вельветовые штаны и толстую розовую кофту.
— У Тошана тоже есть сани, он вчера сказал мне. Но у него всего три собаки. Это будет совсем как во сне, который так часто мне снился, пока мы с тобой не встретились в Робервале. Мне предстоит пережить то же, что пережила ты!
Лора тихо вздохнула и отвернулась. Дрожа всем телом, она смахнула с глаз слезы.
— Мама, что случилось? Ты плачешь?
— Ничего страшного, дорогая, — ответила Лора, отводя глаза. — Всего лишь пара слезинок… Мне тоже это кажется странным, почти сверхъестественным. Я думала об этом, засыпая. Можно подумать, будто круг судьбы замыкается вокруг озера Сен-Жан, от реки Перибонки до реки Уиатшуан.
— Тошан объяснит тебе, что все мы следуем невидимыми путями, которые сводят вместе тех, кому предначертано встретиться, — сказала девушка. — Знаешь, я вспомнила, что кое о чем хотела попросить тебя.
— О чем, дорогая?
Эрмин позвала мать к окну. Они говорили шепотом. На востоке вставало солнце, освещая деревья, украшенные сосульками и инеем.
Внизу хлопнула дверь.
— Селестен уходит. Скатертью дорога! — сказала Лора.
— Но кто будет делать его работу? — спросила Эрмин. — Топить печь, следить за садом, убирать снег?
— Арман — мальчик крепкий, и руки у него золотые. Бетти призналась, что он за пару лет хочет заработать на мотоцикл. Он хоро-ший парень и будет рад помогать мне на протяжении нескольких месяцев. Об этом не беспокойся. О нас тебе точно не стоит волноваться. Я не одна, пока рядом Мирей и семейство Маруа.
Девушка с трудом сдерживала слезы. Она собрала волосы на затылке и надела меховые сапожки.
— Сейчас позавтракаю и ухожу, — сказала она тихо. — Если Жозеф узнает… Селестен мог догадаться о наших планах.
— Не думаю, хотя все возможно. Дорогая, ты напишешь мне? Ты приедешь?
— Конечно, мама!
Эрмин спустилась в гостиную с кожаной сумкой, набитой под завязку, в одной руке и меховой курткой — в другой. Мирей принесла ей чашку кофе и горячую сдобную булочку.
— Моя маленькая искательница приключений, я не знаю, куда ты уезжаешь, но налила в термос кофе и завернула остальные булочки в бумагу, — ласково сказала экономка.
Она указала на вторую сумку, стоявшую у ее ног.
— Еды здесь хватит на целый полк: хлеб, сыр, колбаса, печенье. Сегодня ведь Рождество!
— Спасибо большое, Мирей.
Лора в это время надевала шубку и сапожки.
— Я провожу тебя немного, дорогая.
Девушка предпочла бы уйти без провожатых, но не осмелилась перечить матери. Внезапно, впервые со вчерашнего дня, она вспомнила о своем несчастном женихе.
— Мама, не забудь вернуть Хансу кольцо. Скажи ему, что мне очень жаль. Он мне нравится, но этого мало.
— Лучше выйти через заднюю дверь, — посоветовала экономка, видя, что они готовы. — Да хранит тебя Господь, крошка Эрмин.
Оказавшись на улице, Эрмин вздохнула с облегчением. Мороз пощипывал лицо, и это было приятно. С Лорой они попрощались на опушке кленовой рощи, недалеко от дома.
— Видишь, мое дорогое дитя, я не захожу слишком далеко, — тихо сказала Лора. — Беги скорее!
— Мама, спасибо! И дай Жозефу достойный отпор. А еще погладь за меня Шинука и утешь Лолотту и Бетти!
— Обещаю! А теперь иди, улетай, мой соловей!
Они обменялись воздушными поцелуями. Эрмин уходила энергичным шагом, не оборачиваясь. Сумки были тяжелыми, но снег подмерз, и идти было легче.
«Я столько времени ждала и огорчалась, сидя на этом лугу возле мельницы, — думала она. — Но сегодня утром, в Рождество, Тошан придет на свидание!»
Она шла — крошечная точка на фоне белого пейзажа, безмолвного и замерзшего. И вот посреди укрытого снегом луга она увидела сани, трех серых собак и мужчину, махавшего ей рукой.
— Тошан! — пробормотала она.
Эрмин хотелось выкрикнуть это имя, которое она повторяла днями и ночами больше года. Но она уезжала без разрешения опекуна, поэтому следовало быть осмотрительной.
Издалека она увидела, что Тошан улыбается, что он вне себя от радости. Он запрыгнул в сани, и до девушки донесся свист. Собаки, открыв пасти, понеслись ей навстречу, но ни одна не залаяла.
«Он едет за мной, — сказала она себе. — Он видит, что у меня тяжелые сумки».
Упряжка, казалось, неслась над землей. Через две минуты Тошан был уже рядом. Подбежав к девушке, он обнял ее и закружил над землей.
— Ты пришла, моя суженая, моя красавица! Ты пришла!
— Тише, не кричи, Тошан! Нас не должны слышать!
— Сейчас только девять утра, последние жители твоего призрачного поселка еще спят под пуховыми одеялами, — заявил он.
Она заставила его замолчать с помощью поцелуя, обвила его шею руками, прижалась к нему всем телом. Он продолжал кружить ее, обнимая крепко-крепко. Эрмин смеялась. Она боялась, что умрет от счастья. Лицо она спрятала на груди Тошана.
Укрывшись за стволом старой яблони, Лора закрыла глаза. Она чувствовала себя виноватой, хотя счастье молодых людей смягчало ее боль и только что испытанное ею потрясение.
«Сани! — повторяла она про себя. — Они так похожи на те, что Жослин купил для меня, и за хорошую цену! Я помню, он приговаривал: “Королевские сани для моей принцессы Лоры!”».
