Йорам Канюк - «Эксодус». Одиссея командира
Обзор книги Йорам Канюк - «Эксодус». Одиссея командира
Йорам Канюк
«Эксодус»
Одиссея командира
За отважных ребят, что без карты ведут
Судно к берегу в темные ночки —
И, уйдя от погони жестокой, дойдут
В нужный срок до назначенной точки.
Волны моря споют еще песню свою
И расскажут рассказ очевидца,
Как народ наш в своем трафальгарском бою
Смог спасти утлый бот — и пробиться!
Предисловие автора
Я познакомился с Йоси Харэлем через много лет после того, как он в 40-е годы возглавлял легендарные экспедиции, привозившие в Палестину евреев, и спустя многие годы после того, как он принимал участие в некоторых весьма секретных израильских операциях, в сравнении с которыми приключения Джеймса Бонда могут показаться детской забавой. Йоси был абсолютно не похож на человека, который мог совершить все, что, по слухам, он совершил — даже те немногие из его подвигов, о которых я тогда знал, — и до сего дня он рассказывает об этом крайне неохотно. Когда же его спрашивают: «Почему?», он отвечает: «Потому». Он до сих пор не доверяет устной речи, потому что враг, кем бы он ни был, может подслушать, и когда он едет в Иерусалим, то говорит мне, что едет в Хайфу. Такой уж человек Йоси.
Познакомившись, мы часто и подолгу разговаривали, но друзьями стали лишь несколько лет спустя. Меня очень интересовали люди, которых он в 40-е годы привозил в Палестину, в основном это были пережившие Холокост. Я знал, что в те времена в Палестине Йоси оказался одним из немногих, кого волновала их судьба. В то время палестинские евреи были озабочены главным образом драмой, разворачивавшейся на их собственной территории (где то и дело происходили арабские бунты и постоянно возникали трения с властями Британского мандата[2]), а также созданием еврейского государства, и участь европейских евреев отнюдь не стояла для них на первом месте. Йоси же считал, что именно из-за переживших Холокост людей, которых многие евреи Палестины презрительно именовали «мылом» (то есть тем, во что нацисты превратили их несчастных собратьев, убитых в газовых камерах), он и его товарищи сражались за собственное государство. Поэтому перемещение этих людей в Палестину было для него важнейшим делом.
Я решил написать о Йоси документальную книгу, и мы просидели с ним несколько месяцев. Хотя кое-что он все-таки рассказывал, было очевидно, что о многом Йоси умалчивает, а истории его оставались суховатыми и бесстрастными. В конце концов я пригрозил ему, что уйду, и, увидев, что он продолжает сопротивляться, так и поступил. Но через несколько лет мне позвонил его сын и сказал: «Я знаю, что вы пытались разговорить отца много лет, но так ничего толком из него и не вытянули. Скоро ему исполняется восемьдесят. Может быть, мне все-таки удастся его убедить». Ему удалось.
Мы начали эту историю как бы заново и проговорили с Йоси много дней. И снова он сопротивлялся, снова умалчивал, снова пытался увести меня в сторону. И вскоре я понял, что скрытничает он не только потому, что не хочет выдавать свои собственные тайны, но еще и потому, что является хранителем секретов своих многочисленных друзей, которые к тому времени уже умерли. Лишь когда я пообещал ему, что буду вести повествование не от его собственного имени, а от своего, — только после этого замечательная история его жизни наконец-то начала обретать плоть и кровь.
Публикация этой книги в Израиле совпала с восьмидесятилетним юбилеем Йоси. По этому поводу его семья устроила торжественный прием. Это было яркое и волнующее событие. Пришел президент Эзер Вейцман и рассказал об этом — с виду железном и твердом, но втайне душевном и мягком — человеке несколько чудесных историй. Гости беседовали, пели, ели и держали в руках экземпляры этой книги, подписанной человеком, который изменил ход истории своего народа. Йоси понимал, что выдал себя, но сделал это так, что комар носа не подточит, поскольку «доносчиком» был не он сам, а я. «Собственно говоря, писатели и должны быть предателями», — сказал он, лукаво улыбнувшись. Конечно, он вполне может обороняться этой загадочной улыбкой человека, который сумел меня победить, но на самом-то деле мы оба с ним в равной степени и победители, и проигравшие. И он это знает.
Пролог
Государство Израиль возникло не 14 мая 1948 года, когда о его создании было официально объявлено в тель-авивском музее[3]. Оно родилось почти за год до этого, 18 июля 1947 года, когда израненное американское судно «Президент Уорфилд», чье имя было заменено на «Эксодус»[4], вошло в порт Хайфы и из его динамиков раздались звуки «Атиквы»[5].
Государство Израиль возникло еще до того, как получило свое название, когда его двери все еще были закрыты для евреев, а англичане продолжали с евреями воевать, включая тех, кто уцелел во время Холокоста.
Оно возникло еще в то время, когда морские ворота страны были наглухо закрыты для тех, ради кого эта страна создавалась, и когда на страже палестинских берегов стояли сорок пять военных кораблей, большинство из которых относились к классу «Си». Эти суда новейшей марки, которые британцы построили перед самым концом Второй мировой войны, не успели принять в ней участия. Даже по нынешним меркам это был внушительный флот, состоявший из крейсеров, эсминцев, тральщиков и новейших бронированных быстроходных сторожевых кораблей «Синдбад-2».
Израильское государство возникло тогда, когда его границы были перекрыты с помощью десятков самолетов королевских военно-воздушных сил, которые базировались на аэродромах в Палестине, Египте, на Мальте и на Кипре; с помощью десятков тысяч солдат, многих тысяч полицейских и агентов британской разведки «Си-ай-ди», расквартированных в Палестине и в Европе; а также с помощью лагерей тюремного типа в Атлите и на Кипре.
Израиль родился в тот день, когда солдаты его величества атаковали пассажиров «Эксодуса», который незадолго до этого прибыл из США, с берегов реки Потомак, где долго служил в качестве парома и где его уже собирались продать на металлолом. Во время этой атаки англичане забросали сотнями гранат со слезоточивым газом четыре тысячи пятьсот пятнадцать человек, которые за два года до этого спаслись от другого газа совсем в другом месте.
Когда на глазах у англо-американской комиссии по решению палестинского вопроса ЮНСКОП[6] «Эксодус» медленно волокли в хайфский порт, один из членов этой комиссии, известный адвокат Бартли Крам, сравнил события на «Эксодусе» с американским «бостонским чаепитием»[7]. Вот из этой-то встречи «Эксодуса» с делегатами ЮНСКОП (которых вызвали в Хайфу перед самым прибытием корабля), из мудрого поведения командира судна, но главным образом из страданий его пассажиров, шока, пережитого ими во время нападения англичан на корабль неподалеку от берегов Палестины, их отчаяния во время мучительного путешествия на депортационном судне в Германию, где их бросили в лагерь Поппендорф, который располагался неподалеку от Гамбурга и в прошлом был нацистским концлагерем, — из всего этого и родилось еврейское государство, причем еще до того, как о его основании было объявлено официально.
«Эксодус» был старой посудиной, которая к тому же была набита людьми, как бочка сельдью: на каждого пассажира на нарах приходилось всего 50 сантиметров в ширину, около 1,8 метра в длину и примерно 90 сантиметров в высоту. Эти люди сели на корабль потому, что им больше некуда было идти. Большинство уцелевших в Холокосте заявляли, что хотят жить в своей собственной стране и в своем собственном доме, но независимо от их желания у этих людей не было другого выхода, ибо эмиграция в Соединенные Штаты, Британию, Канаду, Австралию, страны Латинской Америки и Бельгию была строго ограничена. С 1945 по 1948 год все эти страны, вместе взятые, разрешили въезд на свою территорию всего лишь двадцати пяти тысячам евреев, спасшимся от уничтожения в нацистских концлагерях.
Так и получилось, что пугливая, как уличная кошка, потерянная, но вместе с тем смелая шестнадцатилетняя девочка с подернутыми печальной пленкой темными глазами, которую немцы превратили в лагерную шлюху, сделав ей на груди татуировку Feldhure А.13652[8], оказалась на капитанском мостике корабля «Кнессет-Исраэль»[9] со старой гитарой в руках. Она сидела и, со спокойным презрением глядя в глаза англичанам, атаковавшим корабль, печально пела на иврите песню Альтермана «Спи долина, спи прекрасная страна»[10], которой ее научил командир корабля Йоси Харэль, и таким образом победила англичан песней о стране, с которой даже не была знакома и слов которой не понимала.
