Стивен Прессфилд - Врата огня
Обзор книги Стивен Прессфилд - Врата огня
Стивен Прессфилд
Врата огня
Эпический роман о сражении при Фермопилах
Греческие меры длины и массы
Предметы и понятия, использованные для установления значений мер
Меры длиныСтадий 178,60 м.
Плетр 29,60 м.
Маховая сажень 1,79 м.
Двойной шаг 1,48 м.
Локоть 44,40 см.
Фут 29,62 см.
Ширина ладони 7,40 см.
Пядь 1,85 см.
Меры массы
Талант 36 000 г.
Мина 600 г.
Драхма 6 г.
Обол 1 г.
Историческая справка
В 480 году до н. э. войска Персидской державы под командованием царя Ксеркса численностью, согласно Геродоту, до двух миллионов (Геродот на самом деле называет цифру два миллиона, но, по мнению историков, это число преувеличено, по меньшей мере в десять раз. – здесь и далее примеч. переводчика) перешли Геллеспонт и вторглись в Грецию, чтобы поработить ее.
В отчаянной попытке задержать противника греки послали спартанский отряд из трехсот отборных воинов в Фермопильский проход. Горы там близко подходят к морю, так что огромное численное преимущество персов и их конница оказывались нейтрализованы, по крайней мере, частично. Греки надеялись, что отборные воины, готовые без колебания пожертвовать своей жизнью, смогут остановить персидские полчища хотя бы на несколько дней.
Триста спартанцев и их союзники семь дней удерживали захватчиков, пока мечи и копья греков не зазубрились и не сломались, но и тогда, как пишет Геродот, они продолжали сражаться «голыми руками и зубами», прежде чем были сломлены. Спартанцы со своими феспийскими союзниками погибли все до одного, но их героический пример вдохновил и сплотил греков. В ту осень и следующую весну они нанесли персам решающие поражения при Саламине и Платеях.
Сегодня при Фермопилах сохранилось два памятника. На современном, возведенном в честь павшего там спартанского царя Леонида, начертаны его слова, сказанные в ответ на требование Ксеркса сдать оружие: «Molon labe» – «Приди и возьми».
Второй монумент, древний, представляет собой простой камень с высеченными на нем стихами греческого поэта Симонида. – то, наверное, самая знаменитая из всех эпитафий воинам:
Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли.
«Из всех этих доблестных лакедемонян и феспийцев самым доблестным все же, говорят, был спартанец Диенек. По рассказам, еще до начала битвы с мидянами он услышал от одного человека из Трахина: если варвары разом выпустят свои стрелы, то от тучи стрел произойдет затмение солнца. Столь великое множество стрел было у персов! Диенек же, говорят, вовсе не устрашился численности варваров и беззаботно ответил: „Наш приятель из Трахина принес прекрасную весть: если мидяне затемнят солнце, то можно будет сражаться в тени“». Геродот. «История»(перевод с древнегреческого Г. А. Стратановского)
Лиса знает много хитростей.
Еж знает одну большую хитрость.
Архилох
КНИГА ПЕРВАЯ
КСЕРКС
По велению Великого Царя Ксеркса, сына Дария, царя Персии и Мидии, Царя царей, Царя земель, владыки Ливии, Египта, Аравии, Эфиопии, Вавилонии, Халдеи, Финикии, Элама, Сирии, Ассирии и государств Палестины, правителя Ионии, Лидии, Фригии, Армении, Киликии, Каппадокии, Фракии, Македонии и 3акавказья, Кипра, Родоса, Самоса, Хиоса, Лесбоса и островов Эгейского моря, повелителя Парфии, Бактрии, Каспии, Сузианы, Пафлагонии и Индии, господина всех живущих на земле от восхода до заката солнца, Всесвятейшего, Праведнейшего и Высочайшего, Непобедимого, Неподкупного, Благословленного единым богом Ахурой-Маздой и Всемогущего среди смертных. Так повелел Великолепный, и так записано Гобартом, сыном Артабаза, его летописцем:
«После славной победы войск Великого Царя у Фермопильского прохода над боевыми порядками спартанцев с их союзниками, уничтожив врага до последнего человека и воздвигнув трофей в честь этой доблестной победы, Великий Царь в своей боговдохновенной мудрости пожелал побольше узнать как о некой тактике, примененной пехотой противника и оказавшейся довольно эффективной против войск Великого Царя, так и о самом неприятеле, чьи воины, не находящиеся под данью или в рабстве, встретившись с подавляющим численным превосходством неприятеля и предвидя неминуемую свою гибель, тем не менее предпочли остаться на своих позициях, где и погибли все до последнего человека.
Выраженное Великим Царем сожаление о недостатке знаний и понимания указанных вопросов услышал милостивый Ахура-Мазда. Под колесами боевой колесницы, заваленный трупами людей и упряжных животных, отыскался один израненный эллин (как называют себя греки), едва живой. Лекарям Великого Царя под угрозой мучительной смерти велено было привлечь все средства, дабы сохранить жизнь этого пленника. И бог исполнил пожелание Великого Царя. Грек пережил ночь и наступившее утро, а через десять дней к нему вернулись речь и сознание. Прикованный к ложу болезни и находясь под непосредственным наблюдением самого Царского лекаря, он наконец не только нашел в себе силы говорить, но и выразил жгучее желание к этому.
В одеянии пленника и его доспехах были замечены некоторые необычные особенности. Так, под боевым шлемом его оказался не традиционный войлочный подшлемник, какие носят спартанские гоплиты(гоплит – тяжеловооруженный пеший воин в древнегреческом городском ополчении. Он носил большой щит шлем и панцирь, а также поножи. Главным оружием были копье и меч), а кожаная шапочка, характерная для илотов, низшего лакедемонского класса крестьян. В то же время, необъяснимо для воинов Великого Царя, щит и доспехи пленника выкованы из превосходной бронзы, инкрустированы редким кавказским кобальтом, а шлем имел поперечный гребень – знак полноправного спартиата, начальника над простыми воинами.
На предварительных допросах было замечено, что язык пленника представляет собою странное смешение высокой литературной речи, свидетельствующей о глубоком знании эллинских эпических поэм и философии, и самого низкого и грубого жаргона, который в большой степени остался непереводимым даже для лучших толмачей Великого Царя. Однако пленный грек с охотой согласился перевести эти выражения сам, что и сделал, используя обрывки арамейского и персидского языков, с которыми, по его словам, он познакомился во время своих морских путешествий за пределы Эллады. Я, летописец Великого Царя, стремясь охранить уши Его Величества от непристойных и зачастую отвратительных выражений пленника, старался исключать оскорбительные слова, чтобы Великому Царю не пришлось терпеть их. Но Великий Царь в своей боговдохновенной мудрости повелел своему слуге передавать рассказ этого человека в точности, должным образом подбирая язык и соответствующие обороты персидского языка. Были приложены все усилия, чтобы в точности исполнить волю Его Величества. Молю богов, чтобы Великий Царь помнил возложенную Им же самим задачу и не разгневался на своего слугу за некоторые выражения нижеследующего перевода, которые, без сомнения, оскорбят всякого культурного слушателя.
Написано и представлено в шестнадцатый день месяца улулу в пятый год после Восшествия Великого Царя на престол».
Глава первая
В третий день месяца ташриту на пятый год царствования Великого Царя, перейдя лохрийскую границу, войско Великой Державы, не встречая сопротивления, продолжало свое продвижение на юг, в Центральную Грецию, и встало лагерем у восточного склона горы Парнас. Как и много раз прежде на марше из Азии, воды в местных ручьях не хватило, чтобы напоить войско и лошадей.
Нижеследующий предварительный допрос состоялся в походном шатре Великого Царя через три часа после захода солнца, когда завершился ужин и закончились все придворные церемонии. В присутствии полководцев, советников, телохранителей, магов и секретарей было велено привести грека. Пленника принесли на носилках, с завязанными глазами, чтобы он без позволения не мог взглянуть на Великого Царя. Маг произнес заклинание и выполнил обряд изгнания злых духов, чтобы позволить этому человеку говорить в присутствии Великого Царя. Пленника предупредили, чтобы он не обращался к царственной особе напрямую, а направлял свои речи Бессмертным (царским телохранителям), стоящим от Царя слева.
Командир Бессмертных Оронт велел греку назвать себя и тот ответил, что зовут его Ксеон, сын Скамандрида из Астака – города в Акарнании, и заявил, что прежде всего хочет поблагодарить Великого Царя за сохраненную жизнь а также выразить восхищение искусством царских лекарей. Этот человек, Ксеон, говорил, лежа на носилках и задыхаясь из-за нескольких незаживших ран на груди, задевших легкие. Он предупредил Великого Царя, что не обучен персидским правилам вести беседу и, к несчастью, обделен поэтическим и сказительским даром. Этот грек сказал что история, которую он поведает, будет не о полководцах и царях так как, по его словам, его положение не позволяло ему вблизи наблюдать политические интриги великих. Он может рассказать лишь о том, как жил он сам и что видел со своего места оруженосца в тяжелой пехоте и слуги в обозе. Возможно, заявил пленник, Великий Царь найдет мало интересного для себя в рассказе простого воина – «рядового», как он назвал это.
