Павел Басинский - Скрипач не нужен
Стоило ради этого такой сложный огород городить?
Комментируя ситуацию, шеф-редактор журнала «Литература» Сергей Дмитренко сказал мне примерно следующее. Для хороших учителей список небесполезен, но ориентироваться во внеклассной работе они будут на свои приоритеты. Обычные же учителя едва справляются с нормативной программой. И вообще в той практически безнадежной ситуации, которая сложилась с преподаванием литературы в школе, родители должны брать дело в свои крепкие руки…
20 января 2013
Критика без критиков?
Признаюсь, что в последнее время я стал мало следить за «толстыми» литературными журналами. И это не лень и не снобизм, а вполне объективная ситуация, в которой оказался всякий занимающийся литературой человек.
Читать в журналах прозу? Искать новые имена? Ох, поверьте мне: как только эти новые имена хоть чуточку приоткроются, из этой щелки их тут же сквозняком затянет в какое-нибудь столичное издательство, да так быстро, что не успеет просохнуть краска журнального номера, где напечаталось это новое имя.
Читать стихи? Но с поэзией вообще непонятно, что происходит. Те, кто ею занимается (поэты и критики возле них, которые сами, как правило, тоже поэты), уверяют нас, что в поэзии сейчас невиданный расцвет, ну просто Русский Поэтический Ренессанс, не Золотой даже век, а какой-то Бриллиантовый! «А где эти книжки бриллиантовые?» – спрашиваю я, озираясь в книжном магазине. «А вон они – в самом дальнем углу, по алфавиту». «А что ж они не стоят среди новинок в самом центре торгового зала, где, между прочим, стоят даже не самые лучшие и не самые известные прозаики?» На это я слышу умные и длинные рассуждения, что поэзию дано понимать не каждому, что сейчас она стала сложной, ибо пребывает в поисках нового языка, но сам по себе этот процесс очень плодотворный…
Ну и ладно. Подождем, пока этот процесс закончится, как закончился он в начале XIX века появлением А.С.Пушкина и как поэтическое межсезонье середины XIX века, когда все только прозу читали либо Н.А.Некрасова, которого поэты за поэта не считали (слишком уж прозаичен), закончилось мощным взрывом поэзии Серебряного века.
Читать критику? Ее я как раз читаю. Но радости от этого особой не испытываю. Критика есть. Умная, честная, методологически верная. Но впечатление при этом создается такое, что критика есть, а самого критика – нет. Что перед тобой реферат или часть дипломной работы, которые были написаны на тему современной литературы в МГУ, РГГУ или Литературном институте. А заодно и журналу сгодились.
В чем причина? Почему умные, образованные и даже талантливые выпускники (как правило, выпускницы) филфаков университетов, специализирующиеся на современной литературе, критику писать вроде умеют, но критиками не становятся. И то, что это в основном не мужчины, а женщины, ничего не объясняет. Мы знаем, как умели и умеют писать Наталья Иванова, Алла Латынина, Алла Марченко, Ирина Роднянская… Но самое главное даже не то, что они умеют эту критику писать. Главное, что они критики по природе.
Когда-то ныне главный редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин написал замечательную книгу «Критика – это критики», которая входит в качестве учебника в любую программу по современной литературе любого серьезного филфака. Эта книга в свое время вызвала огромный резонанс, потому что написана она была вроде бы объективно, но я прекрасно помню обиды некоторых «героев» этого труда. Не буду называть их имен, потому что это не имеет значения. Значение имеет то, что «герои» этой книги, известные критики, оказывается, имели о самих себе какое-то иное представление, чем то, что возникло у их же коллеги по цеху. То есть и книгу о критиках Сергей Чупринин написал как критик, а не просто как собиратель информации и аналитик. И правильно. Мы же не на ЦРУ и ГРУ работаем. Мы, как говорит другой известный критик Евгений Сидоров, «веселым делом» занимаемся.
И я очень рад, что Сергей Чупринин сейчас продолжил этот проект. В последних номерах журнала «Знамя» за прошлый год и в первом за нынешний он напечатал три статьи о критиках. Такие литературные портреты трех критиков: Самуила Лурье, Аллы Лытыниной и Андрея Немзера. Я думаю, что прочитать их любопытно не только самим «героям», не только их коллегам и даже не только литераторам. Это само по себе увлекательное чтение.
Известный петербургский писатель, историк литературы Самуил Лурье выступает как литературный критик либо под собственным именем, либо под псевдонимом С.Гедройц. У меня лично нет особого основания любить этого С.Гедройца, потому что именно С.Гедройц когда-то расчихвостил мой собственный «Русский роман» про Джона Половинкина, и – как! Заявив, что после прочтения первой его строки роман можно дальше не читать. Я тогда немножко обиделся, но в переиздании первую строчку все-таки поменял. На всякий случай.
Сергей Чупринин блистательно разбирает феномен Самуила Лурье, показывая человека, для которого внешняя репутация ничто, а собственная влюбленность в литературу – всё. Эдакий сноб – да. Но и немного хулиган – тоже да. Главное, ему всё равно, что о нем скажут. Ему важен собственный процесс увлеченностью литературой. Ну да, такой Мастер.
Совсем иной феномен – Алла Латынина. Она тоже «вне строя», но любой настоящий критик – «вне строя». Главное в ней, что подмечает Чупринин, – предельная добросовестность прочтения текста. Нравится тебе его автор или нет. Текст может быть больше человека, а может быть меньше его – вот что важно выяснить.
И наконец, Андрей Немзер. «Мечтатель», пытавшийся в девяностые годы построить Город Солнца, нарисовать картину нового литературного мира. Все краски у него вроде были под рукой. Какие имена: Петр Алешковский, Алексей Слаповский, Андрей Дмитриев, Ольга Славникова! И все вроде бы состоялись. У большинства из них уже не по одной крупной премии есть. В том же «Знамени», как и в любом «толстом» журнале, их тексты с руками оторвут. Самые крупные издательства печатают.
А Города Солнца не вышло. И Немзер в унынии, и всё в литературе ему сейчас не нравится.
А знаете – почему? Потому что он живой человек и живой критик. Он хотел невозможного и делал для этого невозможного невозможное, потому что никто так яростно не работал в критике в девяностые годы, как он. Этим многих раздражал. Меня, кстати, тоже…
Но это Критик. Это личность. Будут ли еще такие?
27 января 2013
Скрипач нужен
Выйдите на улицу и спросите первого встречного прохожего: кто такая Наталья Васильевна Корниенко? Вряд ли дождетесь ответа. А назовите имя Ксении Собчак – отреагирует практически каждый. Такова цена славы. Грош – цена.
Наталья Васильевна Корниенко отмечает юбилей. Лично я безмерно горжусь тем, что при встрече называю ее Наташей, хотя, разумеется, с уважительным «вы». Дело в том, что Наташа, Наталья Васильевна, на мой взгляд, не просто выдающийся, а великий человек. Почему – объясню позже.
Начну издалека.
Она родилась в сибирском селе, окончила педагогический институт в Новосибирске, затем аспирантуру Ленинградского педагогического института им. А.И.Герцена, защитила кандидатскую диссертацию «Философские искания и особенности художественного метода Андрея Платонова». После защиты вернулась в Сибирь, где работала преподавателем. В 1982 году возглавила кафедру советской и зарубежной литературы Новосибирского педагогического института. В 1989 году поступила в докторантуру Института мировой литературы им. А.М.Горького в Москве. В Москве же состоялась защита ее докторской диссертации «История текста и биография А.П.Платонова (1926–1946)». А сейчас она возглавляет Отдел новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ. В 1997 году ей присвоено звание члена-корреспондента РАН.
Но всё это сухие факты. В подлинности Наталья Васильевна – это крупнейший филолог мирового масштаба. Их не так много и было, а тем более осталось. Ушли из жизни В.Н.Топоров и А.П.Чудаков, и обнажилась такая дыра, которую уже ничем не залатать. Слава богу, живут и здравствуют С.Г.Бочаров и М.О.Чудакова. В Америке и Англии работают А.К.Жолковский и М.Н.Эпштейн. Я, разумеется, не всех назвал, но, поверьте, узок круг этих людей, очень прозрачен этот слой и рвется просто на глазах, ибо уходить сегодня в академическую филологию и лингвистику для молодого человека с талантом и амбициями – это уже героизм какой-то, это как в монастырь уйти. В монастыре-то с амбициями получше еще будет – глядишь, епископом, а то и Патриархом станешь.
Наталья Васильевна Корниенко – крупнейший в мире исследователь русской советской литературы двадцатых – тридцатых годов. Практически все жители нашей необъятной родины уже ничего не знают об этой эпохе. Я имею в виду культурной эпохе. По ТВ показывают ужасно пошлые сериалы, в которых Сталина переиграли уже, кажется, все известные актеры, включая эстрадных сатириков. (Мне Сталина-то не жалко. В конце концов, Гитлера лучше всех Чарли Чаплин сыграл.) Что мы знаем об этой эпохе из школы? Гражданская война, НЭП, индустриализация, коллективизация… Сейчас про репрессии знаем. А то, например, что в это время создавалась одна из самых мощных литератур мира, – кто знает? Ну, назовут имена Платонова, Зощенко, Булгакова. А Федин? А Алексей Толстой? А Артем Веселый? А Бахметьев? А Малышкин? А Тарасов-Родионов? А «Разгром» Фадеева? И это я только прозу беру. С поэзией – еще сложнее. И не менее сложно – с критикой двадцатых – тридцатых годов, о которой вообще крайне банальное представление: душили и не пущали! Между тем именно этому грандиозному пласту советской культуры Наталья Васильевна недавно посвятила изумительную по емкости и точности научного аппарата книгу «“Нэповская оттепель”: Становление института советской литературной критики». Там и о советской поэзии (неизвестной сегодня, как бы подспудной) сказано немало. Там такие перлы цитируются, что дух захватывает. Да, это была варварская поэзия. Но феномен любого культурного варварства именно в том, что оно всегда вырастает на прежнем, старом и мощном культурном древе.
