Э. Шевалье - Черноногие
Все эти впечатления, столь внезапные и неуловимые, которые можно долго описывать даже и самыми короткими словами, просыпались в нем постепенно, но с быстротой молнии. Самообладание скоро вернулось к нему, Кенет поднялся и спокойно шагнул вперед. Но Джон Бранд поднял пистолет и, целясь в него, приказал:
— Ни с места! Мы сейчас потолкуем с вами.
Несмотря на опасения, внушаемые ему злодеями, в руках которых была его жизнь, Айверсон улыбнулся и сказал почти весело:
— По чести, господа спутники, вот уж никак я не ожидал вновь наслаждаться вашим обществом. Шутка была восхитительной. Друг Джон, спрячьте ваше оружие, и постараемся мирно уладить дело.
— А вот мы скоро уладим все! — сказал Кэрьер, пожимая плечами.
— Ведь я до сих пор в толк не возьму то дело на реке Северн, — продолжал Кенет, решившись по возможности взять верх хитростью, — как это вам пришло в голову бросить товарища в снегу? Право, для меня это тайна. Мне смутно припоминается, как будто на нас напали индейцы, меня ошеломили ударом по голове, а вы спаслись бегством в лодке, где вас и взяли в плен… точно не помню.
Крис и Джон переглянулись.
— Потолкуем позже, когда нечего будет делать, — возразил Крис и, обращаясь к Джону, сказал: — Держи его на мушке, пока я свяжу ему руки.
— Негодяи! — воскликнул Кенет. — Неужели вы думаете, что я позволю себя вязать, как барана?
Джон приложил дуло ко лбу Кенета.
— Руки назад! — закричал ему Кэрьер.
Айверсон чувствовал сильное желание возмутиться против такого распоряжения, но в эту минуту повиновение было спасительнее сопротивления. Преодолев гнев, он позволил себя связать.
— Джон, подай лошадь! — приказал Кэрьер.
— Это еще зачем? — спросил Кенет.
— Мы желаем, чтобы вы сели на своего коня и ехали с нами, а если что не по-нашему, мы убьем вас, как белого медведя или краснокожего. Все понятно?
Бранд скоро справился с лошадью и подсадил на нее Кенета, потом с помощью Криса стянул ему ноги ремнем, пропущенным под брюхо лошади.
— Могу поручиться, что теперь вы не упадете! — заметил Кэрьер насмешливо и, схватив лошадь за узду, потащил ее вперед; Джон, вооруженный карабином, следовал за ним.
Такое положение отнимало у молодого человека всякую надежду на спасение. Он корил себя за рассеянность и погрузился в горькие размышления. Солнце мало-помалу склонялось к западу. Вскоре сумерки повисли над обширными пустынями, тени сгущались, пока, наконец, все предметы не слились в темной дали.
Кенет ехал в терпеливом молчании. Тишина ночи прерывалась только криками хищных птиц или рычанием диких зверей.
Между тем дорога становилась труднее; она проходила по песчаным и гористым ущельям, между высокими утесами, изредка попадались небольшие рощи чахлых кустарников.
Айверсон не прерывал своих размышлений до той минуты, пока ему в лицо не подул свежий ветер. Подняв голову, он увидел перед собой пространство воды, которое показалось ему озером. В ту же минуту Кэрьер остановился, развязал пленника и грубо приказал ему слезать с лошади. Кенет машинально повиновался. Крис повел его по узкой, крутой тропинке, извивавшейся меж высоких скал и приведшей их к берегу. По другую сторону этих скал находилось роскошное пастбище, куда он и пустил лошадь, расседлав ее. Из густого кустарника Кэрьер вытащил байдару, спустил ее на воду, потом приказал Кенету садиться посередине, сам же с Брандом поместился по краям, и, дружно работая веслами, они пересекли озеро. Впереди высилась колоссальная преграда, гранитный массив больше сотни футов в высоту.
Челнок причалил в бухточке, приютившейся под утесами, словно гнездо ласточки. С удивлением и вместе с тем с содроганием Кенет обозревал мрачный пейзаж, обрисовывавшийся в тени. Над головой — черный угловатый камень, под ногами — неведомое озеро, безмолвное как могила, как будто нарочно вырытое в самом центре гор, чтобы принимать и навеки скрывать страшные тайны. Кто бы мог, находясь в таких обстоятельствах, удержаться от невольного проявления ужаса? Конечно, Айверсон был храбр: свое мужество он доказал уже во многих случаях, однако и его бросало в дрожь при взгляде на эту унылую картину.
— Наклонитесь и следуйте за мной, — сказал ему Крис, — а ты, Джон, позаботься о хлебе.
Крис наклонился и провалился, как показалось Айверсону, в недра скалы. Кенет еще раз взглянул на ровную поверхность озера, глубоко вздохнул и последовал за Крисом. Проход, по которому они шли, был так низок, что пришлось согнуться почти вдвое, чтобы продвигаться по нему.
Через несколько минут такого трудного путешествия Кэрьер сказал:
— Теперь можете выпрямиться.
Кенет заметил, что его проводник шарит рукой в темноте. Сухой стук, сопровождаемый градом искр, объяснил ему, что Кэрьер высекает огонь. Вскоре, при свете лампы, зажженной Крисом, он увидел, что они находятся в пещере с высоким сводом, с множеством свисавших сталактитов самых фантастических форм.
— Это еще не конец нашего путешествия, — заметил Кэрьер, — еще немного потерпите, ненаглядный красавец, и мы вам покажем такие диковинки, какие мало кто видел на свете. Так смотрите же, когда вернетесь к нашим друзьям, не разглашайте, пожалуйста, наших тайн! — закончил он со зловещим смехом.
Джон Бранд одобрил шутку своего приятеля, не совсем в лад поддакивая ему.
— Здесь у нас очаровательное местечко для любителей помечтать, — сказал он, — и потому смеем надеяться, что вы не скоро расстанетесь с нами.
После этого Карьер повторил Кенету приказание следовать за ним, и, после многочисленных поворотов направо и налево, они вступили в другую пещеру, более просторную, выше и суше, чем первая. Две лампы, висевшие под сводом, освещали внутреннее пространство.
Негритянка, на вид уже пережившая бурный возраст, была единственной обитательницей подземного зала. Взглянув на нее, Кенет припомнил Жиль Блаза 5 и его чудесные приключения на земле и под землей. Вероятно, эта особа имела редкие способности для приращения жира, потому что в ней воплотился поразительный образец того, что человеческая индустрия может произвести в этой особого рода промышленности. Губы ее красноречиво свидетельствовали об африканском происхождении, нос был расплющен, волосы — что курчавая шерсть, лоб низкий до невозможности, щеки раздуты и отвисли невероятным образом, кожа черная и словно лакированная. Едва увидев Кенета, этот милый образец человеческого рода захлопал руками по своим объемистым бокам и разразился смехом, таким громким и задушевным, что все его телеса заколыхались, как студень.
Кенет, не усматривая ничего забавного, не принял участия в этом веселье, но с большим любопытством стал осматривать разные предметы, находившиеся в подземелье. В одном углу была свалена куча бизоньих кож, в другом — звериные меха; тут огромная часть дичи, там груда копченой рыбы; на стенах висели оленьи рога, лапы пантеры, а также ружья и карабины со всеми принадлежностями. На выступающей части камня, как на столе, помещались пистолеты в разнообразных оправах и разных заводов. Самодельный стол на трех ножках стоял посередине.
