Уилл Генри - Золото Маккены
— Господь свидетель, — возопил он, обращаясь к Пелону, — что значит весь этот спор об убийстве? Мы что, с ума все посходили? Проснись, Пелон! Это говорю я, Венустиано Санчес! Речь идёт о закопанном состоянии в Каньоне-дель-Оро — о ста тысячах американских долларов чистым золотом, уже добытом и отложенном, да к тому же Господь знает, о скольких ещё миллионах прямо под ногами, в траве, речном песке, в гравии не глубже лезвия лопаты! Матерь-Покровительница! Не слушай ты этих тупоумных кривляк. Мы явились за золотом! Этот свинья-гринго вызнал карту у старика Энха и запрятал себе в голову, и всё, что нам нужно, — это выжать её из него! Пор Диос, Пелон, отступись от этих безмозглых ослов! Скажи им что-нибудь!
Несмотря на всю свою мудрость и знание пустынного этикета, Маккенна не смог пройти мимо подобного шанса.
— Да, Пелон, — взмолился он по-испански, — скажи им хоть что-нибудь. Мои шотландские предки перевернутся в своих гробах. Слишком уже велика трата, чтоб допустить её из-за недостатка здравого смысла. Не думаю, чтобы мой скальп удалось продать за такую сумму — естественно, я имею в виду сотню тысяч долларов Адамса. Не говоря уж о золоте, оставленном партией Адамса лежать под ногами, как сказал Санчес. Подумай, Пелон, мёртвый я стою недорого.
Лагуна Кэйхилл, единственный из них, кто, кроме Санчеса, способен был осмыслить и принять подобные экономические теоремы, задумчиво улыбнулся. Улыбка напоминала оскал серой акулы, обнажающей лишь нижние зубы. Она завораживала Маккенну, но не сказать, чтоб вызывала удовольствие.
— Что ж, — подытожил Лагуна, — мы могли бы снять и шкуру да продать её в Оахаке на барабаны. Думаю, она принесла бы три песо. Может, и пять. Всё лучше, чем ничего.
— Ба, — проворчал наёмный сержант Санчес, — зачем ты всё повторяешь «ничего»? Этот человек стоит по крайней мере миллиона в деньгах янки. Будь разумнее, Лагуна. Может, тебе не так важны деньги, но подумай, что это даст в виде вина и женщин. Да, молодок, чтоб обслужить тебя по первому классу, а? А-а, как я и думал! Вот видишь, надо было чуть-чуть поразмыслить.
— Вероятно, — согласился мексиканец-метис. — В конце концов, трудно устоять против крепких напитков да мягкой плоти.
— Если только, — добавил Хачита, — не добавить сюда приличную еду. Если это есть, всё остальное нельзя сравнивать. Пульке или мескаль я раздобуду себе везде. Женщины роятся вокруг меня, словно мухи над свежей тушей. Но славная жратва? Вот тут уж есть о чём поговорить.
Лагуна пожал плечами:
— Отчасти я могу с тобой согласиться, — признал он. — Твоя туша, и верно, созрела. Поднялся ветерок, он веет от тебя ко мне. Не пересядешь ли ты на другую сторону костра, прочь от ветра? Пор фавор, амиго. А то у меня аппетит портится.
Тут Пелон понял, что пора вмешаться. Через минуту великан-апаче поймёт, что его оскорбили, и с этого момента можно ждать чего угодно.
— Хачита прав, — вставил он поспешно. — Здесь, в пустыне, ничего нет труднее, чем раздобыть добрую еду. Но не стоит подменять этим слабых женщин и крепкие напитки. Всё хорошо, если принимать в достаточном количестве. Особенно золото, а, компадрес?[9]
Последний вопрос он обратил ко всем ним, и со злобным смехом, казалось, подтвердившим их жестокое братство, все откликнулись, а Венустиано Санчес протянул поспешно руку, чтобы закрепить цемент согласия, прежде чем он вновь потрескается из-за очередного предложения об убийстве со стороны Лагуны Кэйхилла.
— Segura que si,[10] — он улыбнулся, — понятно всем. Мы подержим в плену этого белого пса и решим, каким образом лучше будет побудить его поделиться со своими новыми друзьями секретом Каньона-дель-Оро. Не правда ли, братья?
— Конечно, правда, — сказал Лагуна со своей акульей ухмылкой. — Кто вообще сомневался?
Франсиско Лопес по прозвищу Пелон смерил его взглядом, ледяной холод которого пробрал Маккенну даже за тридцать футов в стороне, у скал.
— Нет, — ответил главарь банды, — не похоже, чтоб кто-либо сомневался.
Не прекращая замедленной речи, он вынул из-под своего серапе правую руку, которая каким-то образом, незаметно ухитрилась проникнуть внутрь затасканной хламиды. В руке был взведённый кольт очень крупного калибра. Во время небольшой паузы, последовавшей затем, Пелон мягко спустил большой искривлённый курок и выразительно оскалился, глядя на своих преданных спутников.
— А теперь, — сказал он, — двинулись. Мы проболтали до самого восхода луны — она уже над холмами, а мы ещё не ужинали. Мне лучше думается на полный желудок. К тому же остальные начнут волноваться о том, где это мы. Пора, пошли!
Вновь Маккенна почувствовал желание вмешаться, рискуя вызвать гнев.
— Остальные? — спросил он Пелона. — Следует ли понимать так, что эти пятеро — ещё не вся группа?
— Понимай как хочешь, — ответил Пелон. — Но я точно сказал: остальные. Они ожидают нас с лошадьми там, в скалах. — И он указал в сторону жёлтых уступов Яки, ещё светлеющих на фоне вечернего неба. — Думаешь, мы пришли пешком в эти края? Ха! Это ты состарился, Маккенна.
— Может, состарился, Пелон. Но только не похоже это на тебя — вторгаться на территорию врага с таким большим отрядом. Разве это не значит — рисковать без нужды?
— О, — отвечал предводитель бандитов, пренебрежительно пожимая плечами, — мы не приводили этих «приятелей» с собой, мы набрели на них здесь.
Он сопроводил своё замечание ещё одним лающим смешком, к которому присоединились все его спутники, кроме обезьянообразного Мартышки.
— Кстати, разговор о тех, что остались в скалах, — прорычал мощный яки, — причиняет мне беспокойство между ног. Пошли, да побыстрее.
Маккенна уловил необычность этого замечания, но не сразу понял его. Пелон учтиво разрешил для него эту загадку, ответив яки с новым пожиманьем плеч:
— Не волнуйся, Мартышка, — сказал он, ухмыляясь. — Голодным ты не останешься. Я не жадный и знаю обязанности хефе.[11] Ну же, не гляди таким несчастным. Разве я не обещал, что ты не уйдёшь ненакормленным? Возьмёшь мою порцию, если хочешь. Я, во всяком случае, едва ли переварил бы её.
— Её? — переспросил Маккенна голосом, тихим от забрезжившей разгадки — Ты говоришь о ней?
— Ну, ясное дело, — отвечал Пелон. — Послушай, амиго, у нас, апачей, не принято выполнять женскую работу. Готовить ужин, присматривать за лошадьми — разве это забота для мужчин? Только не у нас. Погоди, ты ещё увидишь мой лакомый кусочек!
С этими словами он рывком поставил Маккенну на ноги, хлопнул его по спине так, что едва не сломал лопатку. Белый золотоискатель пошатнулся как от удара, так и от мысли, ему предшествовавшей.
