Джеймс Купер - Прерия
— Но то, что вы видели — это был сиу?
— Кто знает, что станется с Америкой, — не расслышав, продолжал Траппер, — где окончатся махинации и выдумки ее народа? В свое время я знал вождя, который некогда видел первого белого, ступившего своей ногой в области Йорка! Как изуродована красота степи за эти два поколения! Мои собственные глаза увидели свет на берегах Восточного моря, и я хорошо помню, как я в первый раз в жизни пробовал свое ружье, пройдя от дома моего отца до леса такое пространство, какое может пройти мальчик между восходом и закатом солнца, не затронув при этом ни прав, ни претензий никого, кто выставлял бы себя властелином над животными, которые водятся в степи. Тогда природа была в полном блеске, и только узкая полоса между лесами и океаном была захвачена алчными переселенцами. А теперь? Будь у меня крылья орла, они устали бы, прежде чем я пролетел бы одну десятую того пространства, которое отделяет меня от моря. На всем этом пространстве рассеяны города и леса, фермы и проезжие дороги, церкви и школы — все выдумки и дьявольские ухищрения человека. Я знал время, когда появление на границе нескольких краснокожих вызывало смятение в целых провинциях: мужчины вооружались, посылали в отдаленные места за войсками, женщины пугались, большинство жителей лишалось сна, потому что ирокезы выходили на путь войны или проклятые минги брались за томагавки. А теперь? Страна посылает свои суда в чужие земли, чтобы сражаться там; пушек теперь больше, чем прежде бывало ружей, а в случае нужды всегда можно вызвать десятки тысяч дисциплинированных солдат. И я, жалкий и старый, дожил до того, что вижу все это!
— Ни один разумный человек не может усомниться в том, что вы видели, как переселенцы снимали сливки с поверхности земли и брали мед у природы, старый Траппер, — сказал Поль. — Но вот Эллен беспокоится насчет сиу, а теперь, когда вы отвели душу, высказавшись откровенно, то не укажете ли вы нам направления полета? Пусть рой снова снимется с места.
— Что вы говорите?
— Я говорю, что Эллен начинает тревожиться. А так как дым уже подымается с равнины, то не было ли бы благоразумно попробовать бежать.
— Мальчик говорит разумно. Я забыл, что мы посреди бушующего огня и что сиу окружают нас, словно голодные волки, подстерегающие стадо буйволов. Но когда в моем старом мозгу встают воспоминания о давно прошедших временах, я забываю то, что происходит в данную минуту. Вы правы, дети мои: пора двигаться в путь. А вот тут-то и начинаются затруднения. Легко избежать огня, потому что это только бушующая стихия; не особенно трудно сбить со следа свирепого медведя, потому что он действует по инстинкту, который как научает, так и ослепляет его; но гораздо труднее заставить бодрствующего тетона закрыть глаза, потому что все его дьявольские проделки поддерживаются разумом.
Несмотря на то, что старик ясно сознавал все трудности задуманного предприятия, он решительно и быстро принялся за выполнение его.
Закончив наблюдения, прерванные печальными блужданиями его ума, он дал товарищам знак садиться на лошадей. Лошади, все время стоявшие пассивно, дрожа среди бушующего пламени, приняли свою ношу с явным удовольствием. Траппер предложил доктору свою лошадь, а сам решил идти пешком.
— Я не привык путешествовать на чужих ногах, — объяснил он, — и ноги у меня устали от безделья, К тому же, в случае, если бы мы наткнулись на засаду — что весьма возможно — лошади легче будет бежать с одним человеком на спине, чем с двумя. Что же касается меня, то не все ли равно, кончится моя жизнь одним днем раньше или позже. Пусть тетоны возьмут мой скальп, если им угодно: они увидят, что он покрыт седыми волосами; а никакое человеческое коварство не может лишить меня знаний и опыта, от которых они поседели.
Так как никто из нетерпеливых слушателей не собирался, по-видимому, оспаривать это распоряжение, оно было принято молча. Доктор пробормотал несколько печальных восклицаний по адресу потерянного Азинуса, но был слишком доволен возможностью поддержать свое бегство четырьмя ногами вместо двух, чтобы долго отказываться. И через несколько минут охотник за пчелами, никогда не запаздывавший в подобных случаях, заявил, что все готовы к отправлению.
— Теперь взгляните туда, на восток, — сказал старик, идя впереди всех по почерневшей и еще дымившейся равнине, — и глядите во все глаза, не увидите ли вы полосы блестящей воды. Там река. Мы будем в безопасности только тогда, когда она протечет между нашими следами и зоркими тетонами.
Последних слов было достаточно, чтобы глаза всех спутников Траппера с полнейшим вниманием устремились в сторону, откуда можно было увидеть желанную реку. Имея это в виду, отряд ехал в глубоком молчании, потому что старик предупредил их о необходимости быть осторожными, так как они въехали в облака дыма, клубившегося массами, словно туман, вдоль равнины, в особенности в тех местах, где огонь встретил лужи стоячей воды.
Они проехали около трех миль, не видя реки — предмета их желаний. Огонь все еще бушевал вдали. Когда ветер унес первые испарения, подымавшиеся с мест пожара, нахлынули новые волны дыма, мешавшие разглядеть что-либо. Наконец, старик, еще раньше начавший выказывать признаки легкого беспокойства, заставившего его спутников предположить, что даже его исключительная способность находить выход из опасности ослабела под влиянием окружавшего их дыма, внезапно остановился и, бросив на землю ружье, задумчиво наклонился над каким-то предметом, лежавшим у его ног. Миддльтон и все остальные подъехали к нему и стали расспрашивать о причине остановки.
— Взгляните сюда, — сказал Траппер, указывая на изуродованный, обгорелый остов лошади, лежавший в небольшом углублении, — и вы сможете увидеть силу огня в прерии. Земля здесь сырая, а трава была выше обыкновенной. Несчастное животное было застигнуто во сне. Видите кости, растрескавшуюся, обгорелую кожу, оскаленные зубы. Тысяча зим не могла бы сделать то, что сделала в одну минуту стихия.
— Такой могла бы быть и наша судьба, — сказал Миддльтон, — если бы пламя застигло нас во время сна!
— Нет, я не скажу этого, не скажу. Конечно, человек может сгореть, как трут. Но так как он разумнее лошади, он умеет избегнуть опасности.
— Может быть, это был просто остов лошади? Иначе ведь она могла бы убежать.
— Видите эти следы на сырой земле? Вот ее копыта… А вот и следы мокассин… Владелец лошади употребил все усилия, чтобы вывести ее отсюда, но эти животные очень боятся огня и упрямятся, когда его видят.
— Это известный факт. Но если у лошади был всадник, где же он теперь?
