Андрей Ветер - Подлинные сочинения Фелимона Кучера
– Откуда ж вы знаете про всё это?
– Оттуда! – Питерсон помолчал и с неохотой указал пальцем в небо.
– Вы пророк? – с недоверием спросил я.
– Вроде того. Имею, так сказать, доступ к информации. – Питерсон отвернулся и опустил лицо на ладони.
– Не могли бы вы выбрать из этой информации что-нибудь более обнадёживающее?
– На мой взгляд, если всё пойдёт так, как оно идёт сейчас, то ничего обнадёживающего ждать не приходится.
– Джентльмены, – прервал Питерсона капитан Бин, – мне кажется, я вижу всадника впереди.
– Вы правы, сегодня, похоже, день встреч. Поглядите-ка туда, – вытянул руку Пьер Оторванное Ухо.
Впереди виднелись очертания одинокого наездника. Мы все остановились в ожидании.
– Кто вы такой?! – крикнул незнакомцу наш капитан, опуская ружьё.
– Путешественник. У меня случилась беда!
Он приблизился к нам, и мы увидели человека весьма молодого и, судя по посадке его головы, благородного происхождения. Он был крайне утомлён и опечален, его лицо напоминало маску скорби.
– Что произошло с вами? Откуда вы взялись в этих краях? – спросил Пит Питерсон.
– Эта история очень длинна, господа, но я поведаю её вам.
ИСКАТЕЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЙ. ГЛАВА О ТОМ, КАК СУДЬБА СВЕЛА НАС С НЕОБЫКНОВЕННЫМИ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМИ ИЗ ДАЛЁКОЙ И ЗАГАДОЧНОЙ РОССИИ
– Я приехал из России вместе с моей женой. Я – князь Алексей Алексеевич Алексеев.
– Из России? Это далеко! Князь? Это великолепно! – Питерсон тряхнул головой, выражая своё восхищение. – Мы рады приветствовать вас на американской территории.
– Я принадлежу к очень древнему княжескому роду и пару лет назад женился на очаровательной девушке из семьи, которая, по счастливому совпадению, тоже носила фамилию Алексеевых. Впрочем, теперь я не уверен, что это совпадение было счастливым. – Из груди молодого человека вырвался громкий грустный вздох. Этот вздох был наполнен такой глубокой скорбью, что все мы ощутили одновременно, как у нас на глазах навернулись слёзы. Но мы сдержали себя, так как не успели ещё услышать печальной истории князя Алексея Алексеевича. – Да, я женился. Моя Лиза была чудесна, никто в мире из женщин не смог бы сравниться с нею ни в обаянии, ни в уме, ни в цвете волос и глаз, ни в длине ног, ни в изяществе ушной раковины. Но однажды вдруг нам обоим пришла мысль, что мы можем зачахнуть в нашем имении и даже не заметим, как это произойдёт. Тогда наша любовь превратится в обузу, несмотря на то что мы по-прежнему будем оставаться самыми элегантными, любознательными и страстными. И мы сразу отправились в путешествие. Путь наш лежал через Сибирь к землям Русской Америки, о коей мы изрядно наслышались привлекательных историй. Мы путешествовали долго и интересно. Всё шло чудесно. Мы встречали племена и народы, о которых не знали прежде ничего, знакомились с их обычаями, не задерживаясь, впрочем, нигде подолгу. Нам всё очень нравилось. Вдобавок к тому мы обнаружили удивительную особенность нашей психики – новые впечатления порождали в нас страсть друг к другу. То, что с нами происходило порой, не поддаётся никакому объяснению…
Князь Алексей задумался, помолчал недолго и вдруг принялся рассказывать ни с того ни с сего о том, как на Сахалине он и его милая Лиза остановились однажды на ночлег в юрте Айнов. Юрта была дымной и смрадной, но молодые путешественники привыкли за долгий путь к жилищам первобытных народов и не обращали внимания на грязь.
– Айны едят понемногу, но часто. Однако прожорливыми их не назовёшь, так как изобилия в еде нет. Детям обычно приходится переходить с материнского молока сразу на рыбу и китовый жир, поэтому детей отнимают от груди поздно, – рассказывал молодой князь.
В той юрте они увидели, как мать кормила грудью пятилетнего мальчонку. Это зрелище настолько потрясло молодых людей, что они, забыв о правилах приличия, набросились друг на друга, словно сумасшедшие. Алексей изображал ребёнка, сосавшего грудь, а Лиза – его мать. Находившаяся в юрте дикарка перепугалась и убежала, утащив за руку сынишку, и спряталась за установленными перед входом в жилище сушильнями для рыбы. Несмотря на удушливый рыбный запах, распространявшийся далеко вокруг, Алексей и Лиза отдались друг другу. Они видели, как мальчик то и дело подкрадывался к юрте и подглядывал за их любовной игрой через дверной проём, но не обращали на него внимания. Их свита, состоявшая из пяти слуг, держалась в стороне.
– И часто у вас случались такие… схватки? – робко полюбопытствовал Питерсон.
– Часто. Возможно, даже чересчур часто. Но что мы могли поделать? Природа вдувала в нас свою силу и страсть. Мы не принадлежали себе. Однажды в каком-то селении Эвенов мы увидели клетку с медведем, которого держали для так называемого медвежьего праздника. Этого медведя кормила девочка-подросток, просовывая ему на лопаточке сушёную рыбу. У меня нет слов, чтобы передать охватившее нас умиление при виде той сцены. Мы со Лизой убежали в лес и занялись там любовью. А после того нас едва не сожрал выбравшийся из кустов дикий медведь. Помню, как мы бешено улепётывали от него, схватив наши одежды в охапку. А потом мы хохотали до упаду, так как решили, что медведь хотел лишь присоединиться к нашей любви. Быть может, мы с ней просто сошли с ума от окружавшей нас красоты. Ведь мы лишь наслаждались жизнью, а не боролись за неё, как это делали дикари, у которых мы находили кров.
– Вам можно позавидовать, – улыбнулся Питерсон.
– И вот мы приехали в Америку. Тут тоже мы повстречали много увлекательного. Но здесь Лиза понемногу изменилась. Она призналась, что начала остывать ко мне! Представьте! После всего, что мы испытали, она почувствовала охлаждение! Как же так? Почему? «Я знаю, – заявила она мне, – что тысячи женщин, считающихся холодными и равнодушными в постели с мужем, становятся в объятиях другого мужчины настоящим вулканом. Может, мне нужен другой мужчина?» Я был сражён. Другой мужчина! Да разве не я приводил её в безумный восторг? Почему вдруг она стала думать о другом? «Я хочу попробовать с другим», – настаивала она. Что я мог поделать? Как переубедить её?
– И что же?
– Она сбежала. Здесь, в пустынной прерии… Умчалась с каким-то дикарём. Более того, она вступила с ним в связь у меня на глазах!
– И вы позволили ей?
– Я ничего не мог поделать.
– Почему?
– Я был связан. Они связали меня, исполнили передо мной это… это… Нет, не могу вспоминать, мне больно от таких воспоминаний…
– Кто же высвободил вас из пут?
– Они же и высвободили. Когда насладились друг другом вполне, изошли соками и слезами радости, они меня развязали и сразу же умчались. «Куда ты? Неужели ты бросишь меня, моя любимая?» – кричал я ей вслед. А она ответила: «Я вернусь к тебе, дорогой, как только испью эту чашу до дна!» Какую чашу? Откуда она знает, сколько в этой чаше налито? Я должен найти её. Я обязан вернуть мою Лизу.
