Андрей Ветер - Подлинные сочинения Фелимона Кучера
– Комиссионер, вы опять дуете в свою дудку! – не то упрекнул, не то подначил кто-то из темноты.
– Опять. У меня, похоже, одна дудка…
Утром мы снова двинулись вперёд. Перед нами лежала безбрежная прерия.
Прерия! Это красивое слово вошло в наш язык с лёгкостью, которую можно сравнить разве что с невесомыми крылышками порхающей бабочки. Мы так привыкли к этому слову, что даже не задумываемся о том, что оно в переводе с французского языка означает «луг», хорошо знакомый нам луг, обычный луг, на котором щиплют траву коровки и лошадки. Но укутавшись в одеяния французской речи и спрятавшись за спинами живописных кочевников, луг превратился в величественную прерию.
Прерия. Она тянулась перед нами, едва заметно перекатываясь склонами пологих холмиков. Тянулась от горизонта до горизонта, покрытая низкой травой, которую в здешних местах принято называть бизоньей. После недавнего дождика над степью плавал пар, пронизанный блеском солнечных лучей, и придавал прерии некую таинственность. Окидывая взглядом холмистую ширь, я на мгновение уверился, что передо мной лежали застывшие буруны моря.
Мы всё глубже и глубже проникали на землю Поуней. Ренджеры беспокойно оглядывались. Беспрестанно из лесочка справа от нас выбегали изящные серны, но никто из нас не гнался за ними. Один раз мы видели трёх чёрных волков, которые гнали по линии горизонта антилопу, свалили её на опушке и в мгновение ока разорвали на части.
Вскоре следопыт Пьер обнаружил следы бизонов.
– Теперь уж недолго осталось, – решил я и посмотрел на Графа.
– Да! – Граф Диксон радостно завертел руками над головой. – Да! Теперь мы почти у цели. Наконец-то мои мечты сбудутся!
Двадцать первого сентября наш отряд пробудился утром очень рано. Надежда поохотиться на бизонов подняла настроение каждого из нас. Однако мы слишком спешили и не сразу заметили внезапно появившегося одинокого всадника.
– Это индеец-Поуни! – воскликнул Пьер и схватился за карабин.
Все мы содрогнулись, услышав слова метиса, так как были основательно перегружены ужасными историями о кровожадности Поуней. Но сколь велико оказалось наше удивление, когда всадник подъехал к нам вплотную. Он был худ, грязен, гол. На его выбритой голове торчал жалкий клочок чёрных волос. Его облик не только не внушал ужаса, но, наоборот, вызывал жалость.
– О горе мне! – закричал дикарь, едва успев спрыгнуть на землю. – О горе мне!
– Что случилось, брат? – обратился к нему Пит Питерсон.
– Горе мне и моим родственникам! Горе моему народу! – продолжал вопить индеец, хватая руками скудную растительность на своём затылке. – Если бы я не обрил голову, как того требует традиция, я бы мог сейчас рвать волосы от горя. Но моих волос едва хватит врагу на скальп…
– Что стряслось, чёрт возьми?! – Питерсон потерял терпение. – Ничтожный сын степей, ты умеешь говорить внятно?
– Внятно? Умею, но плохо.
– Что же случилось с тобой?
– Не только со мной, белокожий друг. Со всем моим племенем! К нам пришла оспа!
– Оспа?!
Все мы дружно шарахнулись в сторону от дикаря.
– Да, в нашу деревню пришла оспа. Много людей умерло. – Индеец зарыдал, размазывая по широкому лицу грязь, которой были вымазаны его щёки. – Это всё вы, ваше проклятое племя Бледнолицых! Это вы наслали на нас мор!
– Вот о чём я не устаю повторять! – Питерсон широко расставил ноги и упёр руки в бока. Его поза выражала угрюмую решительность. – Мы никогда не принесём ничего хорошего туземцам! Они передохнут, как мухи от дихлофоса! А мы продолжаем тем временем подкрадываться к ним, словно мы не люди, а волки на охоте. Мы готовы наброситься на их земли, едва дикари ослабнут. Мы подкарауливаем их, выжидаем терпеливо, прикрываясь всякими безделушками, которые втюхиваем этим несчастным в качестве подарков.
– Как-то вы уж очень сурово про нас говорите, – нахмурился я. – Разве мы похожи на волков?
– На ползущих волков, сударь! На подкрадывающихся! На ненасытных, чёрт нас возьми!
Питерсон покраснел от гнева и обернулся к индейцу.
– Спасибо, что ты рассказал нам про оспу, брат. Теперь мы не поедем к вашим деревням. Мы поедем другой дорогой.
Он повернул голову к нам и сказал:
– Господа, надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы мчаться в лапы смерти? Мой вопрос прежде всего касается вас, дорогой Граф.
– А при чём тут я?
– Ведь это вы жаждете повидаться с по-настоящему дикими индейцами. А кто тут более дикий, чем Поуни?
– Сударь, – Дик Диксон поднял обе руки, – я очень желал бы посмотреть на жизнь Поуней, но раз к ним пришла оспа, то я могу и подождать. Пусть меня лучше одолевают желание и нетерпение, но не болезнь.
– Оказывается, вы умеете быть разумным, мой друг, – обрадовался Питерсон. – Итак, поворачивайте коней, господа!
Наш проводник взял вправо, оставив несчастного индейца в полном одиночестве.
– И много их может поумирать от оспы? – спросил я, когда мы изрядно отъехали от дикаря.
– Много, – кивнул Питерсон.
– Иногда гибнет почти всё племя, – добавил капитан Бин.
– Если так пойдёт дело, то скоро аборигенов вовсе не останется на континенте, – заключил я.
– Да, – согласился мрачно Пит Питерсон и сверкнул глазами, – не останется ничего от Дальнего Запада. Туристы будут любоваться дикой природы только на картинках, листая яркие книжки. Всё круто изменится. Изменится настолько, что люди даже не будут толком понимать, о чём эти книги рассказывают. Наша с вами жизнь покажется им невероятной. Да, многое переменится, судари мои. Придёт время, и вы все будете жрать гамбургеры! – В голосе Питерсона прозвучала угроза.
– Вы будто пугаете нас, сударь? Что за гамбургеры такие?
– Кусок дерьма между двумя мучными лепёшками! – Питерсон сплюнул.
– Зачем же нам есть дерьмо?
– А вы приучитесь жрать всякую ерунду, вы перестанете различать нормальный вкус, набрызгивая всюду кетчуп и сладкую горчицу. Овощи и фрукты у вас будут расти не из земли, а из питательной смеси. Продукты утеряют присущий им вкус, и вам придётся спрыскивать их ароматизаторами, чтобы почувствовать вкус курицы или картошки.
– Откуда ж вы знаете про всё это?
– Оттуда! – Питерсон помолчал и с неохотой указал пальцем в небо.
– Вы пророк? – с недоверием спросил я.
– Вроде того. Имею, так сказать, доступ к информации. – Питерсон отвернулся и опустил лицо на ладони.
– Не могли бы вы выбрать из этой информации что-нибудь более обнадёживающее?
– На мой взгляд, если всё пойдёт так, как оно идёт сейчас, то ничего обнадёживающего ждать не приходится.
– Джентльмены, – прервал Питерсона капитан Бин, – мне кажется, я вижу всадника впереди.
