Джеймс Купер - Пионеры, или У истоков Сосквеганны
— Этого довольно, Джон, — сказал Натти, поднимая свою добычу и рассматривая ее при свете огня. — Я не сделаю другого удара сегодня ночью.
Индеец снова сделал утвердительный жест и ответил лаконически:
— Хуг!
Елизавета очнулась от впечатления, произведенного на нее этой сценой и необычайным зрелищем дна озера, неожиданно услыхав хриплый голос Бенджамена и плеск весел. Лодка рыбаков приближалась к челну, забрасывая невод.
— Отплывайте, отплывайте, мистер Бумпо, — кричал Бенджамен, — ваш марсовый огонь пугает рыбу! Она видит сеть и уплывает прочь. Рыба так же понятлива, как лошадь, да, пожалуй, и еще сообразительнее! Отплывайте, мистер Бумпо, отплывайте, говорят вам, и дайте место для невода!
Могикан отвел свой маленький челнок в такое место, откуда можно было наблюдать за действиями рыбаков, не мешая им, и здесь остановился. По-видимому, на лодке ссорились, так как голос Бенджамена, отдававшего приказания, звучал раздраженно.
— Налегайте на левое весло, мистер Кэрби, налегайте на левое весло. Лучший адмирал британского флота не сумеет как следует закинуть невод, если судно вьется, как штопор. Налегайте на правое весло, ребята, налегайте на правое весло, черт вас дери!
— Послушайте, мистер Помпа, — с сердцем отвечал Кэрби, переставая грести, — я такой человек, с которым требуется учтивый разговор и приличное обращение, как водится между добрыми людьми. Если надо повернуть лодку, так и скажите, и я поверну ее к удовольствию всей компании; но я не привык, чтобы мною помыкали, как бессловесной скотиной.
— Кто это бессловесная скотина? — гневно крикнул Бенджамен, поворачиваясь так, что огонь с челна осветил его лицо, каждая черточка которого дышала негодованием. — Если вы не повернете немедленно, то плывите, куда хотите, и будьте прокляты! Остается выкинуть только конец невода, и дело будет кончено. Гребите, говорят вам, и если я когда-нибудь соглашусь ловить рыбу с такой морской коровой, как вы, то пусть меня назовут ослом!
Вероятно, обрадованный надеждой на близкое окончание работы, лесоруб снова взялся за весла и под влиянием раздражения так сильно налег на них, что лодка сразу освободилась не только от невода, но и от дворецкого. Бенджамен выбрасывал невод, стоя на корме, и сильный толчок при внезапном повороте лодки заставил его потерять равновесие. Лодка освещалась огнем с берега и с челна, и глаза всех устремились на дворецкого, барахтавшегося в воде.
Взрыв хохота, в котором немалое участие принимал Кэрби, раздался в лодке вслед за этим происшествием, отозвался в горах и постепенно замер в лесах и ущельях. Однако тело дворецкого погружалось в воду, и когда легкие волны, вызванные его падением, сомкнулись над его головой, совсем другое чувство овладело зрителями.
— Где вы, Бенджамен? — взывал Ричард с берега.
— Этот увалень не умеет плавать! — крикнул Кэрби, вставая и начиная раздеваться.
— Гребите к нему, могикан! — воскликнул Эдвардс. — Я постараюсь его вытащить.
— О, спасите его, спасите его! — воскликнула Елизавета, в ужасе нагибаясь к воде.
Ловкая рука могикана направила челнок на место, где упал дворецкий, и громкий крик Кожаного Чулка возвестил, что он видит тело.
— Придержите лодку, пока я нырну, — снова крикнул Эдвардс.
— Не торопитесь, малый, не торопитесь, — сказал Кожаный Чулок, — я зацеплю его острогой и притяну к лодке.
Тело Бенджамена, судорожно вцепившегося в камыши, было ясно видно на глубине десяти футов. Кровь прилила к сердцу Елизаветы, когда она увидела человеческую фигуру, распростертую в глубине и казавшуюся уже трупом при этом освещении. В ту же минуту она заметила блестящее лезвие остроги Натти, которое приблизилось к голове утопающего и быстро и ловко зацепило его за волосы, заплетенные в косу, и воротник его куртки. Тело медленно поднялось и появилось на поверхности. Как только ноздри Бенджамена достигли воздуха, они принялись фыркать с энергией, которая сделала бы честь тюленю. Он медленно открыл глаза и обвел вокруг себя блуждающим взором, а затем потерял сознание.
Потребовалось не более минуты, чтобы поднять тело Бенджамена в лодку и причалить к берегу. Кэрби с помощью Ричарда, который, беспокоясь о его любимом помощнике, уже бросился было в воду, перенес бесчувственное тело дворецкого на берег и положил его подле огня. Шериф немедленно распорядился относительно мер к оживлению утопленника.
— Бегите, Билли, в деревню, — крикнул он, — и принесите бочонок, в котором я делаю уксус! Да торопитесь, не задерживайтесь, чтобы опорожнить бочонок; да зайдите к мосье Лекуа и купите пачку табаку и полдюжины трубок; да спросите у Ремаркабль соли и фланелевую юбку; да попросите мистера Тодда прислать мне ланцет и прийти самому; да… Эй, Дюк! Что вы делаете? Человек полон воды, а вы еще пичкаете его ромом. Вы хотите, чтобы он окончательно захлебнулся?
Все это время Бенджамен лежал неподвижно, судорожно стиснув в руках камыши, за которые он ухватился, опускаясь на дно, так крепко, что они помешали его телу всплыть ка поверхность. Глаза его, однако, открылись и дико уставились на группу, собравшуюся вокруг костра, а легкие работали, как кузнечные меха, точно вознаграждая себя за минутное бездействие. Так как он упорно не разжимал губ, то воздух выходил через ноздри, и он скорее фыркал, чем дышал, с такой энергией, что только крайнее волнение шерифа могло оправдать его поспешные распоряжения.
Бутылка, которую Мармадюк поднес к губам дворецкого, оказала поистине волшебное действие. Его рот инстинктивно открылся, руки выпустили камыши и схватили бутылку, глаза уставились в небо, и весь он отдался новому ощущению. К несчастью для дворецкого, ему пришлось, наконец, перевести дух и для этого отнять от рта бутылку.
— Ну, Бенджамен, — крикнул шериф, — вы меня изумляете! Как может такой опытный утопленник действовать так неблагоразумно! Вы и без того были переполнены водой, а теперь…
— Переполнен грогом, — перебил дворецкий, лицо которого с поразительной быстротой приняло свое обычное выражение, — но, изволите видеть, сквайр, я крепко закрыл свои люки, так что разве самая малость воды попала на нижнюю палубу. Послушайте, мистер Кэрби, я плавал по соленой воде большую часть жизни, случалось, плавал и по пресной. Вот что я вам скажу: вы самый неуклюжий увалень, какой когда-нибудь греб на лодке! Пусть тот, кому нравится такой гребец, плавает с вами сколько ему угодно, но черт меня побери, если я когда-нибудь возьму вас в товарищи! Как это вам понравится! Сбрасывает человека в воду, и хоть бы догадался кинуть ему конец веревки! Натти Бумпо, вашу руку! Говорят, будто вы индеец и скальпировали людей, но вы оказали мне важную услугу и можете считать меня своим другом; хотя, конечно, приличнее было бы подвести под меня канат, чем вытаскивать старого моряка за косу, но я полагаю, что вы привыкли брать людей за волосы, так как это было сделано не во вред мне, а в пользу, а в конце концов это не столь важно, изволите видеть!
