Патрик Витт - Братья Sisters
– Видишь? Смотри внимательно. – Он ткнул своим орудием в самый купол черепа, и тот рассыпался в прах. – Нечего сказать, по-людски ушел.
Уловив в его речи оттенок скорби, я не удержался и спросил:
– Ты ведь не богобоязненный человек, Варм?
– Я нет. Надеюсь, и над тобой Господь не довлеет.
– Боюсь, что и сам не знаю.
– Ты всего лишь не хочешь отправиться в ад. Но на том и зиждется религия: на страхе угодить в некое ужасное место, откуда не спасет даже самоубийство.
Ну вот, и угораздило же с утра да про Бога заговорить. Варм вновь посмотрел на горку пепла.
– Мозги, надо полагать, совсем спеклись? – подумал он вслух. – От жара они превращаются в воду, улетучиваются, и вот уже столь драгоценный орган облачком дыма уносится прочь с попутным ветром.
– Гд е Чарли?
– Они с Моррисом отправились купаться.
Варм, ткнув палкой, развалил еще один череп.
– Вместе пошли?
Взглянув вверх по течению, Варм ответил:
– Моррис все жаловался на зуд в ногах, и твой брат предложил унять его при помощи купания.
– Давно они ушли?
– С полчаса как, – пожал плечами Варм.
– Отведешь меня к ним?
Варм нисколечко не встревожился, и волновать его понапрасну я не хотел, однако поторапливал, как мог, под предлогом, якобы сам упарился и хочу освежиться. Варм оказался не из торопливых. Напротив, он проявлял (и требовал того же от других) внимание почти к любым мелочам. Натягивая сапоги, он поинтересовался:
– Как думаешь, что стало с тем, кто первым придумал оборачивать ноги листьями или лоскутами кожи? Почти наверняка этого человека кастрировали и прогнали из племени. – Варм хохотнул. – А может, его попросту закидали камнями!
Что на это ответить, я не знал, но Варм и не нуждался в ответах. Мы пошли вверх по течению, и он продолжил свою речь:
– Конечно, в ту пору ноги у людей были покрыты твердыми мозолями, и обувь носили скорее для фасону, нежели из нужды. Особенно в краях с теплым климатом.
Варм указал на парящего неподалеку орла. Птица камнем кинулась к воде и взмыла ввысь, унося в когтях жирную рыбину. Варм от восторга зааплодировал. Ноги его по-прежнему беспокоили, и мою помощь он принял с благодарностью. Мы шли по мягкому песку, и Варм раза два просил остановиться, передохнуть. Мне жутко не хотелось медлить, и в то же время я не решался объяснить Варму истинную причину спешки. Впрочем, он и сам додумался. Хитро хихикнув, он спросил:
– Что, не доверяешь братцу, да?
Серьезный вопрос, особенно если учесть предмет нашего договора и то, что Чарли сейчас один на один с ослабшим компаньоном Варма. Однако в глазах собеседника я заметил лукавую искорку. Варм будто предлагал перемыть Чарли косточки.
– Порой я просто не понимаю его, – уклончиво ответил я.
– По-моему, до вчерашней ночи, когда вы спасли нас, Моррис твоего брата презирал. И тем не менее сегодня утром они уходили рука об руку. Что скажешь, Эли?
– Ничего. Разве что на Чарли это не похоже.
– Думаешь, он предложил помощь не искренне?
– Да просто странно, вот и все.
Варм остановился, чтобы почесать ноги: кожа совсем потемнела, пошла волдырями. Он едва не сдирал ее до мяса, в такую ярость приводил его зуд. Вот незадача: химия озолотила его и в то же время причиняет такую боль и расстройство. В конце концов Варм принялся шлепать ладонями по ногам и тем, похоже, унял раздражение. Оправляя штанины, он спросил:
– Ты ведь не думаешь, что Чарли убьет старину Морриса?
– Не знаю. Надеюсь, что нет.
Я помог Варму встать, и мы пошли дальше.
– Признаюсь, очень необычно разговаривать о таких вещах.
Варм покачал головой.
– Подобные мысли лучше высказывать. Тем более наши вам ясны. Что мы с Моррисом можем поделать? Наши жизни в ваших руках, однако мы, конечно, предпочли бы задержаться на этом свете.
– Умеешь же ты набирать людей, Варм.
– Да уж, компания пестрая, – мрачно ответил он. – Городской пижон и двое убийц.
Я расхохотался, и Варм спросил, что тут смешного.
– У тебя руки и ноги пурпурные, Чарли гуляет с Моррисом, в костре дымятся три трупа, а у подножия холма гниет мой издохший конь.
Варм проникся моим романтическим взглядом и посмотрел на меня с улыбкой.
– Да ты поэт, Эли. – Потом спросил разрешения задать личный вопрос и, получив согласие, поинтересовался вот чем: – Я уже разговаривал на эту тему с Моррисом и теперь хочу узнать, как же случилось, что ты стал работать на Командора.
Я ответил:
– Долгая история, но главная беда в том, что мой братец с ранних лет привык к жестокости. Благодаря нашему папочке, дурному человеку. Стоило кому-нибудь оскорбить Чарли, и простой дракой на кулаках или даже на ножах не заканчивалось. Чарли доводил дело до конца, и бой завершался смертью обидчика. А уж если ты убил человека, за него обязательно придет отомстить либо друг, либо отец, либо брат… И все повторится. Порой Чарли оказывался один против нескольких противников, и тогда в драку ввязывался я. Характер у меня для мальчика был очень горячий, и я вскипал от ярости, когда кто-то чинил вред моему старшему брату – тогда еще Чарли относился ко мне с любовью и защищал. Его дурная слава росла, и вместе с ней число противников. Постепенно до людей стало доходить, что, бросая вызов одному из братьев Систерс, они вызывали на бой сразу двух. Мы открыли в себе способность и жажду убивать. Себе на горе, я думаю, но так вышло, что о нас прознал Командор и пригласил работать на него. Поначалу требовалось действовать только кулаками: выбивать долги и всякое такое. Позже Командор приблизил нас к себе, повысив жалованье, и вот уже тогда стал поручать убийства. – Варм слушал до того внимательно и с такой серьезной миной, что я невольно рассмеялся. – По твоему лицу я вижу, как ты относишься к моему ремеслу, Варм. Не осуждаю, более того, Чарли я уже предупредил: это мое последнее дело.
Варм резко остановился и посмотрел на меня потерянным, испуганным взглядом. Я спросил, в чем дело, и он ответил:
– Полагаю, последним ты называешь дело, которое вы с братом провернули до этого? Вы ведь не собираетесь довести до конца нынешнее задание Командора?
Мы обогнули излучину реки, и я заметил Чарли. Он как раз вышел из воды и направлялся к сложенной на берегу одежде. Моррис – неподвижно, брюхом кверху – оставался в реке. При виде нас Чарли широко улыбнулся и помахал рукой. Помахал нам и Моррис: живой и невредимый, открыв глаза, он сел и окликнул нас. Сердце мое тяжело бýхало в груди. Казалось, оно не гонит кровь по венам, а истекает ею. Обернувшись к Варму, я ответил на недавний вопрос:
– Я просто неверно выразился, Герман. На Командора мы больше не работаем, даю тебе слово.
Варм пристально вгляделся мне в лицо. Его поза выдавала несгибаемость, настороженность и усталость, но вместе с ними еще и некую силу, свет, словно бьющий из сердца небольшого костра. Точно не скажу, но таких людей вроде бы называют харизматичными. Во всяком случае Варм явно был не от мира сего.
