Лэрри Макмуртри - Дороги на Ларедо
В один из дней, когда Мария была особенно измотана и разозлена, — старик, для которого она готовила еду, пытался залезть своей костлявой рукой к ней под юбку, а когда она отшвырнула его, то плюнул в нее, — она не выдержал и спросила Джо про пещеру.
— Я слышала, у тебя есть пещера, полная сокровищ, под Боквилласом, — сказала она. — Это правда?
Джо посмотрел на нее с наглым вызовом, как делал всегда, когда его спрашивали. Кто она такая, чтобы задавать ему вопросы? Она развратничала с четырьмя мужиками. А может быть, их было еще больше.
— Где ты пропадаешь? — спросила Мария, не дождавшись от него ответа. Ее так и подмывало закатить ему оплеуху или садануть кулаком. Даже убогие Рафаэль с Терезой относились к ней с любовью. Рафаэль не упускал случая, чтобы подойти к ее кровати и промычать какие-нибудь слова ободрения. Если на свет появлялся новый цыпленок, он осторожно приносил его в своих больших ладонях и протягивал матери в подарок. Тереза каждое утро лезла к ней с объятиями. Если Мария была печальна, если из глаз у нее текли слезы, Тереза пыталась утешить ее и вытирала ей мокрое лицо.
— Не расстраивайся, мама, — говорила она. — Я с тобой. Рафаэль тоже. Мы не дадим тебя в обиду.
Марию злило, что даже ее обделенные дети — одна зрением, другой разумом — отдавали ей свою любовь, тогда как Джо, которому Бог дал все: и быстрый ум, и зоркие глаза, и белозубую улыбку, от которой млели даже замужние женщины, — Джо не давал ей ничего и даже не хотел с ней разговаривать. Марии не так уж нужны его деньги. В чем она действительно нуждалась, так это в его поддержке.
— Тебя видели возле Боквилласа, — сказала Мария. — У пещеры, где ты прячешь свои сокровища.
— У меня нет никакой пещеры, — сквозь зубы процедил Джо. — И езжу я в Педрас-Неграс, а не в Боквиллас.
Мария подумывала о том, чтобы выследить, где у Джо пещера. Она не поверила, когда он сказал, что ее нет у него. Его деньги нужны были ей не для себя, а для детей. Она слышала, что в Мехико есть доктора, которые творят чудеса, делая слепых зрячими. Ей очень хотелось свозить Терезу к таким докторам и открыть для своей маленькой девочки красоту этого мира.
Мария слышала также, что есть доктора, которые помогают тем, у кого не в порядке с умом. Она хотела показать Рафаэля таким докторам, чтобы он когда-нибудь смог думать, как все остальные люди.
Ей очень хотелось взять детей и отправиться на поиски великих докторов в большой город Мехико, но у нее не было денег. У Джо деньги были, но Мария знала, что он никогда не даст их ей. Джо не отличался щедростью и всегда был безразличен к ней и к брату с сестрой. Небезразличен он был только к самому себе.
— Ты никому не помогаешь, — с горечью заявила она ему однажды.
— Я помогаю себе, — отрезал Джо.
— А разве ты на свете один-единственный? — спросила Мария.
Джо не ответил. Он ушел, как делал всегда, если она спрашивала его о чем-нибудь.
В тот день, когда Мария уехала в Кроу-Таун предупредить Джо о том, что капитан Калл, знаменитый охотник за людьми, специально нанят, чтобы убить его. Билли Уильямс уже протрезвел и готовил еду для детей Марии. Настроение у него было мрачное. Ему следовало поехать вместе с Марией, хотя он был почти так же слеп, как Тереза. Он бы поехал, если бы Мария попросила об этом. Но ему следовало сделать это и без ее просьбы. Правда, он уже слишком стар для таких мест, как Кроу-Таун. Поездка туда могла бы закончиться для него смертью. Но она может также закончиться смертью и для Марии. Теперь беспокойство не будет покидать его до того самого момента, пока он не увидит ее вновь. Неужели она отказала ему только потому, что он был из Техаса? Похоже, что это так, поскольку все ее мужья были мексиканцами. Но все же подлинной причины он не знает. Может быть, он допустил какую-нибудь ошибку, которая заставила Марию отвернуться от него? Он ел свое фриджоле в полном унынии. Он был стар и уже здорово опоздал. Больной парень Марии что-то напевал, маленькая слепая девчушка без умолку трещала. Будет уже хорошо, думал Билли, если Марии просто удастся уцелеть и вернуться из Кроу-Тауна живой и невредимой к своим ребятам. Ему же надо тем временем оставаться трезвым и заботиться о детях.
Однако позднее, когда дети Марии спали на своих маленьких соломенных тюфяках, на Билли вновь навалилась тоска по его утраченной любви, которая теперь уже навсегда останется безответной. Вынести эту тоску было невозможно, во всяком случае, трезвым. И он опять напился.
13
— Теперь ты жалеешь, что не поехал, не так ли? — спросила Лорена.
Пи стоял за домом и с тоской смотрел вдаль. Уже давно надо было запрячь повозку и начать новый день, а он все стоял и смотрел на уходившую за горизонт равнину. С утра задул северный ветер, и ехать в школу будет холодно. Но не это беспокоило Лорену. Почти месяц после того, как Калл уехал без него, Пи Ай работал с настроением. Но затем настроение стало подводить его. Обычно он был уже на ногах и хлопотал на кухне, растапливая печь, поднимая детей или начиная готовить завтрак, прежде чем она заканчивала кормить грудью Лори и выбиралась из-под одеял. Лорена привыкла рассчитывать на эти лишние десять минут в кровати, которые давали ей возможность собраться с силами перед предстоящим днем. Но она могла рассчитывать на них только потому, что Пи был достаточно сознательным, чтобы встать пораньше и взяться за домашние дела.
Он по-прежнему вставал первым и первым принимался хлопотать по хозяйству, но делал это без настроения и словно во сне. Все валилось у него из рук. Занятый своими мыслями, он путал детскую одежду, каша у него пригорала, и вместо того чтобы экономить ей время, он отнимал его у нее, заставляя исправлять его ошибки.
Эта рассеянность не покидала его и на протяжении всего дня. Клэри жаловалась, что, дав сена лошадям, он забывал про коров. Отправившись, как обычно, в поле, он, вместо того чтобы работать от зари до заката, как требовалось от хорошего хозяина, возвращался домой в середине дня. Вернувшись из школы, Лорена часто находила его в сарае, где он, взяв упряжь, которую надо было починить, так и стоял с ней в руках ничего не делая и словно погруженный в сон.
Недели три Лорена старалась не трогать его. Бывали дни, когда она сама не могла сосредоточиться на делах.
И тоже забывала о некоторых из них или делала их плохо, или просто ленилась. Она не была склонна устраивать трагедию из людских слабостей, потому что и сама была человеком и имела свои слабости.
Но со временем эта заторможенность Пи Ая стала выводить ее из себя. У каждого из них были свои обязанности, и она хотела, чтобы он выполнял их так же, как и она свои. Тяжелый труд был основой их существования. В прошлом, когда Пи Ай уезжал с Каллом, им приходилось трудиться больше обычного, чтобы, вернувшись, Пи мог удостовериться, что они все живы, а ферма стоит как стояла. Худо-бедно, но они справлялись с этим. Переделать все полевые работы было им не по плечу, но в остальном дела у них шли хорошо, так что с возвращением Пи Ая они еще долго не могли приспособиться к его присутствию. Вернувшись, Пи неизменно обнаруживал, что скот не пал, амбар не сгорел и все необходимое делалось, как надо.
