Томас Берджер - Маленький Большой Человек
Я долго думал, что клан Старой Шкуры – это и есть всё племя Шайенов. Потом решил, что это, наверное, один из главных кланов. Но в конце концов оказалось, что это всего-навсего одна единственная семья: у нас в деревне все были родня – либо по крови, либо по мужу или по жене.
Время от времени к нам прибивался какой-нибудь чужак-бродяга, это случалось нечасто, и мужчин всё равно не хватало.
Надо вам сказать, что Шайены, вообще-то, не любители «сор из дому выносить» – языком почем зря не болтают. Так что я долго не мог докопаться, отчего это семейство Старой Шкуры держится особняком – отдельно от остальных Шайенов. А дело было вот в чем…
Давным-давно, когда Старая Шкура был ещё мальчишкой, его отец повздорил из-за женщины и убил своего соперника – тоже Шайена. Ну вот, собрался он со всем семейством и ушёл, и жили они отдельно. А потом он умер, а родня его так долго прожила сама по себе, что возвращаться к своим – совсем не улыбалась им эта мысль. К тому же пятно позора на них все ещё оставалось, и если случалось им наткнуться на соплеменников, они, бывало, потупятся глаз не поднимают ни на кого и смотрят разве что украдкой исподлобья. За это их прозвали «татоимана» – Смирные Люди, значит.
Ну, Старая Шкура, конечно, стал у них главным, потому как был он и храбр, и мудр, и щедр, и со временем их позвали назад, к вигвамам Выжженной Тропы – по случаю пляски Солнца, когда все племя собирается вместе… И что бы вы думали, этот красавец выкинул, как только его приняли назад? Ну, конечно, тот же самый номер выкинул, что и его родитель: увел жену у одного воина из клана Власяного Шнурка! Видать, это у них в крови у всех мужчин в роду: по бабьей части все не громах. Ну Старая Шкура, конечно, оставил мужу пару лошадок «в порядке компенсации, так сказать, того это не устроило и погнался он за Шкурой, в схватке получил стрелу в горло – прямо в трахею-и умер, задохнулся.
Ну, после этого Старая Шкура на эту самую пляску больше не появлялся, А кто ещё из его родни оставался – все ушли с ним и много лет кочевали по прерии сами по себе. Потом опять их простили: время-то шло. И к тому моменту, когда я у них: очутился, им уже разрешили посещать все шайенские сборища, хотя ставить свои вигвамы в кругу Выжженной Тропы Шайен не рекомендовалось. Но они и впрямь долго вели себя довольно смирно.
Но вот последнего пригодного жениха увела та толстуха, про которую я говорил. Шайены ведь на кровосмешение в жизни не пойдут, а новых людей у нас больше не появлялось после Желтого Орла, да и тот уже погиб, оставив двух вдов и полный вигвам сирот, который пришлось усыновить Тени-Что-Он-Заметил.
Так что осуждать вождя за его решение двигаться на юг с началом весны, наверное, нельзя, хотя оно – решение это – пожалуй, не вяжется с его принципом – держаться подальше от белых. Нам просто необходимо было сделать вливание свежей крови прежде нем опять проливать её, а Шайены большей частью располагались южнее, за Платтом. Правда, рядом – по берегам реки Паудер были Лакоты, а у нас ведь с ними военный союз, но Старая Шкура, надо вам сказать,- как только речь заходила о родственных связях – сразу превращался в такого чванливого типа, что Боже упаси. Помните, как он изложил визитерам от Миннеконжу свою версию истории Шайенов? Он, конечно, всегда её помнил: Лакоты ещё перевозил свои типи на собаках, а у Шайенов уже было много лошадей. Вслух он об этом не говорил, конечно, но я-то знаю: он считал Лакотов людьми второго сорта.
Вот так и вышло, что в один прекрасный день женщины разобрали типи, из жердей соорудили волокуши, увязали на них шкуры и весь остальной скарб, пожитки, какие полегче, погрузили на собак какие покрупнее (тоже на волокуши увязали), а сверху среди прочего багажа кое-где привязали малых детей. Получился огромный растрепанный караван длиною с милю. И вот эта шайенская гусеница поползла на юг, отмечая свой путь кучами конского навоза, оставив за спиной старые закопченные жерди типи, груды белых костей и множество остывших кострищ.
Ехал и я. Ехал и не подозревал, что скоро опять стану белым человеком…
Так и добрались мы до самой Соломоновой речки – это протока такая, рукав реки Канзас в северном углу нынешнего штата, того же названия, и там, в пойме? обнаружили огромное стойбище с милю в поперечнике, где расположилось целиком всё племя Шайенов, которые в этом году зимовали все вместе – кроме нас, конечно. Ну, скажу я вам, мощное было зрелище! Такой силищи мне ещё видеть не доводилось: вигвамов, наверное, с тыщу. Каждый клан свои типи ставит в кружок, и эти малые крути образуют громадный круг племени. Все кланы были там: и Волосяного Шнурка, и Плешивые Люди и много других, о которых я раньше знал только понаслышке. А ещё там были военные общества – Общество Собак, например, это вроде как полиция у них, а ещё были Люди Наоборот, которые все делают задом наперед…
Когда вступали в круг племени, Старой Шкуре было явно не по себе: я-то это видел, потому как когда индеец среди своихг по его лицу можно запросто читать» Но он зря волновался: никто не попытался нас остановить, никто не подошёл и не спросил: «Зачем вы пришли? Что вам нужно?» А они бы обязательно так и сделали, если б считали, что нам тут не место. Старик держался, как и подобает вождю, с достоинством, но я всё равно заметил, какое облегчение он испытал.
Потом навстречу нам вышли старейшины рода Выжженной Тропы, приветствовали его как брата и предложили ставить наши типи в их круге. Значит, всё – старый грех был забыт, все были счастливы и по этому поводу устроили большую ритуальную охоту на бизонов в верховьях реки Рипабликен, а потом каждому из нас пришлось съесть по шесть или семь грандиозных обедов, потому что всякий, кому ни попадаешься на глаза, так и норовил затащить нас в свой типи и устроить пир в нашу честь, и отвертеться было невозможно.
Ну, потом были, конечно, речи, и песни, и пляски в исполнении химанехов – с которыми теперь уже окончательно связался Маленькая Лошадка. Всё выло очень красиво и всем понравилось. Всем хотелось поболтать, посплетничать: Тень-Что-Он-Заметил развлекал публику своими смешными историями; все обменивались наварками налево и направо, и скоро возникла новая проблема: невозможно было упомнить, какие подарки ты сам приготовил дарить, а какие только что получил,
Я был в самой гуще всего этого столпотворения. Среди наших новых друзей были парни, которые глазели на меня с нескрываемым любопытством, и, небось, разговоров про меня было хоть отбавляй, покуда наши не выложили им всю подноготную, но я вам честно скажу: никто ни разу не поставил меня в неловкое положение – ну, разве что хвалили через край после того, как Старая Шкура, Горящий Багрянцем и Маленькая Лошадка пропели мне дифирамб.
