Макс Брэнд - Игрок
— Ты такой славный, Генри!
— Чепуха! Но продолжай. Почему тебе пришло в голову, что все вокруг — всего лишь азартная игра?
Вместо того чтобы ответить, она в свою очередь задала вопрос:
— Ты был когда-нибудь знаком с профессиональным картежником?
— Я знал одного парня, который впоследствии увлекся картами.
— Что это был за человек?
— Странный. Мы с ним встречались на футбольном поле, много лет назад. Это был отчаянный парень, сущий дьявол. Он, бывало, носился по полю как грозный призрак.
— О-о!
— Тебе это как будто бы нравится, Кейт.
— У меня тоже есть знакомый игрок в карты. Судя по описанию, он похож на твоего приятеля. Вроде странствующего рыцаря — понимаешь, этакий искатель приключений.
— Хм-м… — неожиданно пробормотал Роланд. — Но конечно, наверное, не слишком-то честный? Точь-в-точь тот парень, о котором я говорил.
— А что, твой знакомый не был честным человеком?
— Я говорю не о футболе. На поле не было человека честнее и вернее, чем он. Он был бесстрашен любил опасность, любил сложные ситуации. Хладнокровен как сталь. А для противника — словно раскаленный клинок. Меня он однажды здорово свалил с ног. Он был капитаном, настоящим лидером, который вдохновлял свою команду. Вот каков был этот человек! Да-а, я встретился с ним — позже. Он таким и остался — по-прежнему красив и хладнокровен.
— Ах, совершенно тот же тип! Мой знакомый — точная его копия. Все свои мысли скрывает, и по его лицу абсолютно ничего нельзя прочесть!
Глава 21
Все, что было хорошего в Генри Роланде, его честность, доброта, великодушие — все исчезло в мгновение ока, словно кто-то дунул на огонек, и тот погас. Он снова увидел себя на том далеком футбольном поле: вот он рвется вперед, сметая все на своем пути, пробиваясь к самой цели. Энергичный, не знающий преград, он уже ощущает на своей голове корону, венчающую победителя, как вдруг тонкая гибкая фигура в синей футболке с защитными кожаными нашивками на плечах и локтях прорывает атакуемую им линию с другой стороны, а потом — сокрушительный удар и всепоглощающая темнота. История повторяется, говорил себе Роланд, Коркоран уже однажды разрушил его надежды, может быть, он собирается сделать это еще раз?
— Коркоран! — воскликнул он.
— Значит, ты о нем слышал?
— Кто же о нем не слышал!
— И что же ты слышал?
— Этого я сказать не могу.
— Но ты должен, Генри. У тебя такой таинственный вид, что я могу подумать все, что угодно. Ты должен мне сказать.
— Мне очень жаль.
— Ты хочешь меня рассердить, Генри? Мне обязательно нужно, чтобы ты мне все о нем рассказал.
— Дорогая моя, ты же не можешь требовать, чтобы я плохо говорил о твоих друзьях?
Она перевела дыхание:
— Неужели все так плохо?
— Да уж, картина получается не слишком красивая.
— Если уж ты зашел так далеко, то должен сказать все до конца. А что до дружбы, так я видела его всего один раз.
Генри вздохнул с облегчением. Однако прежде, чем он заговорил, она добавила как бы про себя, но вслух:
— Впрочем, когда он уходил, мы действительно стали друзьями. Ты прав, Генри. Я не должна слышать о нем ничего плохого в его отсутствие, когда он не может себя защитить.
Это было слишком. Несмотря на самообладание, на все принятые благоразумные решения, Генри Роланд больше выдержать не мог. Он взорвался:
— Боже мой, Кейт, что ты говоришь! — выкрикнул он. — Вы с ним — друзья?! Да это же самый обыкновенный картежник, больше того, дешевый шулер!
— Ну вот, — прошептала она. — Ты и сказал то, что хотел. А теперь ты должен это доказать, Генри.
— Он так много для тебя значит, что ты рассердилась, когда я сказал о нем правду?
— А ты хочешь, чтобы я вынесла человеку приговор, не выслушав того, что он скажет в свою защиту? Это… это нечестно.
Тон, которым это было сказано, заставил Генри по-настоящему встревожиться. Дело оказывалось более серьезным, чем он предполагал. Как удалось Коркорану завоевать доверие девушки в такой короткий срок — всего один день и вечер, — когда он сам был так занят другими делами?
— Говорю тебе то, что слышал от сотни других людей, — сказал он. — То, что знают в городе решительно все. Коркоран? Да его имя гремит по всей округе. Его фатовство, многочисленные проделки, жульничество в картах, его невыносимая наглость и бесстыдство. Как это случилось, Кейт, что ты до сих пор ничего не слышала о его так называемых подвигах?
— Ты считаешь, что он безнадежен? Что он — пропащая душа?
— Конечно! Но при чем тут пропащая душа? Да он сам соблазнит, кого хочешь, он настоящий дьявол. Вот тебе вся правда про Коркорана.
Он понимал, что переступает границы дозволенного; знал, что поддается первому по-настоящему преступному порыву, который им овладел, и втайне испытывал грешную радость оттого, что ему поддался.
— Коркоран? Говорю тебе, нет во всей горной пустыне более бесчестного имени, чем это.
Китти Мерран надолго задумалась. Он ожидал ее испуганных и удивленных восклицаний, ожидал, что она расстроится, и ее спокойствие немало его встревожило. А она как бы взвешивала в уме все, что только что услышала от него.
— По крайней мере, — неожиданно сказала она, — мне кажется, ты прав в одном: я думаю, он мог бы стать настоящим негодяем.
— Но я говорю не о возможностях в будущем, а о свершившемся факте.
— Понимаю. Но не кажется ли тебе, Генри, что, если его энергию повернуть в правильном направлении, он может в будущем стать вполне порядочным человеком, каким бы скверным и испорченным он ни был в прошлом?
Роланд махнул рукой в темноте:
— Ну знаешь, то, что ты говоришь, не что иное, как сказки. Неужели ты хочешь сказать, что поверила в этого негодяя?
— Поверила. — Она начала сердиться. — Короче говоря, я считаю, что с этого момента он будет другим человеком.
— Почему же это?
— Вот увидишь.
— Скажи, по крайней мере, чего следует ожидать?
— Прежде всего, ты больше никогда не увидишь его за карточным столом.
— Боже мой, Кейт! Хотел бы я знать, кто внушает тебе эти вздорные мысли.
— Ты говоришь так, словно я сама вообще ничего не понимаю.
— Не волнуйся, пожалуйста.
— Я очень стараюсь. Но ты меня оскорбляешь, Генри, это действительно так. Пожалуйста, позволь мне… — Она замолчала, стыдясь того, что позволила вовлечь себя в этот спор.
— Прости меня, дорогая, — смущенно сказал Роланд, — я не собирался так говорить. Но подумать только: Коркоран, и не играет в карты, — это же просто смешно. Ты можешь себе представить рыбу, которую вынули из воды? Именно так будет чувствовать себя он. Говорят, что этот дьявол счастлив только тогда, когда ему удается разорить и лишить покоя других людей.
