Макс Брэнд - Игрок
Коркоран подошел к окну и выглянул наружу. Он увидел широкий свод неба, испещренный звездами, ощутил благоухание вечнозеленых растений, доносящееся со стороны гор. Город постепенно затихал. Где-то вдалеке слышались звуки танцевальной музыки, но на самой улице все было тихо. Искатели удовольствий уже нашли все, что им было нужно, и, кажется, утихомирились.
— Здесь никого нет, так что подслушивать некому, — сказал он, снова оборачиваясь к гостю.
— Отлично, — отозвался владелец игорного заведения, нервно потирая руки. — Я должен вам кое-что сказать, Коркоран, и ни к чему, чтобы кто-нибудь нас слышал. — Он наклонился вперед и поднял палец, призывая к осторожности и вниманию. — То, что я имею вам сообщить, касается непосредственно вашей жизни, Коркоран! — И добавил с удивлением и некоторым раздражением: — И это совсем не шуточное дело, мистер Коркоран!
А Коркоран улыбнулся, подумав о том, каким способом покинул его номер человек, который только что приходил предупредить его об опасности и с которым столкнулся Ренкин.
— Конечно нет! — сказал «он. — Я просто подумал о другом. Скажите же мне, в чем дело.
— Это Крэкен. Провалиться мне на месте, он совсем сошел с ума!
— Из-за чего, Ренкин? Из-за того, что он лгал, обвиняя меня в мошенничестве, и ему это было прекрасно известно?
— Может, из-за этого, — согласился собеседник, словно сам не имел к этому делу никакого отношения. — Вы же знаете, как ведут себя подобные субъекты!
— Конечно, — кивнул Коркоран.
— Но Крэкен повсюду кричит, что либо он, либо вы. Будь я проклят, если я не уверен в том, что он не станет с вами драться, но прекрасно знает, что уж вы-то обязательно постараетесь с ним встретиться. Он уверяет, что вы будете за ним следить.
— Вполне возможно.
— Ну вот! Его прижали к стенке! А вы когда-нибудь видели крысу, загнанную в угол?
— Нет
— Я однажды посадил в клетку гремучую змею, а потом впустил туда же большую серую крысу. Они стали драться. Крыса испугалась до полусмерти, когда услышала шипение. А змея уже приготовилась вкусно пообедать. Она свернулась кольцом, подняла голову и раскачивалась, дожидаясь удобного момента, когда можно будет кинуться на крысу и проглотить ее. Если бы это происходило в открытом месте, крыса бросилась бы наутек и была бы тут же проглочена. Но она видела, что деваться некуда, и бросилась в бой. Она налетела на змею, словно горстка пыли на сильном ветру, и вонзила в нее острые как иголки зубы — раз сто, не меньше. А змея ухитрилась-таки ужалить ее пару раз. Но черта лысого эта крыса сразу сдохла! Она в конце концов вцепилась гремучке в голову и повисла на ней, словно бульдог, пока не сдохла наконец от яда. Но и змея тоже еле двигалась и сдохла на следующее утро.
— Вы хотите сказать, — заметил Коркоран, когда эта волнующая история подошла к концу, — что и Крэкен будет драться… подобным образом?
— Несомненно!
— Передайте, что ему представится такая возможность завтра в полдень.
— Постойте-ка минутку, Коркоран. Крэкен вынужден остаться в городе. Если он не встретится с вами, его репутация погибнет.
— То же самое произойдет и со мной, если я не встречусь с ним.
— А вот тут вы ошибаетесь, сынок. Такая репутация, как ваша, ничуть не пострадает от столь ничтожного случая.
Коркоран сел в кресло, обхватив руками колено:
— Короче говоря, к чему это вы клоните? Чего вы от меня хотите, Ренкин?
Ренкин крепко сжал свои толстые ручки.
— Я хочу, чтобы вы убрались из города, — решительно заявил он.
— Да?
— Не даром, конечно. Я не такой дурак. Я вам заплачу. Мне совсем не хочется, чтобы такого прекрасного джентльмена застрелили.
Коркоран с улыбкой поднял руку в знак протеста, но Ренкин торопливо продолжал, слегка покраснев:
— Ведь в конце концов, что вы выиграете, если будете стреляться?
— Семь с половиной тысяч долларов и возможность проучить негодяя, показать ему, как следует себя вести. Вполне достаточно, чтобы имело смысл драться.
— Как себя вести? Ну какой от этого толк бедняге Крэкену? Что же касается денег, то не беспокойтесь, вы их получите…
— Вы хотите сказать, что когда Роланд и другие увидят, что я победил, они отдадут мне мои деньги?
Вместо ответа Ренкин расстегнул свой сюртук и, продолжая смотреть на Коркорана, чтобы увидеть, какое это производит впечатление, достал из внутреннего кармана пухлый бумажник. Он был набит так туго, что сам раскрылся в его руках. В каждом из двух отделений бумажника были видны толстые пачки банкнотов, плотно спрессованные, словно листы книги. Однако Коркоран никак не реагировал на это захватывающее зрелище — ни словом, ни взглядом. И Ренкин испустил глубокий вздох отчаяния — если человек не реагирует на деньги, чем же еще можно его пронять? Тем не менее он решил сделать еще одну попытку:
— Я тут принес немного денег, надеясь устранить одну из причин, из-за которых вы не можете оставить наш город. Принес все, что вы сегодня выиграли, и чуточку больше — самую чуточку!
Его блестящие глазки хорька так и шныряли по лицу Коркорана, надеясь, вопреки всякой надежде, увидеть то, что ему так хотелось увидеть.
— Не выйдет, Ренкин, — спокойно ответил тот. — Ничего из этого не получится, уверяю вас. Я остаюсь здесь, в Сан-Пабло, до тех пор, пока сам не захочу уехать. Деньгами меня купить нельзя. — Он даже засмеялся, добавив: — Это избавит вас от потери времени, а меня — от неловкого положения, в которое вы меня ставите. Вам не удастся меня подкупить и заставить уехать.
Он встал, и Ренкин, поняв, что дело не выгорело, тоже поднялся.
— Ну, это уже не по-дружески, Коркоран, — угрожающе предупредил он.
— Я вам не враг, Ренкин, — сказал игрок спокойно, без всяких эмоций, — разве что вы сами пожелаете смотреть на меня как на врага. Но если дело дойдет до этого… — И он выразительно поднял руку, щелкнув пальцами.
— Да это не я, — возразил Ренкин. — Но вы знаете, что произойдет, когда все это выплывет наружу? Знаете, что сделает шериф Майк Нолан?
— Что же?
— Он сказал, что не потерпит никаких разборок, что сам застрелит первого, кто поднимет револьвер.
Коркоран покачал головой:
— Не думаю, что Майка Нолана особенно беспокоит, что станется с Крэкеном или со мной. Если мы с ним ухлопаем друг друга, он только обрадуется. С дороги уберутся два смутьяна, два источника его неприятностей, и ему станет легче дышать. Нет, не думаю, что шериф станет вмешиваться в это дело.
— Говорят, — издевательским тоном сказал Ренкин, отказавшись от попыток проявить дружелюбие, — что вы умеете читать в душе человека, это верно?
