Луис Ламур - Зов западных рек
— Нету тут представителей закона. Лес кругом. Но люди не должны умирать вот так.
Рослый незнакомец пожал плечами.
— Кому судить, как человеку умирать? Умирают, когда время приходит, а уж где — это как получится. А потом, — прибавил он, — здесь только тело. Что было внутри, того больше нет. Какая важность, где он лежит.
Показал в направлении, куда уходила дорога.
— Мне сказали, там неподалеку есть гостиница. Ты туда?
— Да.
И мы двинулись в путь, оставив мертвого лежать на месте, поскольку ничего лучшего придумать не могли.
Новый мой спутник был и так крупным дядей, а старая треуголка и плащ делали его в темноте еще крупнее.
— Далеко туда, как считаешь? — спросил он меня. — Я иду уже порядочно, а эта моя нога долгих походов не одобряет.
— Миль пять, а может, меньше. Расстояние не все одинаково понимают. Иногда «пять миль» означает «через бугор за поворотом», а другой раз приходится топать целый день.
— Знаю я. — Внимательно посмотрел на меня. — Здорово ты нагрузился. Инструмент несешь?
— Орудия моего ремесла. Я корабельщик.
— Это здесь-то? — вылупил он на меня глаза. — Собираешься строить корабли посреди леса?
Что я собирался делать и где, было не его дело, поэтому я попросту сказал:
— К югу отсюда много морских портов. Там строят суда для торговли с заморскими странами, и китобойные тоже.
— Ты говоришь с французским прононсом.
— Я и есть француз, наполовину, но родился в Канаде, чем и доволен.
Дальше мы шли молча, лишь изредка поругиваясь на плохую дорогу, оскальзываясь, расплескивая слякоть и охая.
— Меня зовут Жобдобва — Деревянная Нога, — неожиданно сказал он, — из-за этого. — Показал на свою деревянную подпорку.
— Имя как имя, — ответил я. — Имя — это то, чем человек его делает.
— Верно, малыш. Верно. — Покосился на меня. — А ты? Есть у тебя имя?
Я насторожился. Кто такой этот пришелец из ночи, нашедший меня стоящим над убитым? Откуда неожиданный интерес к моему имени? Вроде бы тон его голоса чуть повысился при этом вопросе! Сверх того, точно не скажу, но видится в нем знакомое, и все.
— У кого его нет! По-моему, имена мало имеют значения.
Пять футов десять дюймов мой рост. Ниже его. И он силен с виду, но тут я ему не уступлю. Парень я мосластый и мышцами оброс — любому на зависть. Частью мне надо благодарить за это наследственность, а частью — свое занятие, заставляющее нянчить массивные деревянные плахи. Что до голой силы, я считал себя кому угодно под пару.
Кто же он в конце-то концов? И куда направляется? Я изнывал от желания задать ему эти вопросы, но какое имел на то право, отказавшись отвечать сам? И неясно знакомое нечто в нем. Я забрел настолько далеко от дома, и вдруг попадается экземпляр, от которого так и разит морем, а в речи — намек на наш семейный акцент. Неужели он следовал за мной? Что же, идиотская сказка про сокровища так и будет липнуть ко мне до скончания века?
Мы продолжали шлепать вперед впотьмах, на каждом шагу боясь оступиться. В кружевной сети ветвей над головой лишь изредка мелькала звезда. Несмотря на деревяшку вместо ноги, мой попутчик отмеривал расстояние так же легко, как и я, а своим умением ходить я горжусь.
Неожиданно между черными колоннами древних древесных исполинов показались огни. Завидев это указание на возможную хорошую еду, а то и выпивку, мы удлинили шаг, и через несколько минут перед нами была вырубка и кое-как сколоченный мостик, переброшенный через рукав болота.
На двери висела веревочка от щеколды. Потянув ее, мы вошли в дом.
Отличный огонь полыхал в громадном камине по ту сторону комнаты. Длинный стол, скамьи, там и тут стоят с полдюжины человек. Женщина средних лет мешает в горшке у огня — в моем желудке сразу затеплились надежды!
На наш приход обернулся человек с лысиной во всю голову, только по краям оставалась бахромка песочных волос. Хозяин, скорее всего. Он носил длинную кожаную безрукавку и тяжелые сапоги.
— Входите, ребята, добро пожаловать! Давайте прямо к столу! Промозглая ночка, на улице не больно поторчишь. Глотните чего-нибудь. У меня есть ром, даже эль найдется, сам варил. Вкусный, очень вкусный.
Повернулся к женщине у очага.
— Бет, что в печи — на стол мечи. Проголодались люди, это уж наверняка.
Спиной к стене стоял высокий, по-настоящему красивый человек с трубкой в одной руке и стаканом в другой. Бросив на меня сначала быстрый оценивающий взгляд, его глаза задумчиво остановились на мне. Пальто я не застегивал, и он мог видеть пистолет.
Я пристроил свои инструменты в угол и после минутной нерешительности поставил туда же ружье.
Глава 2
— Моя фамилия Вотсон, — сказал лысый. — Мы тут помаленьку фермерствуем, рыбку ловим, с ружьем и дичь добудешь. Стол держим хороший, скажу не хвалясь. — Перевел взгляд с Ноги на меня. — Чарочку рома? Согреет с холоду.
— Хорошо, — согласился я. — Долго нам пришлось тащиться по лесу да болоту.
— Угощайтесь! Ямайский, что надо! Нравится мне темный ром. Хороший ром, и никаких хитрых выдумок мне не нужно.
Ром прогнал стынь из моих костей, но чего я хотел — это поесть. Да и не люблю пить, когда вокруг незнакомые, а в воздухе явно висело что-то не то. С Вотсоном, конечно, все в порядке, но я по природе человек осторожный, и вид прочих пришелся мне не по душе.
У одного, темноволосого, с изжелта-бледным лицом, глаза были, точно у змеи. Черные, уперлись в меня.
— Далеко идешь? — спросил он.
— До рабочего места, — сказал я. — Говорят, дальше к Бостону строят корабли.
Тут я отклонился от правды, потому что интересовал меня Запад, а не Юг. Город Питтсбург на границе заселенных мест. Года два или три назад был спущен на воду пароход «Новый Орлеан», первый будто бы на Западе, и я предчувствовал, что первый из многих. Торговля мехами растет, быстрый и надежный транспорт должен пойти нарасхват, и, когда «Новый Орлеан» докажет свою пользу, захотят строить еще. Подумывал я, не сделать ли судно для себя — торговать по западным водным путям.
Высокий с трубкой обошел стол и сел на скамью напротив. Улыбался он любезно, но глаза оставались холодными. Словно что-то про себя рассчитывает и подсмеивается. Впечатление создавалось, что все окружающее его развлекает, вызывая в то же время презрение.
— Полковник Родни Маклем, — представился он. — Выпьете?
— Спасибо, у меня уже есть.
— Вы не говорили, как вас зовут.
— Джон Даниэль. — Я произнес эти слова беззаботно, хотя в глазах моего собеседника промелькнуло нетерпеливое раздражение. Не любит, чтобы от него отмахивались или препятствовали ему. Но губы продолжают дружески улыбаться. Кажется мне, однако, он другого имени ожидал. Какого же?