Макс Брэнд - Возмутитель спокойствия
А что так оно и будет, я не сомневался. Не нужно было обладать сверхпроницательностью, чтобы догадаться об этом. Поэтому я выбрал кратчайший путь, нещадно подгоняя мустанга, заставляя его мчаться во весь опор через холмы и равнины, пока, в конце концов, он не вынес меня на небольшой пригорок, откуда открывался вид на дорогу, ведущую в Манорвиль, по которой звенящим галопом летел высокий всадник.
Никаких сомнений быть не может! Это был Ньюболд!
Я вонзил шпоры в бока своего мустанга, и тот, обезумев от неожиданной боли, рванулся вперед, начиная спускаться вниз по склону. Мы благополучно соскользнули вниз по песчаному склону, сопровождаемые лавиной гравия, мелких камешков и песка, и, оказавшись на дороге, я вскоре поравнялся с Ньюболдом.
Он даже не взглянул в мою сторону. Можно было подумать, будто он один путешествует в гордом одиночестве, а вокруг не происходит ровным счетом ничего, что заслуживало бы его внимания. Так продолжалось до тех пор, пока мы не оказались перед крутым подъемом, преодолевая который, лошади перешли на шаг. Тогда-то он впервые и окликнул меня.
— Джо!
— Чего? — отозвался я.
— Что тебе здесь нужно? — спросил он. — Тебе-то какое дело до всего этого?
— Мне-то? Совершенно никакого, — ответил я.
Он кивнул. Я сумел разглядеть это в темноте.
— Отправляйся домой, — приказал он.
— Все в порядке, босс, — сказал я. — Думаю, мне все же следует поехать с вами!
Он не стал спорить. Ньюболд по жизни никогда не был спорщиком, привыкнув доказывать свою правоту с помощью кулаков.
Прошло ещё некоторое время, прежде, чем мы выехали на вершину холма, у подножия которого и раскинулся Манорвиль, казавшийся отсюда россыпью огней, среди которых то там, то здесь чернели темные островки, похожие на проплешинки на голове у старика.
Здесь Ньюболд резко натянул поводья, осаживая коня, и мне показалось, будто он передумал.
— Подумать только, сколько лет я им был! — проговорил он в конце концов.
— Кем? — уточнил я.
— Негодяем! — ответил он.
Глава 15
На такое замечание трудно что-либо возразить. Поэтому я не стал и пытаться, и мы отправились дальше, в Манорвиль. Мною овладело очень странное чувство. Это было своего рода чувство вины; вернее сказать, даже не чувство, а, скорее, предвкушение будущей вины. Ибо прежде я никаких законов ещё не нарушал. Никогда в жизни, честное слово! Я получал огромное удовлетворение уже от одного осознания того, что могу со спокойной душой разгуливать по городским улицам и без зазрения совести смотреть людям в глаза. Но только чувствовал ли я в душе прежнее спокойствие? Нет, потому что чувство вины уже поселилось в ней!
Мы решили первым делом осмотреться на месте. Лошадей на всякий случай было решено оставить в укромном месте, подальше от посторонних глаз, поэтому мы покинули мустангов на окраине города — той, что была ближе всего к тюрьме — после чего пешком вступили на городские улицы. Кони остались дожидаться нашего возвращения в небольшой рощице, где под деревьями росла трава, которой они вполне могли бы довольствоваться во время нашего отсутствия. Обычные мустанги — существа на редкость неприхотливые.
Мы прошли мимо тюрьмы. Свет горел лишь в одном из окон, выходящих на улицу, и был он каким-то тусклым, дрожащим.
— Жгут лампу, — глубокомысленно изрек босс. — Это коптилка. Света от неё мало, одна лишь гарь и копоть.
Я знал, что ему нет никакого дела до того, какая в тюрьме лампа. Единственное, что его интересовало, так это предстоящее дело, но для этого было необходимо вникнуть во все детали. Думаю, на душе у него тоже было неспокойно. В конце концов я не выдержал и сказал:
— Послушай, Ньюболд, ведь ты ввязался в это дело из-за девчонки. С чего ты взял, что то она непременно бросится к тебе на шею, даже если дело у нас выгорит?
Я ожидал, что его разозлит такое замечание, но он просто сказал:
— Заткнись и не лезь в мои дела. Ничего такого я не думаю. Я иду на это ради Чипа, и девчонка тут не при чем. Чип… он один стоит десяти работников!
Я был почти готов согласиться с этим замечанием, хотя в душе и чувствовал, что он, мягко говоря, лукавит. Бедный Ньюболд!
Для начала мы решили просто разузнать, что к чему, и отправились в освещенную часть города, каковая составляла лишь два квартала. По пути нам встретился парень по фамилии Лафферти, более известный под кличкой «Пирожок» с ранчо «Хромая звезда». Я так никогда и не узнал, откуда взялось такое название. Тем более, что их грубое тавро можно было вообще обозвать, как угодно. Пирожок пребывал в сильном подпитии и просто-таки светился от счастья, как полная луна. Ему было очень весело. Он увязался было за нами, но, к счастью, через полквартала завидел ещё одного своего знакомого и переключился на него.
Мы же с боссом отправились дальше. Наш путь проходил мимо городской гостиницы, и в тот самый момент, когда мы поравнялись с ней, по ступеням крыльца сбежали — кто бы вы думали? Ну конечно же, это были Мэриан Рэй и Чип!
Когда Чип заметил нас, он схватил девушку за руку, она обернулась, и теперь уже оба они уставились в нашу сторону. Я хотел было остановиться, но Ньюболд с безразличным видом прошел мимо, как будто ничего не заметил. Зубы его были крепко стиснуты. Он смотрел прямо перед собой невидящим взглядом — я догадался об этом по тому, как он то и дело спотыкался.
Затем кто-то тронул меня за плечо. Это был Чип.
— Старина Джо! — выдохнул он. — Я знал, что ты не останешься в стороне. Ведь не мог же ты, в самом деле, уехать и бросить его на произвол судьбы!
— Чип, — сказал я, — что здесь происходит?
— Гляди, сюда идет Мэриан, — ответил Чип. — Ну и как она тебе? Она ведь совсем не дура. Отличная девчонка! На неё можно положиться. Вот она, подходит!
Девушка подошла к нам, и вид у неё был ещё более счастливый, чем у Пирожка Лафферти, а на щеках алел яркий румянец. Она не произнесла ни слова, а просто посмотрела!
Нет, должен вам сказать, что это была самая веселая и бойкая девица изо всех, кого мне когда-либо приходилось знавать, а также самая жизнерадостная и раскрепощенная — короче, само совершенство. И вот теперь она молча стояла, словно девчонка-школьница, краснея и отчаянно смущаясь, а затем робко подняла глаза и улыбнулась Ньюболду!
Ага, а этот упрямый, твердолобый и бесчувственный Ньюболд — он аж задрожал! А потом как-то сразу обмяк, разомлел, и я уже знал наперед, что он уже никогда не излечится от этого недуга. Он был готов героически ринуться в бой, броситься под пули или навстречу любой другой опасности. Но только теперь ему во что бы то ни стало нужно было совершить какой-нибудь подвиг.
