Евгений Костюченко - Русские банды Нью-Йорка
— Дам еще пять, — пообещал Энди, — если покажешь, где сейчас живет Вонг Кен.
— Деньги вперед!
Получив монету, добровольный гид молниеносно развернулся на босых пятках и показал пальцем за спину Кирилла. Энди расхохотался. Кирилл, обернувшись, увидел вывеску: «Вонг Кен. Прачечная. Вонг Кен. Ванные комнаты. Вонг Кен. Парикмахер. Вонг Кен. Лапша и специи».
Не прошло и пяти минут, как Энди и Кирилл уже нежились в дубовых купелях, а их пропыленная одежда исчезла под пеной в корыте, стоящем тут же. Щуплый узкоглазый старичок то подливал в купели горячую воду, то оттирал воротники сорочек, то правил бритву о ремень, и, не умолкая ни на секунду, докладывал Бриксу обо всем, что произошло в городе за время его долгого отсутствия. Это и был Вонг Кен, китаец, один из тысяч китайцев, когда-то трудившихся на прокладке железной дороги.
Правда, сам Кен не укладывал шпалы и не возил щебенку в тачках. У себя в Китае он был учителем, попутно занимался врачеванием, и даже какое-то время служил чиновником в британской колониальной администрации. Несколько лет он занимался тем, что переправлял соотечественников за океан, на заработки. В конце концов и сам оказался в Сан-Франциско, потом судьба занесла его в Техас.
Говорил он с забавным акцентом, и его слова могли бы вызвать улыбку — если б не были такими безрадостными. Кен рассказал, что Генри, младший брат Энди Брикса, сидит в тюрьме. Он уже приговорен к повешению, но адвокат подал апелляцию, и теперь все зависит от судьи. Это была плохая новость. Но имелась и хорошая: тюрьма находится в Маршалле, в том самом городишке, где братья Бриксы провели несколько лет, работая на Остина Крейна.
Когда гости, облаченные в серые халаты, перебрались в комнатку на втором этаже, им был подан настоящий китайский чай. Энди морщился и ворчал, потому что привык освежаться другими напитками. А Кирилл с изумлением разглядывал высоченные стопки книг и газет, стоявшие на полу вдоль стен. Письменный стол был завален словарями, журналами и тетрадями. Вонг Кен, перехватив взгляд Кирилла, сказал:
— Это моя основная работа. Я пишу статьи и рассказы. Прачечная кормит мое тело, а письменный стол питает душу. Вот сейчас я перевожу с французского любопытную историю. В Лондоне орудует убийца. Они назвали его Джеком Потрошителем, потому что он вырезает внутренности у своих жертв. У нас об этом еще никто ничего не знает, и я надеюсь хорошо продать свою статью.
— Брось, — сказал Энди. — Кому тут нужны лондонские байки? Напиши лучше про то, как я бежал с каторги. Конечно, без лишних подробностей.
— Обязательно напишу. Вот только выполню полученный заказ, и обязательно напишу про тебя.
— Заказ?
— Я работаю на одну большую газету. «Даллас кроникл». Под моими статьями подписывается сам Роберт Этвуд.
— Это правильно, — кивнул Брикс. — Кто бы стал читать сочинения какого-то эмигранта. Но тебе придется отложить писанину, Кен. Ты пойдешь со мной. Да, прямо сейчас. Я и так потерял слишком много времени.
— Мне тоже идти с тобой? — спросил Кирилл.
— Не сейчас. Сиди здесь, к окну не подходи.
— Тогда… — он повернулся к китайцу: — Можно мне почитать ваши журналы? Я немного понимаю по-французски.
Энди отставил чашку и встал, направившись к гардеробу:
— Страшно подумать, какой ерундой некоторые забивают голову! По-французски он понимает! В наших краях полезнее знать испанский. Кен, мне нужен приличный костюмчик. И Крису тоже. Есть у тебя что-нибудь?
Китаец покорно кивнул:
— Найдем. А ты, Крис, можешь смело брать любую книгу. Когда-нибудь я открою в этом городе библиотеку. Считай, что ты — первый ее читатель.
Они ушли, а Кирилл жадно накинулся на чтение. Статья о лондонском убийце была написана на редкость примитивно. В гимназии ему приходилось читать гораздо более сложные тексты. Добравшись до финальных строк, он глянул на тетрадь китайца и усмехнулся. Вонг Кен успел перевести только первый абзац, и за такой перевод в гимназии ему бы не поставили больше трех баллов.
Кирилл взялся за карандаш, разгреб место на столе и принялся пересказывать историю Джека Потрошителя, иногда подглядывая в подшивку «Даллас Кроникл», чтобы вставить оттуда нужный оборот. Он увлекся, и не заметил, как пролетело время.
Энди вернулся, когда перевод был почти завершен.
— Ну, как, встретился с друзьями?
— Завтра, — бросил Брикс, глядя на улицу в щель между занавесками. — Все завтра.
— А где Кен? Я тут решил ему немного помочь…
— Кен? Кен ищет для нас лошадей… — Энди ослабил галстук и присел на край стола. — Да, он ищет лошадей. А откуда ты знаешь французский?
— Ну, меня многому учили.
— Многому. Да не тому, что нужно. Ты же не усидишь в седле, если попадется резвая лошадь. Свалишься, треснешься головой, и вылетит из нее и весь твой французский, и вся остальная ерунда, вместе с мозгами.
Кирилл обиженно отвернулся, разглядывая настенную циновку с драконами. А Энди взял какой-то журнал, перелистал и швырнул обратно на стол. От него сильно пахло спиртным.
— Ну что ты молчишь? Нечего ответить?
— А ты ничего не спрашиваешь.
— Я спрашиваю — удержишься ты в седле или нет?
— Не знаю. Постараюсь. Но к чему эти разговоры?
— Постараюсь, — передразнил Брикс. — Да уж постарайся. До Маршалла сотня миль. И это будет бешеная сотня миль. Ты когда-нибудь видел, как несется кошка, если смазать ее задницу скипидаром? Так вот — мы будем нестись еще быстрей.
Назавтра Энди с Кеном ушли рано утром, а Кирилл остался в кабинете. От нечего делать он снова взялся за перевод. Исправил ошибки, а потом переписал набело. У китайца был великолепный набор стальных перьев, и бумага нашлась отличная, так что неожиданная языковая практика доставила Кириллу подлинное удовольствие.
Языки, история, география — в этих предметах он чувствовал себя как рыба в воде. А вот алгебра… Вспомнив о переэкзаменовке, он вдруг понял, что ее не будет. И гимназии больше не будет, кончилась гимназия. Кончилась вместе с прежней жизнью. После всего, что случилось за последние дни, он уже никогда не сможет снова надеть гимназический мундир, снова войти в класс, вытягиваться перед преподавателями и выслушивать их нотации…
Но, где бы он ни был, в Одессе или в Каса Нуэва, никто не отнимет у него права написать о себе, положив перед собой лист хорошей бумаги и обмакнув перо в чернильницу.
«Загадочное происшествие близ Миллвиля!»
«Тайна шхуны «Амазонка»!
«Корабль-призрак! Команда расстреляна юнгой!»
По примеру далласских хроникеров Кирилл начал статью сразу несколькими сенсационными заголовками.
