Майкл Блейк - Танцы с волками
Но он уже был в пути.
VIIНе зная заранее, что она должна делать и что вообще делается индейскими женщинами, носящими траур, Стоящая С Кулаком с честью для себя соблюдала этот ритуал.
Сейчас она уже не желала себе смерти. Все, чего она хотела — это облегчить груз того горя, который скопился внутри нее. Она хотела полного успокоения, и пользовалась сейчас тем временем, которое у нее было.
Тихим, размеренным шагом она ехала почти час, пока не достигла того места, которое искала. Места, которое подходило ей. Здесь любили собираться Боги.
Тот, кто жил в прерии, мог принять это за холм. Для любого другого это было всего лишь кочка на поверхности земли, как белый барашек волны на поверхности моря. На этом холме росло одинокое дерево. Старый узловатый дуб непостижимым образом стоял здесь и тянулся к жизни, несмотря на то, что был за долгие годы сильно покалечен проезжающими и проходящими мимо путниками.
Это было единственное дерево, которое можно было видеть на протяжении многих миль в любом направлении.
Место, выбранное женщиной, было пустынным. Поэтому она остановилась именно здесь. Она искала уединения и нашла его. Стоящая С Кулаком поднялась на вершину холма и оставила здесь своего пони, а сама, пройдя несколько футов по склону, села на землю, покрытую травой.
Кружась вокруг головы, ветер трепал ее косу, и она помогла ему. Женщина распустила свои каштановые волосы и позволила ветру играть ими, как ему захочется.
Она закрыла глаза и начала, тихо раскачиваясь вперед-назад, перебирать в уме те ужасные вещи, которые произошли в ее жизни, отдавая предпочтение этим мыслям перед всеми другими.
Некоторое время спустя, слова какой-то песни стали складываться в ее голове. Она открыла рот, и стихи полились наружу, такие уверенные и сильные, будто она их уже когда-то слышала и сейчас только повторяла вслух.
Ее пение было превосходно. Иногда голос срывался, но она пела от всего сердца, с такой очаровательной простотой, что это пение было приятно для слуха.
Первая песня была проста. В ней воспевались его достоинства как воина и ее мужа. Приближалось окончание песни, и она завершила ее словами:
«Он был великим человеком,
Он был великим для меня».
Она сделала паузу перед тем, как спеть эти строки. Подняв глаза к небу, Стоящая С Кулаком достала нож, вытащив его из ножен, что висели на поясе, и не колеблясь сделала надрез на тыльной стороне руки примерно в два дюйма длиной. Кровь быстро начала сочиться из ранки. Она закончила песню, твердо сжимая нож в руке.
В течение следующего часа она еще несколько раз сделала себе такие же разрезы. Раны были неглубоки, но, тем не менее, из надрезов обильно текла кровь. Стоящая С Кулаком находила в этом удовлетворение. В то время, как ее голова просветлялась, она все больше уходила в себя.
Пение продолжалось. В песнях рассказывалась вся история их жизни. Слова и фразы были так откровенны, что поведать это кому-либо было нескромностью. Но сейчас женщина говорила с Богами. Не вдаваясь в подробности, она рассказала все.
Наконец она закончила красивую строфу просьбой к Великому Духу дать погибшему почетное место в мире, который находится по ту сторону солнца. Неожиданный наплыв чувств поразил ее. Совсем немного она не рассказала Богам в своих песнях. Но она закончила, и это означало, что пора прощаться.
Слезы лились ручьями из ее глаз, когда она приподняла подол своего замшевого платья, чтобы сделать еще один надрез — на этот раз на бедре. Она торопливо провела лезвием по ноге и тихо вскрикнула. На этот раз разрез оказался очень глубоким. Она, должно быть, задела главную артерию, потому что при взгляде вниз, на ногу, Стоящая С Кулаком видела, как красный фонтанчик выплескивался из раны при каждом ударе сердца.
Женщина могла попытаться остановить кровь или продолжать петь.
Стоящая С Кулаком выбрала последнее. Она сидела вытянув ноги, и кровь стекала на землю, которая впитывала ее, как живительную небесную влагу. Женщина высоко подняла голову и слова ее песни стали похожи на причитания:
«Хорошо будет уйти
По последнему пути
За тобой…
В мир, где долгие поля,
Где сейчас душа твоя
И покой…»
Ветер дул Стоящей С Кулаком прямо в лицо, и по этой причине она не могла услышать приближения всадника.
Он заметил этот холм издалека и решил, что будет неплохо взобраться на его вершину и осмотреть местность. Находясь внизу, всадник видел только бескрайние просторы степей.
Лейтенант Данбер добрался уже до середины склона, когда ветер донес до его ушей странные, печальные звуки. Двигаясь с осторожностью, он оглядывался по сторонам. Неожиданно для себя он увидел фигуру, сидящую на склоне прямо впереди него несколькими футами ниже. Данбер видел только спину и нс мог сказать с уверенностью, была ли это женщина или мужчина. Но это, несомненно, был индеец.
Поющий индеец.
Лейтенант все еще сидел верхом на Киско, когда сидящий повернулся к нему лицом.
IXОна не могла бы объяснить, что это было. Но Стоящая С Кулаком внезапно почувствовала, что что-то появилось позади нее, и тогда она обернулась посмотреть.
Она только мельком успела заметить лицо под шляпой, и с удивлением смотрела теперь на цветной флаг, порывом ветра завернутый вокруг головы человека.
Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что перед ней белый солдат.
Она не вскочила и не побежала В этом единении человека с лошадью было что-то, что невозможно описать словами. Весь облик этих существ завораживал большой цветной флаг и лоснящаяся шкура пони, солнце, отражающееся от множества блестящих украшений на одежде этого человека И лицо, когда полотнище развернулось — молодой, волевое лицо с сияющими глазами.
Стоящая С Кулаком несколько раз подряд моргнула, словно желая убедиться, что перед ней не видение, а живой человек. Ничто не двигалось, кроме полотнища, бьющегося на ветру.
Солдат чуть передвинулся на спине своей лошади. Это все-таки было реальностью. Женщина перекатилась на колени и начала ползком спускаться по склону. Она не издала ни звука, но и не торопилась. Стоящая С Кулаком очнулась от одного наваждения, чтобы очутиться в другом, которое было слишком реальным. Она двигалась медленно, но только потому, что у нее не оставалось сил, чтобы бежать.
ХДанбер был шокирован, когда увидел ее лицо. Он не сказал ни единого слова, да и не могло ничего возникнуть в его голове в этот момент — он был слишком удивлен. Если он и мог что-либо произнести, то, скорее всего, это было бы что-то вроде:
