Дэвид Томпсон - Король горы
— Вместо того чтобы в потолок плевать, время попусту тратить, начни-ка делом заниматься, — сказал Браун. — Таттл тебя по головке не погладит.
— Не лезь не в свое дело, — огрызнулся Натаниэль.
— Хочешь совет? Ешь чернослив. Говорят, он хорошо помогает от нервов.
Натаниэль пропустил мимо ушей укол и погрузился в работу. Утренние часы тянулись медленно и скучно, Натаниэлю приходилось то и дело бороться с соблазном поглазеть через окно на улицу, где вовсю кипела жизнь. Он вел пальцем по столбцу цифр, полностью сосредоточившись на поисках ошибки, закравшейся в гроссбух, когда внезапно ощутил, что кто-то стоит над ним и наблюдает. Вздрогнув, Натаниэль поднял голову.
— Я смотрю, ты стараешься, — одобрительно сказал Таттл-старший. — Нашел ошибку в счетах Корбена?
— Еще нет, сэр.
— Хм. Ну ладно, через полчаса можешь сделать перерыв.
— Спасибо.
Таттл собрался было уйти, но помедлил и сунул руку в карман длиннополого пальто:
— О, пока не забыл. Еще кое-что.
— Да, сэр?
— На каком основании вам доставляют почту сюда, в контору, а не в дом вашего отца?
— Сэр? — удивился Натаниэль. Вопрос его озадачил.
— Это письмо пришло еще два дня назад, в понедельник. Я забыл о нем, и оно затерялось в бумагах у меня на столе.
— Кому могло прийти в голову послать сюда письмо? — вслух подумал Натаниэль.
— Это у вас спросить надо, — ответил Таттл и протянул ему конверт.
Натаниэль изучил корявую надпись с лицевой стороны конверта. Удивление и радость отразились на лице, когда он разобрал имя и адрес отправителя.
Изекиэль Кинг. Форт Ливенворт.
— Полагаю, ваш родственник? — осведомился Таттл, очевидно обратив внимание на фамилию.
— Дядя, — подтвердил Натаниэль. — Мы от него ничего не получали уже лет восемь или девять.
— И почему же он пишет вам, а не вашему отцу?
— Даже не представляю.
— Ну что ж, будьте любезны уведомить его, что моя политика — не допускать личной переписки служащих через организацию. Но в данном случае я, пожалуй, сделаю исключение и отдам вам письмо.
— Спасибо, сэр.
— Прочитать его вы сможете в свободное от работы время.
— Разумеется.
Таттл надменно, кивнул и направился в свой кабинет — святилище, порог которого служащим дозволялось переступать только в исключительных случаях.
Натаниэль положил письмо в ящик стола и возобновил работу. Но мысли метались в голове, и он не мог сосредоточиться на цифрах. Натаниэль пытался угадать, что скрывается за неожиданным письмом от дяди. Как поражен будет отец, когда Натаниэль сообщит ему новость! Сгорая от любопытства, Натаниэль считал секунды, и следующие тридцать минут тянулись едва ли не дольше всех предыдущих часов, вместе взятых. Когда Таттл объявил, что разрешает сделать перерыв, Натаниэль облегченно заулыбался. Дрожащими от волнения пальцами он вскрыл конверт и расправил на столе две исписанные неразборчивым почерком страницы. Снедаемый нетерпением, Натаниэль принялся читать:
«Дорогой Нат!
Не сомневаюсь, что ты удивишься моему письму. Так много миль и лет пролегло между нами, но надеюсь, ты еще помнишь своего старого дядюшку Зика, который таскал тебя, маленького, на закорках и водил гулять в парк на Хадсон-Ривер.
Я посылаю письмо в фирму, где ты работаешь, а не на адрес моего брата. Тетя Марта написала мне про твою работу в январе прошлого года. Не хочу, чтобы Том знал, что я тебе пишу, поэтому ты уж не говори ему, а то между нами снова пробежит черная кошка. Твой отец никогда не понимал, зачем я поехал на Дикий Запад.
В мае я буду в Сент-Луисе. Приезжай. Я нашел величайшее сокровище в мире. Хочу успеть поделиться им с тобой, пока еще жив. Ты всегда был моим самым любимым племянником.
Если решишь приехать, будь четвертого мая в гостинице „Шато-хаус». Ты меня узнаешь — я буду в красном».
Дойдя до последних строчек письма, Натаниэль подскочил от изумления. Он перечитывал их снова и снова, ошарашенный тем, что дяде пришла в голову столь дикая мысль. Просить его приехать в Сент-Луис, последний оплот цивилизации на самом краю освоенных земель! Отец, мама и оба брата все тут, в Нью-Йорке; сам он никогда не ездил дальше штата Филадельфия; как многообещающему молодому бухгалтеру, ему надо думать о карьере! В голову Натаниэлю приходило все больше и больше возражений. Подумал он о своей возлюбленной, Аделине, на которой планировал со временем жениться.
И вот на тебе — такое безумие со стороны дяди Зика!
Натаниэль был ошеломлен. Он опустился на стул и пробормотал:
— В Сент-Луис? Какого…
— Эй, чего это ты? — послышался голос из-за соседнего стола.
Обернувшись, Натаниэль хмуро посмотрел на Мэтью Брауна, который только что одним махом отправил в рот очередной толстенный бутерброд и сейчас пытался его прожевать.
— Ничего.
— Но я отчетливо слышал… ты сказал… «Сент-Луис», — жуя, ответил Браун. Изо рта у него свисала шкурка от колбасы.
— Тебе показалось, — возразил Натаниэль.
Он сложил письмо, сунул его обратно в конверт и спрятал в карман.
— Ты собираешься посетить Сент-Луис? — осведомился Браун.
— Нет.
— Если поедешь, ты точно не в своем уме.
Задетый, Натаниэль уставился в лицо сослуживцу:
— Почему это?
— Только сумасшедший бросит цивилизованный Нью-Йорк и отправится в этот дикий Сент-Луис. Это же настоящая глухомань, медвежий угол!
— У Нью-Йорка тоже есть недостатки. — Натаниэль сказал это, просто чтобы возразить, хотя в душе был согласен с Брауном.
— Да? Это какие? Заторы на улицах, карманники, сажа, летящая в глаза зимой, когда в каждом доме горят камины? Эти мелкие неудобства ничто по сравнению с огромными преимуществами, которыми мы пользуемся, живя в величайшем городе Америки, да что там — всего мира!
— Ну, с миром ты преувеличиваешь.
— Неужели? Нью-Йорк — самый большой город в Соединенных Штатах. Ты знаешь, что в нашем городе сто двадцать пять тысяч жителей? А в штате Нью-Йорк живет больше одной десятой населения страны!
Натаниэль посмотрел через окно на толпу прохожих и подумал, что представить это не так уж и сложно.
— Нью-Йорк может дать так много, — продолжил Браун, все еще с набитым ртом, — опера, музеи, балет. Нашей театральной культуре завидует весь просвещенный мир. Наши газеты везде нарасхват, «Нью-Йорк ивнинг пост», которую выпускает Уильям Кален Брайант, читает сам президент! Наши университеты славятся по всей стране! Посмотри правде в глаза, Нат. Нью-Йорк — культурная столица Америки!
Высокомерие, с которым Браун излагал свои убеждения, покоробило Натаниэля, — он сам не мог понять почему.
