Луис Ламур - Горящие холмы
Через несколько минут, Бен Хиндеман поднялся и пошел к выходу. Остановившись у двери, с мрачным сарказмом он заметил:
— Коли ты собираешься остаться здесь, Джек, не маячь в окнах, а то если Джордан увидит, он уже никогда не вернется.
Саттон раздраженно отодвинулся.
Марии Кристине казалось, что в эту ночь Джордан не придет. Завтра? Она будет ждать и завтра. А потом она должна будет уйти отсюда.
Внезапно Мария Кристина пришла в себя. Она верит в него! А она не настолько глупа, чтобы слушать сказки какого-то ковбоя. Нет, не может быть, что она в него влюбилась. Она еще никогда по-настоящему не влюблялась в гринго. Но как никто он увлек ее, а его руки… она спешно отбросила от себя эти мысли и вновь принялась за уборку.
У нее за спиной сидел Джек Саттон, засунув обе руки за ремень, он наблюдал, как девушка двигалась по комнате, как обольстительно ее платье обрисовывает бедра, он смотрел, как двигаются ее плечи.
— Ну ты, — сказал он, — держись меня и будешь сильной и могущественной, кончай с ним свои шашни!
Когда Мария Кристина повернулась к нему, в ее глазах светилась насмешка.
— Значит, тебе не нравятся мои шашни, не так ли? Думаешь, ты крутой! Думаешь, ты мне нравишься! Ба, да ты ничтожество! Ты зверь! Да какая женщина захочет тебя? У тебя на уме, только бы что-нибудь украсть, да кого-нибудь убить!
Оттолкнув стул, Саттон бросился к ней и ударил открытой ладонью по губам. Звук был как от револьверного выстрела. Когда он замахнулся для нового удара, девушка схватила кухонный нож.
Но прежде, чем она воспользовалась им, в дверь влетел Бен Хиндеман.
— Ну хватит! — взревел он. — Какого черта, Джек! Оставь девчонку в покое!
Саттон остановился, его лицо побелело от злости. Он повернулся к Хиндеману, его пальцы тряслись, а лицо выражало жажду убийства.
— Не стоит говорить со мной таким тоном, Бен! Однажды я убью тебя!
Бен Хиндеман пожевал окурок.
— Ладно, ты это произнес, Джек. В любое время. — И резко ткнул большим пальцем в сторону двери. — А теперь убирайся, избавь ее от своего присутствия. Сейчас не время позволять тебе волочиться за юбкой. Мы охотимся за человеком.
Джек Саттон медленно сосчитал до девяти и прошел мимо Хиндемана к двери. В Бене было что-то, что заставило его подчиниться. Он смотрел Джеку прямо в глаза, не переставая жевать табак. Точно также он смотрел, когда клеймил скот или покупал мешок муки.
— Забудь об этом, Бен. Она хотела пощекотать меня ножичком.
Хиндеман взглянул на нож, который сжимала Мария Кристина.
— Да, — сухо сказал он. — Я вижу, она могла.
Хиндеман вышел, а Саттон задержался у двери.
— Не важно что с Джорданом, ты-то все еще здесь. После того как с ним будет покончено, больше никто о тебе не позаботится. А когда я закончу с тобой, заботиться и подавно будет не о ком.
Мария Кристина опустила нож.
— Я убью тебя, — спокойно произнесла она. — Тебя я убью в первую очередь.
Постепенно день сходил на нет, мужчины в ожидании вглядывались в очертания холмов сквозь волны жара; высоко в небе высматривал свою добычу и канюк. Не было ни звука, ни движения. Горячий воздух скапливался в каньоне, было знойно, дышать было тяжело. Джек Саттон злобно выругался и вытер шею.
Бак Бэйлесс сидел в тени, прислонившись к сараю, и бросал камешки в задыхающуюся в атом горячем, тяжелом воздухе ящерицу.
— Будет дождь, — сказал Лантц. — Такая погода — к дождю.
Укрывшись от постороннего взгляда, они прятались в тени. Никто из них не обсуждал, когда Джордан надумает вернуться. Бак Бэйлесс размышлял над словами Лантца, что они могли бы взять Джордана, когда он вернется. Бэйлессу вспомнилась их первая стычка с Джорданом.
Размышлять о Трэйсе Джордане было неприятно. Это был ожесточенный человек, который будет драться как загнанный в угол зверь.
С боку пододвинулся Джо Саттон.
— Ребята сидят без дела, — прошептал он Бэйлессу, — они выдохлись, как и Джек с Мортом.
Бак Бэйлесс думал о том же, но не собирался распространяться об этом. Пусть Бен держит Джека в узде. Он не собирается принимать в этом участие. Но теперь он был уверен, то что говорил Джордан, правда, табун лошадей действительно был угнан.
— Они гонятся не за тем человеком, — сказал он.
Бэйлессу не нравилось скакать по этим горячим неприветливым холмам, по этим застывшим, как языки пламени, скалам. На мгновение на них упала тень плывущего в небе облачка. А дождь возможен. Что-то поздновато.
— Пивка бы, — раздраженно сказал он. — Как мне все это надоело.
Джек Саттон промолчал. Он уловил последнюю фразу. Чем быстрее у всех будет такое настроение, тем лучше. Ему так хочется остаться с мексиканочкой наедине. Вот тогда он ей покажет. Он много чего ей покажет.
В самой густой тени неподвижно сидел Лантц. Он всегда точно знал, где тень самая густая и дольше всего держится. Время от времени он поглядывал на Джека Саттона, прекрасно зная, что у него на уме.
Ужин был превосходен. Хиндеман откинулся от стола, но вставать не стал. Джек попытался потянуть время и дождаться, пока он уйдет, но потом сдался. Никто не посмел выпроваживать Бена. Он сидел, казалось не обращая ни на что внимания, неподвижный как скала. Джек разозлился, но пришлось сдаться.
Бен сделал самокрутку и прикурил. Он никогда не умел обходиться с женщинами. Он даже не понимал свою жену, с которой счастливо жил уже не один год. Но есть женщины, которые на голову выше любого мужчины. Некоторых можно запугать. С некоторыми можно найти взаимопонимание через их семьи. А как быть с этой?
Он сомневался, что ему удастся, но собирался попробовать. Бен Хиндеман относился к людям, которые, раз поставив себе цель, не останавливаются, пока любыми путями не достигнут ее. Это явилось одной из причин, заставившей Джека Саттона отступить. Бена не испугать, он мог бы пойти и на убийство.
— Ты любишь этого парня, Джордана? — внезапно спросил Бен. I
— А почему ты спрашиваешь?
— Точно не знаю. Любопытно, наверное. Ты много для него сделала.
— Сделала? Он умирал… а я спасла его. Я сделала это для тебя. Я сделала это для всех.
— Возможно это так. Ты больше чем женщина.
Бен покрутил эти мысли у себя в уме, пытаясь отыскать зацепку.
— Нас ты не жалуешь, не так ли?
— Любить вас? — девушка пожала плечами; ее брови поползли вверх. — Вы убили моего отца. Теперь вы пытаетесь выгнать нас отсюда. Это наша земля.
— Все можно изменить, — медленно начал он. — Можно дать вам еще земли. Старик умер, защищая овец. Я в этом не участвовал. — Он посмотрел на нее. — Я мог бы сделать ставку на тебя. Остальные увели овец. У тебя достаточно большая семья, чтобы справиться со стадом. Хотя шансов на то, что все получится пятьдесят на пятьдесят, нет.
