Луис Ламур - Горящие холмы
И еще оставалась Мария Кристина…
Впервые за много дней, он ел горячую пищу, сидел у огня, подбрасывая сухие листья, которые не давали дыма. Наконец-то можно отдохнуть. Трудно даже себе представить, что эти бандиты могут сделать с одинокой девушкой. У нее есть брат, но что может сделать один человек против такой толпы. Трэйс свернул самокрутку и прилег. Не было никаких признаков погони… никаких.
Чуть ниже весело петлял между скал ручеек, какая-то птица поправляла оперение. Вдруг где-то далеко раздался стук удара копыта о камень.
Трэйс Джордан тут же вскочил на ноги, сжимая в руках ружье, пробрался между камнями и занял удобную позицию, откуда была видна тропа. Наступила ночь, тишину которой еще долго не нарушал ни один звук.
Когда Мария Кристина вышла из своей комнаты, Висенте сидел уже за столом. Было довольно странно, что он встал так рано, но, не сказав ни слова, она прошла мимо к огню. Вода уже кипела, и она насыпала кофе.
Висенте наблюдал за ней из-за стола.
— Не выгоняй сегодня овец.
Она повернулась и внимательно посмотрела на брата. В утреннем свете его лицо казалось старше и умиротвореннее. Таким Мария Кристина еще никогда его не видела.
— Я все сделаю.
— Ты? — удивленно спросила она.
— Их надо спасти.
Мария Кристина встала и посмотрела брату прямо в лицо. Солнце еще не взошло, и в комнате, кроме них, больше никого не было. Первое, что ей бросилось в глаза, было ружье, которое висело на спинке стула. На брате был надет также патронташ… патронташ ее отца.
— Думаешь, они придут сюда?
— Обязательно придут.
Она отвернулась и начала жарить яичницу, пытаясь собраться с мыслями. Висенте изменился. Он стал мужчиной. Мария Кристина снова посмотрела на него, удивляясь произошедшим в нем переменам, и поняла, что никогда его не понимала.
— Я отгоню овец в ущелье. Там они не будут их искать.
Так вот чего брат хочет избежать. Время пришло, места для страха у него не осталось. Ее охватил стыд, стало стыдно, что она сомневалась в нем, стыдно за свою ошибку.
В его тонком лице чувствовалась спокойная решимость, и она поняла, что он никогда не боялся, а лишь пытался избежать поражения и уничтожения Чаверо, если они начнут борьбу.
— Висенте.
Она произнесла его имя, как будто прося прощения и одновременно пытаясь убедить его, что она делала все правильно.
— Он хороший человек. Я не могла оставить его умирать.
Брат взял яичницу со сковородки и теплую маисовую лепешку, которая лежала на тарелке.
— Если у тебя появился мужчина, для меня это вполне достаточная причина.
Мария Кристина отвернулась к огню, смирившись с его спокойствием и благородством. Он отгонит овец в ущелье. Да, без сомнения, это самое лучшее место. Не похоже, чтобы люди Саттона зарились на овец, но как известно, с глаз долой — из сердца вон. Чаверо могут построить еще один дом, но овцы, это все что у них есть.
— Возьми остальных.
— А ты?
— Я хочу, чтобы они ушли. Я тоже уйду. Меня не будет, и они пойдут за тобой.
— Ты моя сестра. Я останусь.
— Иди… я смогу их задержать.
Висенте заколебался. Да, остальным он будет нужен. Хуанито еще ребенок, а без него, Висенте, или Марии Кристины, его мать будет беспомощна. А что касается его жены, Розы… она хорошая женщина, но также беспомощна.
А Мария Кристина уже давала отпор мужчинам. И на этот раз у нее может получиться, тогда как, если он будет на ее месте, случится непоправимое.
Солнце еще не взошло, когда девушка увидела, что ее родные уходят. Хуанито шел впереди стада, затем шла мать, Роза погоняла осликов, на которых погрузила все самое необходимое, Висенте держал ружье наготове и сегодня утром, впервые, надел кобуру. Он шел выпрямившись, а в глазах светилась гордость. Он был спокоен.
— Когда сможешь… приходи, — сказал он на прощание.
— Обязательно приду, Висенте.
Они посмотрели друг на друга, слез не было. Перед ней стоял ее брат, которого она презирала и любила, теперь его никто и никогда не будет презирать. Они никогда не плакались друг другу в жилетку, не будет этого и теперь.
— Висенте… да поможет тебе Господь.
Внезапно Висенте повернулся и поймал лошадь за узду. На мгновенье замер, повернувшись к ней спиной, затем легко и непринужденно вскочил в седло с грацией, которой она за ним не замечала.
Брат уселся и повернул лошадь к ней.
— Ты… ты придешь к нам или пойдешь к нему?
— Он ушел. — После этих слов в душе появилась странная пустота. — Он ушел.
— Он вернется. Разве он дурак, чтобы покинуть такую женщину?
Когда брат уезжал, она провожала его глазами: его куртка была дырявой, сапоги поношенными и старыми, но он был настоящим мужчиной. Их отец гордился бы им.
Мария Кристина неподвижно стояла в пустом дворе и следила за ними, пока они не скрылись из вида. В последний момент, когда они достигли перевала, Висенте на прощание махнул рукой. Затем лохматый пони перешел на другую сторону холма и скрылся.
Изнутри дом выглядел пустым и покинутым. Она взяла веник и принялась подметать. Отвлечься от мыслей… сейчас это главная задача. Думать не о чем. Оставалось только ждать.
Что она наделала? Разрушила всю их жизнь из-за какого-то незнакомого гринго. Человек, который ничего для нее не значил и которого она едва ли еще увидит? Она вспоминала необыкновенную силу его рук, его неожиданную доброту… Какой же она была дурой!
Он же бродяга, человек неразборчивый в средствах, ганфайтер. А что ей сказал? Она присоединится к нему, или он вернется. Но присоединиться к нему — значит привести их прямо к его укрытию, а как он вернется, если для него это означает неминуемую смерть? Ну и ладно. Что сделано, то сделано и точка.
Мария Кристина мыла посуду, оставленную после завтрака, когда услышала, что они идут. Девушка пошла их встречать, на ходу вытирая руки о фартук.
Их было девять человек. У них был раздраженный вид, одежда вся в грязи, от того что они спали на земле и много времени проводили в седле. Среди них был Морт Бэйлесс, о нем ходили легенды, Джо Саттон, Джек Саттон. Но не было ни одного дружеского лица. От недосыпания у Джека Саттона посерело лицо. Рядом с ним Бен Хиндеман выглядел как всегда флегматичным и собранным. Казалось, этот человек из железа, перед которым остальные должны склониться или быть раздавленными.
— Куда он ушел? — Хиндеман задал вопрос, сворачивая -самокрутку.
— Понятия не имею.
Мексиканка даже не пыталась с ним заигрывать. Может, она и не сможет победить, но разговаривать будет гордо.
— Он вернется?
Девушка пожала плечами.
— Вернется?.. Зачем ему возвращаться?
Воцарилась тишина, которую нарушил Джо Саттон:
