Луис Ламур - Одинокие мужчины
— Я иду вниз. Подберусь поближе и послушаю, что там творится.
Рокка уставился на меня.
— Ты сошел с ума. Апачи услышат, а собаки учуют тебя.
— Возможно. Но дождь — в помощь.
— Ладно, — сказал он, — идем вместе.
Затея наша была дерзкой, но в жилах Рокки текла кровь апачей, а это что-нибудь да значило.
Мы, где ползком, где скользя, начали спускаться с горы, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться, и снова двигались дальше. «Мы дураки», — сказал я себе. Ведь то, что мы делаем, сущее безумие. Но я должен был во что бы то ни стало найти Орри, хотя уже одно наше присутствие здесь таило в себе смертельную опасность для нас… и для мальчика.
Под проливным дождем мы подползли к стоянке. Рокка бросился к одному вигваму, я — к другому и, сгибаясь под тугими струями ливня, прислушался. Но не услышал ничего, кроме тихого бормотания индейцев и потрескивания костра. Я двинулся было к следующему вигваму, но увидел предостерегающий жест Рокки и остановился, держа винтовку под дождевиком дулом вниз. Наконец Тампико кивнул мне и тоже ринулся к ближайшему вигваму. Мы уже почти отчаялись найти детей. Может быть, их вообще здесь не было?
Вдруг Рокка подал знак, и я поспешил к нему. В вигваме слышны были тихие голоса индейцев, а потом отчетливо зазвучал детский голос.
Я схватил Рокку за плечо:
— Прикрой меня, — и, откинув полог, шагнул внутрь.
Пару секунд я ничего не различал, хотя, ступая в вигвам, прикрыл глаза. Затем в красноватом свете костра увидел, как поднимается на ноги испуганный воин. На куче шкур в углу сидели три белых ребенка.
В другом углу женщина прижимала к груди младенца. Она смотрела на меня без злобы и страха, видно, приняла случившееся как нечто неизбежное.
— Не кричать! — сказал я на языке апачей. Затем, на всякий случай, повторил то же по-испански.
Тем временем индеец опамятовался и бросился на меня. Я ударил его прикладом винчестера, и он без чувств рухнул наземь.
— Все, — сказал я детям, — вы едете домой. Накиньте на себя шкуры и выходите.
Повернувшись к индианке, которая даже не шелохнулась при этом, я спокойно сказал по-испански:
— Я не намерен никому причинять зла. Мне нужно лишь забрать детей.
Она молча смотрела, как ребятишки подбежали ко мне. Среди них была одна девочка. Я махнул рукой, и они выскочили из вигвама. Я последовал за ними.
Тампико Рокка уже вел ребятишек вверх по поросшему кустарником склону. Сам он следовал за ними, пятясь задом и держа вигвамы под прицелом. Я почти добежал до подножия склона, когда из вигвама, откуда мы забрали детей, выскочил индеец с окровавленной головой.
Он пошатнулся, но удержался на ногах и начал дико озираться по сторонам. Попытался что-то крикнуть, но поперхнулся, однако в следующую минуту все-таки исторгнул отчаянный вопль, одновременно вскидывая винтовку. Рокка пристрелил его.
Дети тем временем шустро взбирались по крутому склону.
Пятясь за ними, я ждал, пока из вигвамов выскочат индейцы, и открыл огонь.
Один индеец крутанулся и выронил винтовку, второй заорал и бросился за мной. Я подпустил его поближе и выстрелил в другого, который уже наводил на меня свой винчестер. Индеец зашатался, упал, но тотчас же стал подниматься.
У бегущего ко мне индейца в руках блеснул нож, он уже готов был броситься на меня. Я перехватил винтовку и с размаху ударил его в живот. Он испустил сдавленный крик, скорчился, а я, цепляясь за кусты, стал проворно взбираться вверх по скользкому склону.
Сверху загремели частые выстрелы: наши друзья открыли огонь по индейцам.
Мы карабкались вверх, скользя по размокшей земле, и снова карабкались, пока, наконец, не добрались до края обрыва. Девочка упала, я подхватил ее на руки и побежал вслед за Роккой. Джон Джей и Испанец все еще вели огонь по преследователям.
Добежав до лагеря, мы усадили детей, вскочили в седла и помчались прочь сквозь сплошную стену дождя.
Проскакав галопом до крутого спуска, мы натянули поводья и в нерешительности остановились. Вершины гор окутаны тучами, за плотным водяным потоком, низвергавшимся с небес, не видно ничего впереди. То и дело слышались раскаты грома, впечатление было такое, словно мы находимся внутри громадного барабана. Мы нырнули в сосновый лес, проскакали сотню ярдов, затем замедлили бег и стали медленно спускаться по скользкому крутому склону.
Лошадь Баттлза поскользнулась и упала, выбросив его из седла, но животное оказалось с характером — она поднялась на ноги, и Баттлз снова вскочил в седло.
Времени положить черный камень в условленном месте на скале у меня не было. В любом случае Гарри не увидел бы его из-за дождя.
Я без конца оглядывался назад, опасаясь, что индейцы вот-вот нагонят нас. Ливень, видимо, заглушил звуки выстрелов, так что на соседних стоянках могли их не слышать. Мы ненадолго остановились перевести дух под деревьями, и я поудобнее усадил ехавшую со мной девочку.
— У индейцев были еще дети? — спросил я. — Белые дети?
— Нет, — ответила девочка. Ее глаза сияли, она была скорее взволнована, чем испугана.
— Кто из них Орри Сэкетт?
Она с недоумением посмотрела на меня.
— Никто. Эти двое — сыновья Крида. Я ни разу не слышала о мальчике по имени Орри.
Внутри у меня все перевернулось.
— Тамп, — заорал я, — моего племянника здесь нет!
— Знаю, — ответил он. — Его вообще нет в здешних краях. Этих детей апачи украли во время последнего набега. Больше они никого не похитили.
— Это невозможно!
— Давайте лучше продолжим путь, — сказал Испанец. — Сейчас не время разводить разговоры.
Мы двинулись дальше, понимая, что не имеем права ни медлить, ни возвращаться назад. В горах сейчас полным-полно апачей, и, если мы выберемся отсюда живыми, нам несказанно повезет. В этом мы отдавали себе отчет, еще отправляясь в экспедицию.
Лошади поскальзывались, карабкаясь вверх и вниз по размокшей от дождя почве, мокрые ветки хлестали по лицу, — сущий кошмар!
Наконец мы добрались до того места, откуда была видна первая стоянка, и я передал девочку Баттлзу.
— Мне надо забрать того мальчишку, Гарри, — пояснил я.
— Не будь дураком. У тебя нет ни единого шанса.
— Поезжайте, я обещал ему.
Все трое уставились на меня — трое крутых, жестких парней, у которых не было ни семьи, ни дома, ничего, что можно было бы назвать своим, кроме оружия и седла. Никто из них теперь не мог помочь мне, потому что рядом с каждым из них сидел ребенок, о котором нужно было заботиться.
— Бегите, — сказал я, — это моя игра.
— Удачи! — крикнул Испанец, и они ускакали.
Я некоторое время смотрел им вслед, потом развернул коня в сторону скалы, нависавшей над индейской стоянкой. Откуда-то издалека до меня долетел крик и звук выстрела, но я все-таки спустился к тому месту, где встретил мальчика.
