Лэрри Макмуртри - Дороги на Ларедо
— Черт бы побрал эти билеты и тебя вместе с ними! Ты уволен! Чтоб духу твоего не было на моей железной дороге! — приказал полковник Терри.
16
В Сан-Антонио Лорена сделала остановку на один день, чтобы показать Терезу глазному доктору. Начальник станции в Ларедо заметил, что девочка была слепой, и назвал Лорене фамилию доктора в Сан-Антонио, который помогал людям с плохим зрением. Сестра его жены, страдающая близорукостью, побывала у него, и он выписал ей отличные очки. До этого она путала сахар с солью, и муж даже собирался бросить ее из-за этого.
Глазной доктор был очень старый. Звали его Ли.
— Я не родственник генералу, — сказал он Лорене, пока кипятил свой инструмент, перед тем как обследовать Терезу. — Люди думают, что я родственник генералу, но я не его родственник, — повторил он, пока остывал инструмент.
Тереза держала в руках своего петушка — врач разрешил ей это.
— Какой на самом деле вред от петуха, если только он не клюется? — заметил старый доктор.
Закончив обследование, доктор Ли отвел Лорену в сторону и сказал, что слепота Терезы неизлечима. Лорена возвращалась на поезд с тяжелым сердцем. Но у Терезы был в руках ее петушок, и она казалась счастливой.
17
К северу от Форт-Уэрта случилась задержка. Какой-то старик переезжал через линию на фургоне, полном свиней, и не услышал подходившего поезда по причине своей глухоты. Налетевший поезд сбил насмерть старика и раскидал свиней. Одно из колес фургона застряло под локомотивом вместе с отдавшей концы свиноматкой. Чтобы извлечь их оттуда, потребовалось немало времени. На станции в Сан-Антонио Лорена потратила немного денег Гуднайта и купила книгу мистера Харди. Она читала ее во время вынужденной остановки.
— Она о девочке по имени Тэсс,[8] — сказала она Пи Аю, когда тот поинтересовался, что за книга.
— Надеюсь, она не была слепой, как наша Тэсси, — заметил Пи Ай.
18
Калл смотрел из окна поезда на раскинувшуюся вокруг равнину, покрытую густым ковром травы. Тереза что-то тихо говорила ему, пытаясь вовлечь в разговор, но он не мог выдавить из себя ни слова. Зимой, наверное, выпало много дождей, поэтому трава была такой обильной. Это будет хороший год для скотоводов.
Капитан не представлял, что он будет делать в предстоящие годы. Придется жить, но уже перестав быть тем, кем он был. Он чувствовал, что оставил себя далеко позади, в том месте к западу от Форт-Стоктона, где был ранен много недель назад. Тогда он оседлал коня, как в любое другое утро, и выехал проверить двух лошадей, как выезжал по утрам тысячи раз за свою жизнь. Он был самим собой, разве что немного скованным да с распухшими пальцами, но самим собой. Выстрелов он почти не слышал и не почувствовал первую пулю. Та пуля и две другие не убили его. Они отделили его от самого себя. Теперь между Вудроу Каллом, сидящим в поезде рядом с Терезой, и тем Вудроу Каллом, который разводил костер на стоянке в то роковое утро и седлал своего коня, проходила трещина или своего рода каньон.
Трещина была бесконечной, каньон глубоким. Ее нельзя преодолеть и снова вернуться к себе. Последние моменты, когда он был самим собой, прошли у него обыденно: он разводил костер, пил кофе, седлал коня.
Затем ранения отделили его от самого себя, от того Калла, которого он мог вспомнить, но которым больше не мог стать. Он никогда больше не будет прежним. Даже если бы ему удалось сохранить руку и ногу, он знал, что все окончилось бы точно так же. С рукой и ногой было бы, безусловно, удобнее, так как он смог бы зарабатывать себе на жизнь и был бы гораздо меньшей обузой для других. Но даже если бы он сохранил руку и ногу, он все равно бы не стал тем Каллом, который разводил костер и седлал коня. Первая пуля отделила его от того человека. Этот человек — тот Калл, — остался далеко позади, на другой стороне каньона времени. С ним нет и никогда не будет возможности воссоединиться.
19
Поезд пришел на маленькую станцию в Куане уже за полночь. Тереза спала. Рафаэль стонал, ему снились дурные сны. Калл кое-как справлялся с костылями, но был так скован после долгого лежания на жесткой полке, что Пи Аю пришлось помогать ему.
Чарлз Гуднайт стоял на платформе. Здесь же была и Клара Аллен. Когда Лорена выглянула из окна и увидела Клару, сердце у нее подпрыгнуло.
— Клара здесь, — сказала она Пи Аю. — Наконец-то мы увидим наших детей!
— О Господи! — вырвалось у него.
Лорена взяла Терезу на руки и не отпускала от себя Рафаэля. Ей не хотелось, чтобы он напугался. В руках он держал козленка, самого маленького.
— Здравствуйте, теперь у нас на два ребенка больше, — проговорила Лорена, помогая Рафаэлю сойти по ступенькам.
— Какой прелестный ребенок! — молвила Клара, подходя ближе, чтобы взглянуть на Терезу в свете станционного окна.
— Вам, наверное, пришлось торопиться, раз вы оказались здесь раньше нас, а мы ведь выезжали из Техаса, — сказала Лорена. Она высвободила руку и обняла Клару. Ей показалось, что Клара сильно постарела и похудела.
Капитану даже с помощью Пи Ая было, трудно спускаться на костылях по ступенькам вагона. Он был смущен тем, что его приходилось встречать и, в частности, Кларе Аллен, которая никогда не любила его. Но она приехала из Небраски, чтобы привезти детей Пи Ая и Лорены. Это была большая услуга с ее стороны, должен был он признать.
— Пи Ай, тебе надо вернуться и взять второго козленка и кур Терезы, — сказала Лорена. — Я не представляю, что Тэсси будет делать, если мы оставим ее петушка.
— Я принесу козленка, — вызвался Гуднайт. Он был рад подвернувшейся возможности помочь. Вид Вудроу Калла потряс его, хотя раненые не были для него в диковинку. Не столько беспокоили отсутствующие конечности Калла, сколько выражение его лица. Правда, на платформе темно. Может быть, при дневном свете он не покажется таким сломленным. — Я не очень ловок с птицами, — замялся он. — Здравствуй, Вудроу.
— Да, здравствуйте, капитан, — спохватилась Клара. — Я заберу кур, Чарли.
— Почему он не умер? — спросила она Гуднайта, когда они оказались в вагоне. Гуднайт уже подхватил козленка и стоял, не зная, что ему делать с курами.
— Я никогда не умел обращаться с птицами, — повторил Гуднайт.
— Я же сказала, что заберу кур, — напомнила Клара, недовольная тем, что он проигнорировал ее вопрос. С Гуднайтом они встретились на станции в Амарилло, куда она с детьми приехала из Омахи. Клара помнила Гуднайта с детства, так как он хорошо знал ее отца. Однажды он был в Небраске и купил у нее десяток лошадей. Она подошла и поздоровалась. Поскольку им предстояло ехать одним и тем же поездом, она надеялась на его помощь с маленькими детьми, но надежды оказались напрасными. От Гуднайта не только трудно было добиться слова, он еще и шарахался от детей, как от диких кошек.
