Игорь Клех - Миграции
Между упомянутыми двумя арками — здание 1960-х годов, не вписывающееся в общий стиль застройки. На первом его этаже был и остается вход на центральную станцию киевского метро «Крещатик», с замечательным плиточным панно в фойе — сочной абстракционистской вариацией мотивов народного искусства, орнаментальных и колористических. Когда-то моднейшее место — с мюзик-холлом и рестораном «Метро» (теперь с Макдоналдсом и «Эльдорадо»). Фарцовщики — в баре, богема — в стекляшке по соседству…
На слова «Крещатик», «Киев» нанизаны такие разные города и улицы, что только диву даешься. Где все эти крещатицкие иллюзионы, советские вареничные и кинотеатры? Где магазины поставщика двора ЕИВ (Его Императорского Величества) Брабеца, изготовлявшего, среди прочего, сейфы с самострелами от взломщиков и пищеизмельчители для беззубых? Кому что-то говорит сегодня имя Павла Германа, которого комиссары свозили в 1920 году на военный аэродром, и он сочинил для них текст «Авиамарша» («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»), а затем написал романс «Только раз бывают в жизни встречи» и «Кирпичики», прославившие Клавдию Шульженко? Где друзья-поэты Гумилев и Мандельштам, добывшие в Киеве жен — Аню Горенко и Надю Хазину? Где киевские философы Бердяев, Шестов и Булгаков — почему не на киевских кладбищах? Как и другой Булгаков, нанесший Киев на литературную карту мира? А были еще Скоропадский с Петлюрой, Серж Лифарь. Но не станем множить пустые вопросы. Я хотел только, чтобы читатель ощутил, какой вал времени проносится в каменных берегах Крещатика — и пока он легко вертит вами, как спичкой, вам не ощутить его сокрушительной мощи и скорости.
Чтобы понять Крещатик, стоит сойти с него на углу Майдана и подняться вверх по улице архитектора Городецкого (бывшей Николаевской или Карла Маркса — кому как угодно) — глупо не потратить на это пятнадцать минут. На правом углу внизу находился Елисеевский гастроном, оформленный не так роскошно, как в Петербурге и Москве, но ассортиментом и постановкой дела им не уступавший. Левый угол занимал отель «Континенталь» (то, что осталось от него, «разжаловали» в учебный корпус консерватории/музакадемии). В его номерах останавливался весь цвет русской и советской культуры, не будем тратить времени на перечисление имен. Эта улица более, чем уцелевшие здания на Крещатике, дает сегодня представление о богатстве и даже роскоши этого города до революции. Смотрите на фасады, не пропустите на левой стороне фешенебельный дом № 9 владельца строительной фирмы Гинзбурга. Напротив него сквер с бюветом — таких немало в Киеве, с питьевой артезианской водой для горожан. Улица приходит в тупик, заканчиваясь сквером перед украинским драмтеатром, современником МХТ. В сквере на лавочке сидит с любимой таксой отлитый в бронзе актер этого театра Яковченко — самый поразительный и недооцененный комик украинского кино и театра, запредельным простодушием напоминающий нашего питерского Трофимова. Выпивал, конечно, в исчезнувшей с площади рюмочной. Жил здесь же, рядом с театром.
А над театром нависает здание, ради которого стоило подняться, — легендарный «Дом с химерами» архитектора, чьим именем названа улица. Отлитая из бетона хищная нечисть демонстрировала беспредельные возможности нового строительного материала. Главный фасад здания выходит на улицу Банковскую, но она теперь перерыта и перекрыта. По сообщениям украинских СМИ, новый украинский президент намерен в будущем принимать официальных гостей в «Доме с химерами», а не в Мариинском дворце. Странная фантазия, чтобы не сказать больше.
Воскресный КрещатикУже семь лет по выходным дням с утра и до одиннадцати вечера Крещатик превращается в пешеходную улицу — и это самая старая киевская традиция, насчитывающая больше сотни лет. Даже когда посередке улицы текла клоака, по асфальтовым (с 1820 года!), плиточным и мощеным тротуарам ежедневно совершался киевлянами променад, наподобие описанного Гоголем в Невском проспекте. Бомонд знал, по какой стороне гулять ему, проститутки знали, на которую и в котором часу выходить им, «гранильщики тротуаров» — жиголо, аферисты и бездельники — с них и не сходили. В праздники на Крещатике устраивались всякие развлечения, сооружались качели-карусели — и это тоже давняя киевская традиция, ожившая в наши дни. Особое удовольствие от выходных прогулок по Крещатику получали окраинные жители, принаряжавшиеся по этому случаю в специальные, как правило, светлые платья и костюмы.
Сегодня Крещатик пестр и во все дни недели заполнен новыми окраинными жителями, преимущественно молодежью, и чинными приезжими провинциалами с детьми, приехавшими «отметиться» на главной улице столицы. Ни местного бомонда, ни толп иностранных туристов, увы, на Крещатике вы сегодня не встретите. Сегодня это такой бесплатный луна-парк для малоимущих, желающих недорого развлечься во все дни недели, но особенно по выходным.
Уже с утра в выходные дни он наполняется гуляющими людьми. С полудня начинаются всякие массовые развлечения на огороженных площадках: конкурсы скейтбордистов, брейк-дансистов, велосипедистов и караоке с массовиками-затейниками и диджеями с мегафонами. На каждой площадке своя, достаточно громкая музыка. Гоняют по проезжей части, перестраиваясь, бригады роллеров с длинными флажками и какие-то два балбеса на мотороллере с собственной музыкой — туда-назад. Степенно катаются велорикши, с пассажирами и без (было уже: в 1920-х такие трехколесные «такси» звались циклонетками). Сектанты расставили стулья на проезжей части, негромко проповедуют свое и раздают прохожим печатную продукцию. На бульваре под каштанами не протолкнуться — все тусуются отчаянно. У большинства девчонок не надо больше спрашивать, какого цвета у них трусы. Короче, удовольствие на любителя, и в основном молодого.
После праздникаИз интереса я вышел как-то на Крещатик к концу всех развлечений. Перед одиннадцатью вечера Крещатик стал на глазах пустеть. Разбирались последние площадки, смолкала музыка, перестали бить фонтаны, пошли гурьбой машины. На тротуары, не дожидаясь утра, вышли уборщики. Им на добровольных началах «помогали» многочисленные сборщики пустой посуды с огромными мешками — для них это самое время заработка.
Проводив приятеля, возвращался в гостиницу я уже за полночь. В закрывающемся лотке купил эскимо на палочке, на улице было все еще душно. На Майдане я задержался рядом с уличными музыкантами, которые, расставив аппаратуру, все никак не начинали выступление. Сидящий на стульчике гитарист все что-то говорил в микрофон, тянул — не то ждал чего, не то кокетничал со слушателями. Он был вдвое старше своей аудитории, явно собиравшейся провести эту ночь на Майдане. Наконец он запел. Песню Цоя, в его же манере. Слушать Цоя на Майдане мне совсем не хотелось. «Глобус» был уже закрыт, и я стал спускаться в Трубу, чтобы выйти к гостинице. Переход вымер, но на ступеньках мутузились двое нетрезвых мужчин — не дрались, а именно что хватали один другого за одежду, один порывался уйти, другой удерживал, нащупывая что-то в кармане, возможно нож. Подбежал третий, и двое прижали одного к стенке, тот наконец подал голос: «Вызовите милицию!» Милиция не заставила себя ждать — всем скопом она выводила из закрытого уже метро шестерых молодцев, скованных попарно наручниками. Так что ночная жизнь в Киеве имеется.
