Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы
Мне не хотелось портить отношения с Сатюковым, который относился ко мне с неизменным доверием и уважением. Но иного выхода не было. Мой первый по возвращении в Москву разговор с ним в его кабинете окончился ничем. На мой отказ от его предложения продолжить работу в редакции он прореагировал удивленно и сухо: "Давайте отложим этот разговор на неделю. И подумайте, как следует: ведь вас ждет в "Правде" интересная и творческая работа, вы будете находиться в гуще политических событий. Что может быть интереснее для журналиста-международника?! Подумайте и не торопитесь с вашими планами перехода в Академию наук".
Но менять свои планы я не собирался. В последующие дни я побывал в Институте востоковедения, встретился с Б. Гафуровым и получил его согласие на возвращение на работу в Институт в качестве исполняющего обязанности старшего научного сотрудника отдела Японии (для назначения старшим научным сотрудником требовалось по академическим правилам предварительное присвоение мне Ученым советом звания старшего научного сотрудника). Такая договоренность означала, что я снова поступал под руководство М. И. Лукьяновой, которая по-прежнему продолжала возглавлять отдел Японии. Но меня это нисколько не озадачивало: после длительной работы в Японии мой вес как специалиста стал достаточно велик, чтобы игнорировать капризы этой женщины...
Больше всего меня тяготила предстоявшая вторая беседа с Сатюковым. Беседа эта состоялась в присутствии Н. Н. Иноземцева, впоследствии ставшего академиком и директором Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), а в тот момент ведавшего в качестве заместителя главного редактора "Правды" освещением в газете вопросов международной жизни. Свой отказ от продолжения работы в "Правде" я вновь мотивировал нежеланием расставаться со своей профессией японоведа и намерением использовать в своей научной работе обретенные в Японии знания политической и государственной жизни этой страны. И в этом меня поддержал Н. Н. Иноземцев, который был знаком с моей прежней научной работой. Беседа кончилась тем, что Сатюков пошел мне навстречу. "Ну что же,- сказал он суховато.- Пусть будет по-вашему. Вы, как я вижу, человек упрямый, а упрямство - это еще не упорство. Ну да ладно... Примем поэтому такое решение: вы переходите на работу в Институт востоковедения, но остаетесь в "Правде" в качестве внештатного корреспондента. Время от времени мы будем привлекать вас к написанию тех или иных материалов по Японии. Согласны?" Естественно, я с радостью согласился. А несколько дней спустя было принято решение редколлегии "Правды" о вынесении мне благодарности в связи с завершением работы в редакции и переходом на работу в Институт народов Азии (в то время Институт востоковедения АН СССР стал именоваться таким образом) Академии наук СССР и о зачислении меня на должность внештатного корреспондента газеты "Правда". Так вполне благополучно завершился один из самых ответственных, напряженных и интересных этапов моей японоведческой работы.
Часть III
ПЕРИОД ВОЗРАСТАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО
ИНТЕРЕСА К ЯПОНИИ
(1962-1973)
Глава 1
В ГУЩЕ НАУЧНОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
ИНСТИТУТА НАРОДОВ АЗИИ АН СССР
Японоведы ИНА в начале 60-х годов
По возвращении в институт я не нашел больших перемен в его научной и общественной жизни. Институт располагался в том же здании в Армянском переулке. Только вывеска при входе была другая. Называлось теперь наше научное учреждение не Институтом востоковедения АН СССР, а Институтом народов Азии АН СССР. Прежним остался основной костяк ведущих творческих работников института, хотя общий штат сотрудников увеличился в три раза. Их численность только в Москве, не считая Ленинградского филиала, достигла к тому времени 600 человек. Институт стал самым большим по количеству работающих в нем людей гуманитарным академическим учреждением. Гафуров принял на работу за минувшие пять лет много молодых специалистов, только что окончивших высшие учебные заведения, а кроме того, привел за собой в стены института большую группу востоковедов из Средней Азии, оказав им помощь в получении прописки и жилплощади в Москве.
Не нашел я больших перемен и в научной жизни отдела Японии. По-прежнему, как и пять лет тому назад, его возглавляла М. И. Лукьянова. Отдел покинули, правда, несколько женщин, либо заведомо непригодных для научной работы, либо вступивших в конфликт с Лукьяновой. Покинули институт М. Ф. Кирпша, К. Ф. Перцева, А. Б. Козоровицкая, И. Я. Бурлингас. Ушел из института и А. И. Ваганов. Не было уже в отделе А. Л. Гальперина, скоропостижно скончавшегося в зале заседаний Международного конгресса востоковедов, проходившего в Москве в 1960 году.
Зато в отделе появилось несколько новых научных сотрудников. Это были в основном люди старшего возраста - выходцы из военных учреждений: С. Т. Мажоров, А. Т. Мельников, А. В. Комаров и бывший преподаватель МИВ М. Г. Фетисова. Звезд с неба они не хватали, но проявляли примерное трудолюбие и дисциплинированность. Весомой стала в отделе роль бывших аспирантов В. А. Власова и С. Б. Маркарьян, защитивших кандидатские диссертации и углубившихся в экономическую тематику. Власов занимался промышленным производством, а Маркарьян - сельским хозяйством. Новый сотрудник М. В. Сутягина изучала роль японских монополий в деловой жизни Японии, а пришедшей в отдел после работы в советском торгпредстве Японии И. А. Ильиной было поручено наблюдение за экономической экспансией Японии в Азии. Интенсивную и плодотворную работу по изучению процессов, происходивших в общественной жизни послевоенной Японии, продолжали П. П. Топеха, Г. И. Подпалова и В. А. Попов. Историю Японии с древнейших времен до наших дней в популярном изложении начал писать в то время многоопытный ветеран науки и журналистики Х. Т. Эйдус. Вопросами развития в довоенной Японии марксистской мысли занимался аспирант К. А. Гамазков. Свои изыскания в области японской культуры и филологии продолжали в отделе две энергичные женщины сравнительно молодого возраста: Л. Д. Гришелева и Н. И. Чегодарь. Переводами древних письменных памятников на русский язык и комментариями к ним занимался К. А. Попов.
Едва ли не все сотрудники отдела участвовали параллельно в подготовке коллективного труда - справочника "Современная Япония". К участию в написании справочника было привлечено также довольно много внештатных авторов - работников практических учреждений.
В целом, однако, в тематике работы отдела Японии ощущалось немало крупных пробелов. Никем не затрагивались в то время, в частности, проблемы внешней политики Японии и советско-японских отношений. Руководство отделом оправдывало это тем, что этими проблемами в те годы занимались такие академические учреждения как Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), Институт Китая, а также подведомственный министерству внешней торговли Научно-исследовательский конъюнктурный институт (НИКИ). Да так оно и было: в каждом из упомянутых научных центров сложились к тому времени группы японоведов, главным образом экономистов и политологов, занимавшихся разработкой ряда проблем экономики и внешней политики Японии, а также изучением состояния советско-японских экономических отношений. В ИМЭМО такую группу экономистов в 60-х годах возглавлял Я. А. Певзнер. В НИКИ значительный вклад в изучение советско-японских экономических связей, а также торговой экспансии японских монополий стали вносить такие компетентные специалисты как П. Д. Долгоруков и С. К. Игнатущенко.
