Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке
Дожди и желание определить географическое положение этого места задержали нас до понедельника, 10-го числа. Я установил только широту (9°53 ю. ш.) и после трехдневного, довольно тяжелого путешествия среди высокой травы, достиг Кассандже, самой дальней португальской станции внутри страны в Западной Африке. Мы переправились через несколько красивых небольших потоков, впадающих в р. Кванго. Трава все время была на 2 фута [60 см] выше наших голов и не давала нам видеть окружающую местность, а иногда нависала над тропинкой. Каждое утро один бок у нас промокал от росы, а когда шел дождь, я целый день был весь мокрым. По состоянию моей одежды я приехал к нашим союзникам португальцам совершенно опустившимся. Первый джентльмен, которого я встретил в деревне, спросил меня, есть ли у меня паспорт, и сказал, что меня необходимо взять и представить властям. Так как я находился в таком же состоянии духа, в каком находятся лица, совершившие небольшое преступление с целью получить в тюрьме кров и пищу, то я с радостью сопровождал его в дом коменданта, или шефа, синьора де Сильва Рего. Когда я показал этому джентльмену свой паспорт, он учтиво попросил меня отужинать, а так как до этого мы не ели ничего, кроме маниоковой муки, данной нам Чиприано на р. Кванго, то я полагаю, что я показался особенным обжорой всем другим джентльменам, сидящим за столом. Но они, кажется, довольно хорошо понимали мое положение, потому что сами совершили далекие путешествия. Если бы их не было здесь, то я, наверное, сунул бы себе кое-что в карман, чтобы есть ночью, потому что после лихорадки аппетит у меня чрезвычайно возрос, а маниок является одним из тех сортов пищи, которые не создают чувства сытости. Затем капитан Антонио Родригес Невес любезно пригласил меня остановиться в его доме. На следующее утро этот великодушный человек нарядил меня в приличный костюм и во все время пребывания у него обходился со мной так, как будто бы я был его родным братом. Я чувствую глубокую благодарность к нему за его бескорыстную доброту; он позаботился не только о моих нуждах, но бесплатно снабжал пищей также и всех моих заморенных голодом людей.
Деревня Кассандже (произносится Кассандже) состоит из тридцати или сорока домов, принадлежащих торговцам, дома беспорядочно разбросаны на плоском возвышенном месте в великой долине Кванго, или Кассандже. Они устроены из обмазанного плетня и окружены насаждениями маниока, кукурузы и т. д. Позади домов обычно находятся огороды, в которых растут обыкновенные европейские овощи, как картофель, горох, капуста, лук, помидоры и т. д. и т. д. По величине и обилию гуавовых и банановых деревьев можно считать, что они посажены здесь уже много лет назад, когда эта земля была еще во владении туземцев, но ананасы, апельсины и фиги являются недавней попыткой.
Ни у кого из здешних джентльменов нет жены своей национальности. Они обычно приезжают в Африку с тем, чтобы нажить немного денег и возвратиться в Лиссабон. Они редко привозят с собой своих жен и поэтому не могут быть хорошими колонистами. У них обычно бывает здесь семья от туземных женщин. Мне, который хорошо был знаком с глупым предубеждением против цвета кожи, было особенно приятно видеть широту взглядов и благожелательное отношение, проявляемое этими португальцами к людям другого цвета кожи. Здесь чрезвычайно редки такие случаи, которые так обычны на юге, когда люди бросают собственных детей, рожденных туземными женщинами. Они воспитывают и обеспечивают своих детей так же, как в Европе. Чернокожие клерки торговцев непринужденно сидят за одним столом со своими хозяевами.
Из деревни Кассандже мы могли хорошо рассмотреть окружающую страну. Это – слегка холмистая равнина, заросшая травой и местами лесом. Западный край долины Кванго за двадцать миль от него кажется цепью высоких гор. Его называют Тала Мунгонго – «Вот горная цепь». На старой португальской карте, доверяя которой, я составлял план своего пути, он обозначен как Тала Мунгонго, или «замок из скал», и в этом месте на карте указано начало Коанзы; но здесь я получил достоверные сведения о том, что Коанза начиналась около Биге далеко на юго-запад от этого места и что мы не увидим этой реки раньше, чем достигнем Пунго Андонго. Замечательно, что более точные сведения об этой стране не были опубликованы. Капитан Невес и другие имели правильные представления о направлении рек и откровенно делились своими знаниями, и все-таки около этого же времени в Европу были посланы из Англии карты, на которых Кванго и Коанза были представлены как одна и та же река, а Кассандже помещалась в сотне миль от ее действительного места. Еще большую путаницу вносит, вероятно, частое повторение одного и того же названия. Оказывается, я переезжал через Кванго несколько раз. Сбивает с толку также повторение излюбленных имен вождей, как, например, «Катенде», потому что одного Катенде можно принять по ошибке за другого. Чтобы избежать, насколько возможно, путаницы, я воздерживался от введения в свою книгу множества имен. По этой долине разбросано много деревень, но раньше, до португальской экспедиции 1850 г. с целью наказания племени бангала, их было больше.
Эта долина, как я заметил раньше, чрезвычайно плодородна. Мои люди не переставали восторгаться ее способностью давать богатые урожаи культуры Holcus sorghum и выражать свое презрение плохой обработке земли ее обитателями. Португальцы говорили мне, что здесь не требуется удобрений и что чем больше распахивать землю, тем больший урожай она дает. Девственная почва не дает такого богатого урожая, как старый огород, и, судя по величине кукурузы и маниока в старых огородах, я готов вполне поверить этому. Скот тоже хорошо упитан. Рассматривая эту долину в целом, можно сказать, что ее богатые земли и пастбища сейчас пустуют.
Комендант, мистер Рего, любезно предоставил мне молодого солдата, чтобы он проводил меня в Амбаку. Мои люди рассказали мне, что, по их мнению, им лучше вернуться отсюда обратно, так как они слышали от чернокожих людей, живущих в Кассандже, будто бы я веду их к берегу моря с целью продать их там и будто бы их возьмут на корабль, откормят и съедят, потому что белые люди – людоеды. Я спросил их, согласился ли я взять рабыню, которую мне подарил Шинте, и добавил, что если они теперь сомневаются в моих намерениях, то пусть они не идут на берег моря; но сам я, желая встретиться там со своими соотечественниками, решил продолжать путь. Они ответили, что считали только своим долгом сообщить мне все, что слышали, но что они не намерены покидать меня и последуют за мной, по какому бы пути я их ни повел.
Кассандже, крайняя восточная станция португальцев в Западной Африке, стоит на 9°37 30» ю. ш. и 17°49 в. д. Следовательно, мы должны были пройти еще 300 миль [около 560 км], прежде чем достигнуть морского берега. Оставив Кассандже 21-го числа, мы прошли через оставшуюся часть этой чрезвычайно плодородной долины до основания Тала Мунгонго. 22-го мы переправились через небольшой проток, называемый Луи, а 24-го – через другой, называемый Луаре, и ночевали у подножия одной возвышенности высотой от 1000 до 1500 футов [300–450 м]. Над долиной плыли облака и падали дождем, доходя до склонов возвышенности. Трава была очень мокрая от дождя, и если не загораживать от нее лица рукой или палкой, то она хлестала по нему, и нельзя сказать, чтобы это было очень приятно. Этот склон долины был совершенно такой же, как и противоположный. Уступы и расселины придавали красному поднимающемуся склону тот самый зубчатый вид, какой мы наблюдали, спускаясь в долину с плоскогорья Лунды.
