Мишель Сифр - В безднах Земли
Я знал о существовании докембрийской свиты, разделенной на две главные группы: Вигайянскую, образованную гнейсами, из которых состоит основной цоколь острова Шри-Ланка, и на этом архейском подножии — комплекс метаморфических отложений: кондалитов, образовавшихся из жил кристаллических известняков, и кварцитов, широко представленных в "Центральном поднятии страны". Там — самые богатые месторождения Шри-Ланки, содержащие большую часть его минеральных сокровищ. Графит и драгоценные камни встречаются главным образом среди кондалитов, пронизанных гранитными и чарнокитовыми интрузиями.
Туманной ночью мы прибыли в Нувора-Элия, на высоте более двух километров. Свет от фар нашего джипа прорезал мглу лишь на несколько метров; в нем промелькнул силуэт гиены, пересекавшей дорогу. Меня удивил столь густой туман в тропиках в такое время года, но еще более поразил пронизывающий холод, когда температура воздуха упала до нуля градусов.
"Прочесывая" местность во всех направлениях, мы останавливались в деревнях, где мой проводник расспрашивал жителей, не знают ли они поблизости пещер и не могут ли проводить нас к ним.
В Памуле глава общины рассказал нам о большом гроте, расположенном в нескольких километрах, на берегу реки Махавели, и предоставил в наше распоряжение несколько человек, поручив им проводить нас до грота Истрипура, что по-сингалезски означает "мертвая женщина".
Когда мы пересекли всю долину, занятую рисовыми плантациями, переправились через реку по пояс в воде (вещи мы несли на головах), затратив немало усилий на то, чтобы прорубить тесаками дорогу сквозь густые колючие заросли, то в конце концов нашли широкое черное отверстие, почти невидимое из-за лиан, сплетенных столь густо, что взору открывалась неприступная на вид стена.
Менее чем через час после того, как мы достигли грота, я сделал первую разведку с Кальдерой и молодым аборигеном, который не побоялся последовать за нами, между тем как его товарищи остались сторожить у входа в пещеру.
Истрипура, вероятно, самая протяженная из пещер, исследованных мной на острове Шри-Ланка. Насколько можно судить (а топографической съемки я не производил), этот грот в длину достигает около 600 метров. Во многих местах почва покрыта мощным слоем гуано, по которому бегают гигантские пауки, Tarentula palmata, размерами от двадцати до тридцати сантиметров. Этих тарантулов много не только на почве, но и на стенках и своде, испещренных большими впадинами, до метра в диаметре, столь обычными для тропических пещер. Я решил отложить их фотографирование до утра, а этим вечером углубиться как можно дальше.
Вскоре мы достигли озера, вода которого источала неприятный запах из-за дохлых летучих мышей. Здесь нас окружило несметное количество этих рукокрылых, возвращавшихся во время коротких экваториальных сумерек после полета на поверхность. Их было так много и они пролетали так низко, что одна из них упала в воду и, к моему изумлению, проплыла несколько метров с помощью крыльев, прежде чем снова подняться в воздух, там, где свод становился выше. До сих пор я и не подозревал, что некоторые летучие мыши могут плавать.
Норбер Кастере, которому я через несколько лет рассказал об этом случае, подтвердил виденное мной. Действительно, есть разновидность летучих мышей, умеющих плавать, и то, что я принял за случайное явление, обычно для этой породы рукокрылых.
Кальдера не без колебаний вошел в воду. Наконец-то он решился: снял брюки и плавки и последовал за мной по воде, столь же загрязненной, как и в Вольпане.
За озером, свод над которым был низок, грот значительно расширился, и в нем появились хорошие конкреции, среди них — большие сталагмиты с микрогурами [3]. Во впадинах стен и свода, где была обнажена коренная порода, можно было различить посторонние включения, все минералы, содержащиеся в заключающих породах, например гнезда слюды, из листочков толщиной не более миллиметра и длиной несколько дециметров. Растворение в воде, насыщенной углекислым газом, приводит к обнажению всех неизвестковых элементов.
В некоторых местах кристаллический известняк был чистым, совершенно белым, а кое-где пестрел многочисленными включениями и был пронизан жилами скальной породы, походившей на гнейс.
Меня, разумеется, интересовали результаты пробного бурения, но я отступил перед необходимой для этого затратой сил и перед толщиной слоя гуано, в котором до самой почвы попадались многочисленные блестки пластин слюды величиной от пяти до десяти сантиметров.
Все же я проделал небольшой шурф в том месте, где слой гуано показался мне более тонким, и добрался до грунта, влажного от обезызвествления и могущего a priori содержать многочисленные минеральные элементы, характер которых я не мог определить тут же на месте. Только лабораторный анализ взятых проб позволит точно определить, каково происхождение этих минералов — аллогенное или же автогенное, посредством сравнения их с найденными в заключающих породах.
На другое утро я вернулся в пещеру и сделал много фотоснимков (увы, почти все они оказались неудачными из-за неправильной настройки фотоаппарата). Кроме того, я поймал тарантула. Так как мне хотелось заполучить его невредимым, пришлось пойти на хитрость. Эти членистоногие весьма проворны и очень ядовиты. За несколько дней до того, в Коломбо, с помогавшим мне М. Ф. Фердинандесом (из компании "Шелл") мы видели человека, укушенного тарантулом в шею: кожа его почернела до предплечья, что произвело на меня сильное впечатление.
После нескольких попыток нам удалось поймать Таге ntula palmata, на это ушел весь мой запас ваты, которую пришлось смочить эфиром.
Самоцветы в гротах
После исследования грота Истрипура я вернулся в Канди, точнее — в Перадению, где два дня провел в "доме отдыха". Эти два дня я был чрезвычайно встревожен, ибо мне показалось, что я заразился гистоплазмозом, знаменитой "фараоновой болезнью", бороться с которой значительно труднее, чем со змеями или дикими зверями. Теперь известно (или, скорее, предполагается), что некоторые египтологи, открывшие гробницу Тутанхамона, были сражены этим грозным недугом, в большинстве случаев смертельным, вызываемым микроскопическими спорами (конидиями) ядовитого гриба капсульная гистоплазма (Histoplasma capsulatum).
Американские ученые, и в частности Эухенио де Беллар Пиетри, доказали, что этот гриб встречается во многих тропических пещерах, в пылеватых грунтах, в воде, а также в экскрементах животных и его споры вдыхают с воздухом.
Поэтому почувствовав сильные боли в паху, а ганглии (лимфоузлы) у меня там сильно вздулись, я весьма встревожился. Существуют две формы гистоплазмоза: одна — неопасная, другая — вирулентная. Первая не вызывает серьезных последствий, а, напротив, помогает смягчать воздействие второй формы, которая быстро развивается и может привести к смертельному исходу, особенно если вы молоды. Это злоключение произошло и с Эухенио, когда он вернулся из зараженной пещеры, и спастись ему удалось лишь благодаря энергичному лечению, предпринятому наугад, так как в 1952 году еще не знали способа остановить течение этой болезни.
