Елена Румановская - Два путешествия в Иерусалим в 1830–1831 и 1861 годах
Здесь есть древняя двухпрестольная церковь во имя Великомученика и Победоносца Георгия и Святителя Николая. На другой день, после служения, которое совершалось на Греческом диалекте, все 120 человек поклонников, в том числе 20 Россиян, а прочие разных религий и земель, позваны были к Игумену Аврамию, и по угощении вином, водкою и кофе делали на содержание Монастыря пожертвования, каждый по своему произволу и расположению. Город Яффа – небольшой городок, окруженный с 3 сторон стеною, с 4-й же – морем. Он обведен глубоким рвом, который обложен диким камнем. Все вместе с провожатыми из Арабов-Христиан ходили около сего города и были в другой ветхой загородной Церкви Великомученика Георгия, где, приложась к явленной иконе Великомученика, обратно шли через величайшие сады, обремененные разными плодами, опять на Иерусалимское подворье.
Между тем Господин Консул отправил вперед на верблюдах все наши тяжелые вещи, за провоз коих от Яффы до Иерусалима мы заплатили по 35 копеек с пуда; расстояния же между сими местами считают 12 часов.
30 числа по переписке Консула Мостраса с Иерусалимским Турецким Салимом были присланы в Яффу с проводниками лошаки, на которых все поклонники отправились верхами{67}, заплатив за провоз по 3 рубли 60 копеек с человека до самого Святого Града. Сей Консул, оставив у себя наши Италианские паспорты, дал по небольшой записке всем 20-ти человекам Русских. Пополудни, [в] часу во втором, выехали мы из Яффы чрез Дамасковы врата таким образом: каждого лошака вел за узду Араб проводник, на лошаке же мужчины поклонники сидели по одному, а женщины по две; и когда лошак спускался с крутого камня или горного утеса, то Араб руками поддерживал сидящего, сам же босый, перепрыгивая с чрезвычайным проворством с крутизны, успевал и скотом править.
Доехав до города Ремля{68}, ночевали в оном на Иерусалимском подворье. По утру же 31 числа Июля были у Священнослужения в Церкви Великомученика Георгия, в которой хранится в целости часть столпа вдовича, о коем пишется в житии Победоносца Георгия{69}. После служения Игумен Феоктист пригласил нас на подворье, и по угощении кофе и завтраком все поклонники жертвовали на содержание Монастыря. Около 9-ти часов утра отправились из Ремля в дальнейший путь на тех же лошаках и, ехав часа два ровными полями, достигли гористой долины, в коей дорога узкая, каменистая и весьма неровная{70}. На пути, не доезжая часа три до Иерусалима, миновали местечко Еммаус{71}, в котором Христос по воскресении явился Апостолу Луке и Клеопе.
Таким образом спускаясь с нескольких гор и куртин и сряду поднимаясь на другие, наконец приблизились к одной высочайшей горе, с коей виден Святой Град. Узрев сие вместилище высочайшея святыни, возрадовались всею душею и все в слезах и излиянии сердечном благодарили Творца, попустившего нашим грешным очам зреть неизъяснимую и неописанную страну. Спустясь с горы, ехали дорогою ровною, но не доезжая верст 5-ти до Иерусалима, вступили в крепость Турецкого Паши, который тотчас выставил противу нас вооруженное войско и спросил: «Кто таковы проезжающие?». Данный нам для препровождения от Иоппийского Консула{72} белый Араб-Христианин, подал Паше Консульское письмо, и отвечал на все его вопросы. После чего Русские были пропущены без задержания и проехали между рядами солдат, а прочие остановлены и заплатили по 5 левов с каждого человека. От сей крепости Иерусалим совершенно виден и издали кажется маленьким городком. Он обнесен каменною зубчатою стеною средней высоты, выстроенною из белых крупных камней, и находится под властию Дамасского Паши. Всю окружность оного можно полагать в два часа ходьбы{73}.
Июля 31 числа вечером по захождении солнца въехали мы в Святой и великий град Иерусалим через Давидовы врата{74}, в коих Турки Русских пропустили без задержания, а прочих всех без изъятия остановили для сбора дани. Таким образом мы с ними расстались навсегда. Нас же при вступлении в город встретили с неописанным восторгом и братскими объятиями Русские монахи{75}, тем более обрадованные прибытием нашим, что мы первые после девятилетней войны Греков с Турками посетили Иерусалим. В сопровождении единоземцев своих ехали городом мимо дома Давидова, в котором по приказанию Паши помещен Арсенал{76}, и прибыли к Греческому Патриаршему Монастырю{77}, во вратах коего встретили нас два митрополита{78} и пять архиепископов и Епископов, сидевшие при оных на диванах. По принятии от сих Святителей благословения мы были введены Игуменом Антонием в Гостиницу, залы коея украшены и посланы коврами и тюфяками. Как было уже позд<н>о, то сряду угощены водкою, виноградом, ужином и кофе, и расположились ночевать.
Поутру же 1-го Августа сряду после полуночи, вместо обыкновенного благовеста в колокола, в Патриаршем Монастыре застучали к утрени в деревянную доску{79}, и мы пошли в церковь Святых и Равноапостолов[2] Константина и Елены{80}, куда прибыли те Митрополиты и 5 Архиереев, и по очереди читали и пели всю утреню. Братия же, коей числом в сем Монастыре до 70 человек, все стояли молча на своих местах. После Утрени тотчас началась Святая Литургия, которую совершил на Греческом языке Иеромонах Косьма с Иеродиаконом Софронием. При Литургии как в сем, так и во всех монастырях Иерусалимских употребляется одна Просфора, так что чреда священнослужения, седьмь дней, отправляется на семи просфорах.
После обедни Игумен Антоний повел всех 20 человек Русских поклонников из церкви в умывальную залу, посадил на скамьях; и при пении на Греческом языке Ирмоса Великого Четвертка: Союзом Любви и прочее: началось умовение ног таким [образом] порядком: Послушник Герасим носил кувшин с теплою водою, Иеромонах Феоктист{81} носил таз и Иеромонах Пафнутий умывал оною с мылом обе ноги каждого странника, по умовении тот же Иеромонах Феоктист обтирал оные полотенцом, а наконец сей Иеромонах и Схииеромонах Пафнутий обое целовались в правое плечо с умовенными. Женскому же полу умывали тем же порядком одне руки. А после всем вообще мущинам и женщинам возливали на руки [розовую воду] из серебряного сосуда розовую воду, коею омыт гроб Господень, мы же оною мыли лице и очи свои{82}. По окончании сего священного и смиренного обряда поклонники введены были в комнату, где сидели все вышеупомянутые 7 Архиереев и Писарь Синодиков. Наместник Апостола Петра Митрополит Мисаил{83} приглашал нас к пожертвованию на искупление Святого Гроба Господня, и мы по вписании каждый кого хотел в Синодик за здравие и о упокоении душ усопших делали посильные приношения на сей великий предмет. После чего приглашены к трапезе, угощены довольно и возвратились в гостиницу.
2-го Августа Игумен Антоний{84} водил нас в Великую церковь Воскресения Христова, которая по Рождестве Христове в 316 году{85} построена иждивением Царя Константина и Матери Его Царицы Елены по случаю обретения сею последнею под капищем Венеры Животворящего Креста, на коем был распят Господь наш Иисус Христос.
Царю Константину были показаны от Бога три явления:
Первое, за коим последовали и другие более ясные, но менее засвидетельствованные знамения, было то, что Император Константин во время осады Рима, в третьей четверти дня, когда солнце начало склоняться от полудня к западу, вместе с войском видел из света слившийся крест поверх солнца с написанием: in hoc vinces{86}, т. е. сим знамением побеждай. Пораженный сею необычайностию на следующую ночь подкреплен был новым видением.
Второе. Во время сна, по его клятвенному уверению, как пишет Евсевий{87}, с тем же знамением явился ему в виде человеческом Иисус Христос и повелел по образу небесному устроить воинское знамя и вырезать его на щитах.
Третие. После окончательного сражения с Ликинием{88} звезды, слившиeся воедино, изображали письмена, содержащие подкрепление надежды: Призови мя в день скорби.
Сии явления возбудили в [Иерусалиме] Константине желание отыскать во Иерусалиме истинный крест Христов. Почему мать его Елена сама отправилась туда. Престарелый Еврей Руда, живший от времен страдания Иисусова до сего времени, пытками был вынужден показать место сокровения крестов, на коих были распяты Господь наш и с ним два разбойника{89}. Таким образом под капищем Венеры Патриарх Макарий{90} вырыл из земли три упомянутые креста. В недоумении же, который из них Христов, прикладывали все три к везомому мимо умершему человеку, и от приложения коего воскрес тридневный Мертвец, тот и был сочтен бесценнейшею Святынею{91}. Патриарх со крестом стал на возвышенном месте, чтоб оный виден был пораженному чудом [народу] и торжествующему народу. Обстоятельство сие относят к 310 году{92} по Рождестве Христове, к 14 числу Сентября, в которое в память толикого события и установлен праздник Воздвижения Честного и Животвор<ящего> Креста.
