Арон Ральстон - 127 часов. Между молотом и наковальней
Затем Стив в ответ на мейл от Элиота, чтобы сберечь время, позвонил в «Ют маунтинир». Они проговорили почти двадцать пять минут, и Стив сказал, что свяжется с соответствующими службами в Колорадо и Юте. Элиот получил письмо от моего друга-альпиниста Вольфганга Штиллера, который потом еще и позвонил, чтобы подтвердить: из-за лавинной опасности мы отказались от восхождения на Холи-Кросс. Элиот передал информацию Стиву, который сказал, что позвонит шерифу округа Игл — пусть исключит Холи-Кросс из списка; дальнейшие усилия должны быть сосредоточены на Юте.
Между четырьмя пятнадцатью и пятью вечера Стив позвонил в полицию национального парка Зион и в контору шерифа округа Эмери, расположенную в Кэстл-Дейле, Юта. Он считал, что надо начинать поиски на возвышенности Сан-Рафаэль, на подъездах к каньонам Виргин-Ривер и Блэк-Бокс. Полиция Зиона заверила, что они поищут мою машину во время вечернего патрулирования подъездов. С капитаном Кайлом Эккером из кэстл-дейлской конторы Стив поговорил в 17:19. Полученные от Стива сведения капитан передал диспетчеру, и тот, зарегистрировав заявку, разослал по всем постам бюллетень о пропавшем без вести, с подробным описанием моего пикапа. Вдобавок Эккер попросил местных спасателей-добровольцев осмотреть подходы к каньонам. В 18:07 люди из ПСС были на пути к каньонам Свингинг-Бридж, Джо-Вэлли, Верхний и Нижний Блэк-Бокс. К 18:51 все четыре полевых отделения доложили диспетчеру конторы окружного шерифа, что ищут мою машину на удаленных подходах в районе Сан-Рафаэль. Волонтеры Рассел Джонс и Рэнди Лейк из бригады спасателей округа Эмери проверили на внедорожнике самый недоступный подход к каньону Нижний Блэк-Бокс, обычно достижимый только на горном велосипеде или пешком.
В 18:38, зарегистрировав заявки о пропавшем без вести в других округах, Стив связался с моей мамой и пересказал ей последние новости. Вдобавок Стив мобилизовал группу из Альбукерке, чтобы выдвинулась в Юту на следующий же день. Мама пообещала, что будет на связи с ПСС и еще десятком контактных лиц, телефоны которых дал ей Стив. Когда он задиктовывал список, мама узнала округ Эмери — она уже натыкалась на это название, изучая перечень каньонов, полученный от Джейсона. После разговора со Стивом ей не терпелось узнать, нашли там что-нибудь или нет. В контору шерифа округа Эмери она позвонила в 19:20; диспетчер как раз принимал звонки от патрульных и попросил маму перезвонить через минуту. Перезвонив, она услышала, что «ни пропавшего без вести человека, ни его машины не обнаружено».
Мама настаивала, чтобы поиски продолжались и после наступления темноты, но диспетчер сказал, что это невозможно, — мол, большинство патрульных и так уже работает сверхурочно.
— Туристы часто теряют дорогу, но почти все через несколько дней как-то выбираются, — резонно, как ему казалось, заметил диспетчер.
«Этот человек абсолютно не знает моего сына», — подумала мама и сурово заявила в ответ:
— Он не заблудился. С ним что-то случилось.
Но ей пришлось признать: у конторы окружного шерифа явно недостаточно людских ресурсов для того, чтобы сутки напролет искать мой пикап. Она вежливо закончила разговор и задумалась, что делать дальше.
Через десять минут она уже говорила с Эриком Россом из полиции Аспена, который сменил на дежурстве Эдама. Они решили, что ему следует заехать на Спрюс-стрит и переписать номера моих кредиток. Затем мама позвонила Элиоту и попросила его помочь Эрику, который уже выехал. Когда полицейский прибыл, они с Элиотом сели в гостиной и обсудили все, что удалось выяснить в «Ют» за целый день. Из магазина Элиот ушел в шесть, когда тот закрылся, и прихватил домой все распечатки, но дальнейший разбор электронной почты пришлось отложить до утра, потому что у нас на Спрюс не было интернета. Элиот проводил Эрика в мою комнату и показал ему папки с квитанциями о движении средств по моим банковским счетам и кредитным картам. Эрик переписал номера кредиток, пока Элиот искал на полках мою чековую книжку. Найдя ее, Элиот аннулировал чек номер 1066, вырвал его и передал Эрику. Эрик сказал Элиоту, что обзвонит компании-эмитенты карточек, проверить, где и когда я расплачивался последний раз, а утром заедет в мой банк сразу после открытия и отследит платежи по дебетовой карте.
Отправляясь спать после тяжелого дня, вымотавшего его и умственно, и эмоционально, Элиот написал записку и прикрепил ее к моей двери: «Арон, ты пропал. Тебя все ищут. Постучи ко мне в комнату или позвони на мобильный, как только увидишь эту записку». И, дойдя до кровати, провалился в сон.
В девять вечера мама снова позвонила отцу и рассказала, как продвигаются поиски. Повесив трубку, папа принялся расхаживать по гостиничному номеру; он однозначно понял: раз я до сих пор не проявился, со мной стряслось что-то очень серьезное. Я не просто сбежал или заблудился; нет, я упал и сломал ногу или застрял под обвалом. Моля: «Держись, Арон, не сдавайся», он гнал от себя другую, еще более печальную мысль. Отец знал — или хотел верить, — что я жив, но это означало, что я травмирован. Ему было больно, что я страдаю; но это был еще лучший из вариантов. Отец никак не мог уснуть — от горя его снедало двигательное беспокойство. Он решил занять себя подготовкой заметок к экскурсии по Нью-Йорку на случай, если ему все-таки придется уехать и перепоручить группу кому-то другому.
Леона возвращалась в Боулдер со своей тетей после сеанса медитации, который, однако, совершенно ей не помог — она продолжала все так же беспокоиться по поводу моего исчезновения. Она закрыла глаза — и почувствовала некую связь, что-то будто подзывало ее, а затем возникло зыбкое, как сон, видение. Она увидела дух, совершенно точно мой и различимый только выше пояса. Она узнала меня, но не могла сказать, где я. Понимала лишь, что я жив и более или менее здоров, но напуган. Я стоял в узком темном месте и крепко прижимал руку к груди, как будто поранился; на мне была зеленая рубашка. Леона понимала, что я ощущаю ее присутствие и боюсь не того, что окружает ее, но чего-то вокруг себя. Она машинально протянула руки, чтобы успокоить меня ласковым прикосновением, и с ужасом поняла, что не может до меня достать. Я должен был принять некое решение, очень важное решение, и принять его самостоятельно. Она буквально сопереживала мои ощущения: озноб, мучительную жажду, ужасную усталость. Она вышла из транса — и была измотана, как будто только что пробежала десять миль. Она сидела рядом с тетей в подъехавшей к дому машине — но не могла вспомнить ничего из их пятнадцатиминутной поездки после выхода с сеанса. Леона последовала за тетей в дом, выпила три литра воды и пошла спать, истово молясь, чтобы ей не приснилось это же видение. Она знала, что никак не может мне помочь, и не хотела снова оказаться в той жуткой ситуации, когда не способна ничего сделать.
